КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА 
ВЫСОКАЯ ПЕЧАТЬ 

Алмазная колба для троих

“Проект” – проба пера стоматолога Марии Ульяновой

«Детям до шестнадцати...» Когда-то этот грозный рубеж определял нежный возраст читателя, дабы книга до срока не нарушила его целомудренных представлений, а формула «человек произошел от обезьяны» до поры до времени закрыла щекотливую тему. Святая уверенность во всесилии формул скорее свидетельствовала об умственной – скажем так – непорочности радетелей, чем об их понимании запросов и психологии читателей, которые, принимая догму «книга – источник знаний», не считали этот источник единственным. А уж в наши дни, когда телевидение с присущим ему напором и неразборчивостью срывает все и всякие покровы с того, что почиталось (далеко не напрасно) укромным, обнажает любые страсти и пристрастия, аномалии и бездны, попутно пытаясь всучить бутылку пива или коробку стирального порошка, старая формула и вовсе забыта. Молодая писательница Мария Ульянова жаждет самоопределения в прихотливом потоке сегодняшней литературы, который, подобно всякому потоку, не жалует индивидуальных отличий, подчас отдавая ярмарочной пестротой, а то и рыночной крикливостью. Автору, наделенному талантом, вкусом, необходимы еще и душевные силы, дабы отстоять свою суверенность.
Повесть М.Ульяновой «Проект», опубликованная в № 6 журнала “Знамя” за этот год, не лишена черт самостоятельности, истинно художнического стремления сказать, «как я хочу». Не совсем обычны, пусть и по-разному, главные ее персонажи – Нина, до поры до времени пребывающая в колбе «с алмазными стенками», чудаковатый Нико, одержимый своим «проектом», легендарный дед Гарькович, автор проекта Дворца Советов, «сидяга», персонаж, явно не умещающийся во временных границах собственной биографии. Он и не должен умещаться, ибо олицетворяет, пускай и частично, историю отечественной архитектуры, тяготеющей к царским дворцам, и советской, безуспешно пытавшейся продолжить стародавние традиции. В самом этом стремлении давал себя знать абсурд, уловленный немощным дедом лучше, нежели Нико, все более поглощенным не столько страстью к творчеству (хотя и ею тоже), сколько страстью к Нине, благополучно покинувшей свою колбу. Впрочем, вторая страсть, пусть доступная едва ли не каждому, едва ли не каждым подвергается осмеянию, давая повод для высокой поэзии и низкопробных анекдотов.
Намеренная сюжетная размытость повести на свой лад передает зыбкость человеческих отношений. Особенно явную, когда тройка главных персонажей – полностью либо частично – соприкасается с внешним миром.
Сюжетная и стилевая свобода повествования дает право на смещение времен и гиперболизацию явлений. Творческая дерзость становится непременным условием повествования, одинаково свободно возвращающегося в стародавние времена, совершающего ознакомительные экскурсии в историю архитектуры, возвращающегося в наши дни, где высокие устремления чудаковатой тройки входят в соприкосновение с деловым заказом нынешнего хозяина жизни – банкира, чуждого сколько-нибудь высоких устремлений, но трезво знающего, чего он хочет. Этот мир откровенно презираем писательницей, и она не видит нужды всматриваться в его представителей, в его подробности. Он вне пределов ее замысла, далеко не всегда отличающегося простотой.
Отнюдь не внушающий симпатий банкир – заказчик грандиозного проекта – безошибочно выбирает макет и чертежи, предложенные не Нико, а дедом Гарьковичем, ведущим родословную от итальянских зодчих, обустраивавших российскую столицу.
Это возвышение, эта чудесная трансформация деда – ровесника царя Гороха – не унижает Нину и Нико. Лишь усиливает усталость, а также необходимость остаться вдвоем и ждать первой ночи.
Сюжет М.Ульяновой свободен от канонической определенности, обуславливающей определенность читательской реакции.
Лично я не вижу в этом беды, а вижу стремление молодой писательницы сохранить независимость. Только желательно не любой ценой. Пусть это не касается неправдоподобно молодого красавца Гарьковича, его амурных похождений во времена оны, как и в наши времена.
М.Ульянова специализируется в сфере стоматологии, учась одновременно в аспирантуре соответствующего вуза, а также на заочном отделении Литинститута, где ей, надо полагать, объясняют не только возможности слова, но и границы его применения в художественном тексте. Пусть границы эти сегодня гуттаперчивы, но, право же, не до бесконечности.
Повесть «Проект» внушает надежду, что ее автор готов не только пожинать лавры успеха, но и делать самокритичные выводы. Без них литературное творчество немыслимо. Пускай и при успешном старте.
Даже если человек произошел от обезьяны, то, думается, достаточно давно и обрел способность видеть себя и дело своих рук со стороны. Особенно если человек этот занимается литературой, неизбежно главенствующей над иными его профессиями и специальностями. Вспомним Антона Павловича Чехова, хотя он, лукавя, уверял, что литература и медицина для него подобны жене и любовнице.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"