УРОК МИРОВОЗЗРЕНИЯ

Регтайм по-русски

Если бы 20 лет назад мне сказали, что день Великой Октябрьской революции станет Днем примирения и согласия, я ответила бы, что обязательно буду президентом США, королевой Швеции и вождем африканских племен. Двадцать лет назад все, что было связано с революционной историей нашей страны, было незыблемо и свято... И вот теперь 7 ноября – День примирения и согласия. Как такое стало возможным? На подобные вопросы в свое время отвечали “шестидесятники”. Но и нам, бывшим юными в 80-е годы, надо рассказывать о своем опыте, о своих переживаниях, связанных с изменением мира. Я расскажу о том, что происходило со мной.
Мы не были детьми страха. Мое детство было вполне благополучным, а пионерское прошлое просто счастливым. В восьмом классе я, член совета дружины школы, была отправлена в городской лагерь пионерского актива. Каждый день мы занимались настоящим творчеством, были актерами, режиссерами, придумывали различные конкурсы. А по вечерам зажигали свечу, садились в круг, обсуждали, что произошло за день, пели песни. Через девять лет, будучи студенткой 3-го курса исторического факультета педагогического института имени Н.К.Крупской, я пришла преподавать в эту школу, проработав до этого три года пионерской вожатой в большой городской школе. На каждом празднике выступала с речами: “Близится годовщина Октября…”, “Мы выступаем за разрядку напряженности…”, “Выступая на съезде КПСС…”. Этими штампами надо обязательно было начать выступление, а дальше я старалась говорить то, во что верила. Как писал Е.Винокуров, “…я жил в неведенье благом…”, и действительно, я верила или хотела верить в грядущее изобилие, в то, что раз так много пришлось выстрадать нашему народу, так долго бороться с разными врагами, значит, счастье наступит обязательно. Конечно, я знала, что была сталинская эпоха, наши родные были репрессированы, хотя мне об этом очень мало рассказывали. Еще учась в 6-м классе, в школьной библиотеке я нашла книгу Г.Гулиа с рассказами о том, как было просто арестовать любого человека. Тогда мне стало страшно и горько от того, что у НАС могла иметь место такая несправедливость, но ведь “не ошибается тот, кто ничего не делает”, и “ любой путь нельзя пройти, не делая ошибок”. Для меня сталинская эпоха была чудовищной, ужасной ошибкой, которая никогда не повторится. “Конечно, у нас много проблем, – рассуждала я, – но они разрешимы”. С другой стороны, меня раздражали елейные речи, посвященные “правильности выбранного курса”, “мудрой политике партии и лично Генеральному секретарю ЦК КПСС”. Уже вышли в самиздате и были прочитаны “Мастер и Маргарита”, рассказы А.Солженицына, стихи Ахматовой и Цветаевой. В 1984 году в журнале “Юность” была опубликована повесть Б.Васильева “Завтра была война”, и она лично меня заставила “глубже задуматься” об укладе жизни, который формировался в таких чудовищных условиях. Особенно поразили фразы о “дисциплинированном уме”. Героиня повести “…все понимая дисциплинированным умом, ничего не понимала…”. Я подумала, что у нас тоже дисциплинированные умы и как-то надо с такой дисциплиной бороться.
В 1985 году мы отмечали Новый год в большой компании, были друзья, друзья друзей, знакомые и незнакомые люди. Пошли разговоры о нашей жизни, о власти, об истории, и я слишком мажорно отозвалась о нэпе. То, что я услышала в свой адрес, навсегда отбило у меня охоту спорить с малознакомыми людьми. Говорилось о том, что стыдно не знать о преступлениях во время Гражданской войны и коллективизации, и что я ничего не понимаю, и что таким, как я, “нельзя доверять детей”. Сказать, что я обиделась, – ничего не сказать. Самолюбие было раздавлено, про Новый год я забыла.
Теперь, когда прошло почти 20 лет, я понимаю, что встреча эта была закономерной, к этому времени многие понимали, что “так жить нельзя”. Люди, обвинявшие меня, были старше и опытнее, но их правоту мне очень трудно было признать. Тем не менее сама жизнь подготовила наше сознание к переменам. В 1988 году мы ходили в самодеятельный поход по горам Средней Азии, побывали в городе Пржевальске. Местный магазин показался мне похожим на барак концлагеря. Темное деревянное помещение, узкие пустые полки, и в одном месте стоят сапоги и пять банок консервов. Все! Я думаю, что даже если бы не было перестройки и гласности, мы все равно прозрели бы, пусть не сразу, но это должно было случиться.
Когда стали переписывать историю, менять школьные программы, настала пора объясняться с учениками, особенно выпускных классов. Ко мне подошла десятиклассница и принесла тетрадь за 9-й класс с конспектом по теме “Уроки коллективизации”:
– Вы же сами говорили, что было так.
– Да, но я сама так думала.
– А теперь думаете по-другому?
– Нет, теперь мне известно больше фактов, а думать мы будем вместе.
Были ученики, воспитанные в семьях, где не могли “поступиться принципами”. Приносили на уроки статьи из «Военно-исторического журнала», в которых писалось о том, что ничего не надо менять и у нас может быть только один правильный взгляд на историческую науку. Мы устраивали диспуты, но, имея свой опыт, какую-то определенную точку зрения, я старалась не навязывать. Когда разрешили защиту рефератов на выпускных экзаменах по истории, два моих ученика выбрали тему “Причины поражений советских войск в начальном периоде Великой Отечественной войны”. Один из учеников защищал традиционные взгляды, другой доказывал правильность точки зрения, высказанной В.Суворовым в книге “Ледокол”. У членов экзаменационной комиссии не было сомнений в том, что оба ученика великолепно знают материал и заслуживают высоких оценок. Тогда я думала о том, как хорошо, когда история как наука может не зависеть от политики государства, хотя до этого нам еще далеко.
Известно, что все мы “родом из детства”. Я рада, что у меня было такое детство и что могла произойти такая переоценка ценностей. Любой человек, взрослея, приобретая опыт, становится немного другим. Вопрос в том, какие выводы он делает из своего прошлого, насколько интересен окружающим его людям.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"