ДОМАШНИЙ АРХИВ
ОДИНОКАЯ ТЕТРАДЬ
“Мы живем, все время мечтая куда-то
уехать...”
Зинаида Серебрякова. Письма родным
 В хмурый осенний вечер в одном из
московских переулков по-домашнему затеплилось
несколько окон на втором этаже небольшого
особняка. За этими окнами открылась выставка
Зинаиды Серебряковой. Событие долгожданное для
всех, кто хранит это имя в сердце, кто с детства
бережет выцветшие репродукции и помнит рассказы
о легендарной московской выставке Серебряковой
в 1964 году... Запись из книги отзывов: “Этой
выставки я ждала 24 года. С тех пор, как в
семилетнем возрасте полюбила картину “За
туалетом. Автопортрет”.
На выставке представлены и никогда не
выставлявшиеся в Москве работы, хранящиеся в
частных собраниях и запасниках музеев. Трудно
оторвать взгляд от портретов Серебряковой.
Грустно с ними расставаться – кажется, что
расстаешься с близкими людьми. Еще Александр
Бенуа говорил, что “в детских и женских
портретах Серебрякова не знает себе
соперников”.
Галерея “Дом Нащокина”, до начала декабря
отдавшая свои залы солнечным работам
Серебряковой, издала каталог, куда кроме
репродукций вошла и непубликовавшаяся ранее
переписка художницы со своими родными. Даже
небольшие отрывки из писем заставляют сжаться
сердце от сострадания к молодой художнице,
оставшейся в 33 года вдовой с четырьмя детьми...
После этого ее картины предстают не только
высочайшим явлением русского искусства ХХ века,
но и отражением жизненного подвига Зинаиды
Евгеньевны Серебряковой.
ЗА ЗАВТРАКОМ. 1914 Г.
Маме, Екатерине Николаевне Лансере
Нескучное, 28 апреля 1902 г.
Дорогая мамуля,
Как здесь чудно, как хорошо. Вчера мы сорвали
первую зацветшую ветку вишни и черемухи. А скоро
весь сад будет белый и душистый; за эту ночь (шел
теплый дождичек) весь сад оделся в зелень, все
луга усеяны цветами, а поля ярко-зеленые, всходы
чудные. По вечерам мы ходим со Щегловыми в конец
сада, слушать соловьев, которые заливаются в
обоих садах...
Брату, Николаю Евгеньевичу Лансере
Нескучное, июнь 1907 г.
орогой Коля, опять к тебе просьба купить
мне краски. Прости меня за это. Ты когда поедешь,
то захвати их с собой, ведь мы тебя ждем в начале
июля? Мамочка и мы все не дождемся, когда ты
приедешь, а у Бори* масса проектов работать с
тобой над прудом, плотиной и т.д. А если ты не
приедешь, то пусть магазин сам вышлет наложенным
платежом на мое имя... Здесь чудно, но жаль, что
пол-лета прошло так скоро, ведь через неделю
будут косить хлеб...
*Боря – Борис Анатольевич Серебряков,
муж художницы.
Борису Анатольевичу Серебрякову
Нескучное, 14 мая 1916 г.
...Сад наш совсем зарос, не пахан, и в ямы,
выкопанные московками, ничего не посажено...
Сегодня был новый набор. Взяли пять парней с
Нескучного, опять провожали с хоругвями и
батюшкой. Из прежних наборов еще не убили никого.
Только и молим Бога, чтобы война кончилась...
Нескучное, 9 июня 1916 г.
...Меня страшит будущая работа*, нет
уверенности в себе, боюсь опять все сделать
неудачно... Хуторские дамы редко выползают
гулять, в 6 ч. вечера неизменно спешат кормить
детей... Разговоры ведем дамские – о стирках, о
детях, о мужьях.
Как странно, но мне это смертельно томительно и
нет времени читать и остаться одной... А мне бы
хотелось слушать про путешествия, про Персию,
Турцию, Индию. Боже, сколько интереснейших вещей
на свете, а я ничего, ничего не знаю. Как я понимаю
твою тоску в Питере, желание уехать в Сибирь...
* В 1915 году Серебрякова начала работу над
эскизами для росписей интерьера Казанского
вокзала.
Брату Николаю
Нескучное, 17 октября 1917 г.
...Я здесь в безумном беспокойстве – вот 2
месяца, что не имею ни строчки от Бори*, это так
страшно, что я с ума схожу. В августе он писал
часто и письма доходили, а с 28-го никаких известий
нет. Послала срочную телеграмму, но бог знает,
когда получу ответ... Меня это так волнует, что не
могу совсем рисовать и ночи не сплю совсем.
Главное, это то, что не знаю, ехать ли мне самой в
Оренбург, там ли еще Боря. Ехать, конечно, страшно,
потому что четыре пересадки... Но если долго еще
не получу ответа на телеграммы, то поеду. Мы все
еще колеблемся, где зимовать, еще не ставили
печей в большом доме, где живем, и я не знаю, как их
поставить... Неприятная сторона здесь еще та, что
нет учительницы детям, и они совсем не учатся и
забывают все, что знали. Хоть бы кто-нибудь
нашелся желающий приехать в деревню заняться с
ними...
* В начале лета 1917 года Борис Серебряков,
инженер-путеец, уехал на изыскания в
Оренбургские степи. 22 марта 1919 года скончался в
Харькове от сыпного тифа.
Братьям
Харьков, 25 июня 1920 г.
...Мы живем, все время мечтая куда-то
уехать, переменить безумно нелепую теперешнюю
жизнь, ведь мамочка, дети и я весь день суетимся,
работаем (стираем, моем полы, готовим и т.д.) и не
делаем того, что делали всю прежнюю жизнь, – я не
рисую, дети не учатся, бабушка не отдыхает ни
секунды. И все худеет и бледнеет... Дядя Шура*
прислал нам из Питера деньги за какие-то
проданные мои этюды. И это хватит на месяц только
впроголодь. До сих пор питались пшеном из
Нескучного (привезли еще осенью)... Беру на дом
рисовать таблицы для археологического музея,
рисую допотопные черепа, мозги, кости и пр. Дети
целые дни томятся в пыльном дворе, где нет ни
травинки...
* Александр Николаевич Бенуа – дядя
художницы по материнской линии, театральный
художник и историк искусства.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|