Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №82/2003

Вторая тетрадь. Школьное дело

ИДЕИ И ПРИСТРАСТИЯ 
ЗНАК ПОВОРОТА 

Елена ИВАНИЦКАЯ

«Теперь ты понимаешь, что такое любовь!»

Художник  Х.Валк

В ноябрьском «Знамени» опубликована статья выдающегося публициста, физика-ядерщика Николая Работнова «Товар номер один». Статья захватывающая, хотя посвящена самой, казалось бы, сухой и скучной материи – страховому бизнесу. Что это такое на самом деле – товар номер один?
«Хотя теория вероятностей одна из самых молодых математических дисциплин, молодость эта относительна – ей уже триста лет. Как и остальные важнейшие разделы математики, она родилась из непосредственных, но весьма специфических практических потребностей.
Воды с тех давних пор утекло много, и сегодня теория вероятностей, вооруженная именно законом больших чисел, служит научным фундаментом крупнейшей отрасли мировой экономики – страхового бизнеса. Не все отдают себе отчет в том, что страховой бизнес является абсолютно крупнейшей отраслью, с ее суммарными оборотами не могут конкурировать не только нефтяная или автомобильная промышленность, но даже производство алкогольных напитков.
В мировом же масштабе сегодня товар номер один – скомпенсированный риск, рассчитываемый на основе теории вероятностей. Страховыми платежами нагружены все основные элементы существования человека в развитом обществе. Суммарные чистые активы первой сотни американских компаний, занимающихся только личным страхованием здоровья и жизни, включая несчастные случаи, составляют около трех триллионов долларов».
Знаменитый американский публицист и критик, в прошлом наш соотечественник Александр Генис в статье «Пир во время чумы» («Звезда», № 10) обращается к неотступной, болезненной теме нашего прошлого и настоящего – к наследию сталинизма. «Сталинскую эпоху, кажется, нельзя исчерпать – ни вырванными из архивов признаниями, ни свидетельствами очевидцев, ни усердием историков, ни исповедями политиков, ни прозрениями поэтов. В ней всегда остается неразъясненный остаток, способный регенерировать уже совсем в другое время – в другом веке. Как будто тогда, 5 марта 1953 года, Сталин умер не совсем. Даже с революцией истории было проще справиться. Мир усвоил ее урок, приняв в себя, скажем, бесспорные достижения русского авангарда. Порожденный революцией и отчасти породивший ее, он давно уже нашел себе безопасное место – в музее. Но сталинская культура по-прежнему бездомна, как призрак. Бестелесность делает ее менее уязвимой. Не дав своих гениев, способных вскрыть ее сущность так же глубоко, как это сделали с революцией Малевич и Платонов, сталинская эпоха растворилась в духе своего времени, заражая собой и наше. Об этом свидетельствует русский Интернет. Вот, например, на что я наткнулся, стоило мне только ввести “Сталин” в окошечко поискового устройства: “Люди ждут возвращения Сталина, ищут его следы, считают дни, оставшиеся до его прихода”. Тоталитаризм рассчитывал расписаться на страницах вечности нерушимой сталью. Но подлинным объектом его творчества стали человеческие души. Не ржавые руины рабских строек, а сталинский миф оказался самым долговечным продуктом той трагической эпохи, что в совершенстве освоила жуткое искусство – устраивать пир во время чумы».

Прозаик Афанасий Мамедов, финалист букеровской премии этого года, в статье «Вокруг игры» («Дружба народов», № 11) исследует воздействие испаноязычной культуры на поколение сегодняшних «отцов» и «детей»: «Латиноамериканские сериалы, всхлипнув напоследок, уходят в небытие сразу же после показа. Мне же вспомнился небольшой отрывок из одного испанского кинофильма, к сожалению, название начисто вылетело из головы: давно смотрел, в Баку еще, и тех чаемых юным киноманом шестнадцати точно еще не было. Суть фильма можно передать в нескольких словах: двое молодых почтенных сеньоров, закадычных друзей, безнадежно влюбляются в одну молодую, красивую, естественно, тоже почтенную, сеньориту, добиваясь от нее знаков внимания весь фильм. Незадолго до конца они вдруг (это “вдруг” очень важно для “солярных людей”) понимают, что мешают друг другу. “Камни умеют ждать”, но люди… И вот друзья, в белейших рубашках (отдадим должное художнику по костюмам: какой цвет более всего подходит к черным брюкам, черному жилету и крови?), встав в характерную стойку – сочетание низкой боксерской (крауч) и классической фехтовальной, – режутся на навахах, а девушка, о, это очаровательное, с бликами в черных волосах создание, воспетое испанскими пиитами и живописцами, этакая “дона-Анна-дона-Анна”, “испанка вообще и в частности”, танцуя вокруг них, им же отбивает такт каблуками и кастаньетами. Ее волевой алый ротик был свирепо искривлен, а в больших миндалевидных глазах стояли испанские слезы, горечь которых сравнима разве что с горечью слез, пролитых в кинотеатре в эту минуту. Могу ли я передать ту гробовую тишину, царившую в зале после окончания фильма? Увы… Зато я могу сказать, что было потом. На близлежащих к кинотеатру улицах женщины говорили одно и то же, и звучало это, как в знаменитом бабелевском рассказе: “Теперь ты понимаешь, что такое любовь!” А еще люди, посмотревшие фильм, отличались чем-то неуловимым (возможно, симптомами случившейся болезни, а может, готовностью принести себя в жертву) от людей, не видевших его. Я позволил себе рассказать эту древнюю киноисторию, как ни странно, несмотря на всю кровавость свою, взывающую и любить, и ошибаться, сиречь жить по-настоящему».


Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru