ИДЕИ И ПРИСТРАСТИЯ 
ЗНАК ПОВОРОТА 

Дар крестоносцев

Сады и миражи по ту сторону границы

Странам и народам необходимо знать и понимать друг друга – эта великая, банальная и вечно новая истина в октябре оказалась в центре внимания отделов публицистики толстых литературных журналов.
В «Иностранной литературе» (№ 9) немецкий эссеист Фридрих Хитцер выступает с подробным исследованием «Короткое замыкание и переменные токи», посвященным немецко-русским и русско-немецким связям. Взаимоотражениям и трагедиям.
«Когда в конце XIX века в Германии ввели преподавание иностранных языков, славянские языки, в том числе русский, были намеренно оставлены за пределами школьных программ, тогда как у немецких классиков дело обстояло совершенно иначе: Лейбниц, Готшед, Шлёцер знали русский, Гёте и Якоб Гримм изучали сербский, Шиллер заимствовал материал для своей последней трагедии из польско-русской истории, Гердер всю жизнь занимался славистикой и русистикой, Рильке переводил “Слово о полку Игореве”. “Требование чистоты нации” напрочь вытравило из памяти немцев все эти сплетения наших корней со славянским миром, возникшие еще во времена Средневековья, под лозунгом “Зачем нам учить эти языки? Они же все там говорят по-немецки!”. Перед Первой мировой войной в Германской империи было только три кафедры славистики (Берлин, Бреславль – ныне Вроцлав, Лейпциг). Таким образом, в умах закрепились структуры высокомерия и невежества, смесь штампов и предрассудков, которые с легкостью вошли в расизм национал-социалистов, мобилизовали Гитлеру армию послушных пособников в войне против Востока и еще долго эхом откликались в годы “холодной войны”. Многие из давних шаблонов сохранились и оживают вновь. Образ восточных народов Адольф Гитлер заимствовал из книги “Миф ХХ века” Альфреда Розенберга, а этот выпускник Петербургского университета целиком и полностью находился в плену стереотипов, типичных для балтийских немцев и сформулированных в 1913 году в одной из темпераментных речей кайзера Вильгельма II: славяне существуют не затем, чтобы властвовать, а затем, чтобы служить, и благоденствие их зависит от “культуртрегеров”. Термин “культуртрегер” проник из немецкого во все славянские языки, а восходит он к временам крестовых походов, к образу мыслей тогдашних рыцарей-меченосцев и постоянно звучал в путевых записках западных дипломатов. Отрадно, что молодое поколение немцев и русских смеется над этими клише, которые, увы, еще задают тон в большинстве немецких СМИ, по заказу ли, по собственной ли инициативе пишущих.
Исследователя беспокоит, что сегодня в Германии «кафедры славянской филологии закрываются, на существующих уже давно ощущается нехватка преподавателей. А это в конечном счете поощряет у людей – независимо от их политической ориентации – тенденцию использовать в СМИ любые клише по истории, культуре и литературе России, сочинять комментарии о Кремле, по поводу Кремля и вокруг Кремля, так что немецкая публика свято верит, будто по части всего русского она всегда держит руку на пульсе. В результате все это рикошетом бьет по нам же самим: кто смотрит на других в кривое зеркало, вряд ли толком разглядит и себя».

А как мы смотрим и что мы видим в нынешних странах СНГ? В журнале «Дружба народов» (№ 9) Борис Руденко в статье «Казахстан: цена согласия» делится сегодняшними впечатлениями о бывшей братской республике: «На взгляд дилетанта, не изучившего должным образом проблему, какой должна быть столица государства, Астана выглядит потрясающе. Я полюбил Астану с первого взгляда жителя другой столицы – Москвы, переполненной людьми, автомашинами, выхлопными газами, уличной преступностью, бомжами, попрошайками и малолетними беспризорниками. Ничего этого в Астане нет. Прекрасные здания из стекла, бетона и камня. Широкие проспекты, просторные площади, украшенные полосками вечнозеленого кустарника. Подтянутые милиционеры в блестящих, как зеркало, сапогах и каракулевых шапках и полное отсутствие профессиональных нищих. Правда, весь этот блеск несколько тускнеет на расстоянии полутора-двух километров от центра: Астана строилась не в голой степи, прежде это место носило разные названия – Акмолинск, Целиноград, Акмола. О том, что город имеет почти двухсотлетнюю историю, напоминают глинобитные домики окраин со стенами, ушедшими в землю почти до окон. Но и там бродить вечерами вполне безопасно. Уличная преступность, да и преступность в целом находится на столь низком уровне, что регулярная телепередача, аналогичная нашим многочисленным “Криминальным хроникам”, и соответствующие разделы газет выглядят весьма убого. Ни тебе заказных убийств, ни гангстерских разборок. Местные жители шутят: “Мы фильмы ужасов не смотрим, вместо этого включаем какой-нибудь российский канал”. И добавляют уже вполне серьезно: “Как вы только можете так жить? Это же кошмар какой-то!” Самое главное – народы, национальные группы и диаспоры, религиозные конфессии Казахстана уживаются друг с другом удивительно мирно. Хотя начало суверенитета Казахстана, казалось бы, не предвещало ничего хорошего. Сейчас о событиях десятилетней давности ни чиновники, ни простые обыватели либо не говорят, либо вспоминают как о далеком прошлом. Вспышки или, скажем мягче, проявления казахского национализма конечно же место имели. Их истоки следует искать как в далеком, так и в менее отдаленном прошлом республики. Сейчас русские составляют около 30 процентов населения Казахстана. Статистика отмечает не только прекращение их оттока. Наметился процесс возвращения: только за последний год в республику вернулись 50 тысяч человек. И дело не только в том, что России они оказались не нужны, хотя это действительно так – российское правительство, увлеченное глобальным реформированием экономики, демонстрирует готовность полностью обойтись и без собственного населения. Казахстан встречает реэмигрантов если не с распростертыми объятиями, то уж никак не равнодушно».

Трогательные зарисовки Лидии Григорьевой «Прекрасная чужбина» («Новый мир», № 10) открывают читателю английскую мудрость в обращении с природой и повседневностью: «К хорошему и вправду привыкаешь быстро. Перестаешь замечать, как много вокруг вполне рукотворной красоты и даже – красотищи. В Йоркшире, например, где из земли произрастают только камни и низкорослая овечья травка, где знаменитые вересковые пустоши могут породить в воображении, казалось бы, только собаку Баскервилей, – пришлось, по-видимому, жителям исхитриться, раз они сумели превратить в сад сам воздух, его сосуды и емкости, его вогнутости и выпуклости – воздушный бассейн, одним словом. Маленькие городки в Озерном краю, сложенные из беспросветно серых (почти без оттенков), безрадостных каменных глыб, расцвечены каскадами цветов, ниспадающих на изумленного чужестранца прямо с неба.
То же самое можно сказать не только про цветущие круглый год английские сады и парки, но и про воздушные цветочные водопады даже в самых городских районах Лондона: цветут фонарные столбы, подоконники, балконы и старинные пабы. Они так плотно увешаны корзинками с ниспадающими из них фиолетово-розовыми, оранжево-желтыми, голубыми и малиновыми каскадами цветов, что порой кажутся фантазией художника, живой иллюстрацией к сказке. И уж если в этой сказке нашлось для тебя место, нужно читать ее умеючи. Обосновываясь на новом месте, обживая его, всегда ли вникаем в замысел Творца и в смысл происходящего? Пытаемся ли добавить что-то свое в копилку добра и цветения или рубим с плеча и сразу – под корень? Старую мебель и ту лучше хранить до поры до времени, ибо она может оказаться ценным антиквариатом и прокормить потомков, если они поймут, что именно досталось им в наследство. Богатейшие всеанглийские антикварные базары, салоны и выставки учат пришельцев из страны, где любят рубить с плеча (не свои, а чужие головы!), стремиться в будущее, не отрицая прошлого во всех его трагических аспектах. Вот уж каких уроков нам не преподавали в советских школах и вузах, призывая отречься и забыть самовоспроизводящееся историческое (ботаническое), ухоженное (или запущенное) предками пространство».

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"