Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №74/2003

Третья тетрадь. Детный мир

РОДИТЕЛЬСКАЯ ГАЗЕТА
РОДИТЕЛЬСКИЕ УРОКИ

Пять историй за партами

wpe120.jpg (13047 bytes)

У всех взрослых за плечами свой школьный опыт. И иногда он очень мешает учиться их детям

Мой любимый карантин

Самым ненавистным было для меня в детстве слово «карантин». Это из-за него меня не пускали в детский сад. Я должна была целый день сидеть дома. Мой старший брат иногда брал меня в школу. Я садилась на последнюю парту и старательно срисовывала с доски непонятные знаки. Если становилось скучно, забиралась под парту. Там можно было немного вздремнуть. Учителя посмеивались надо мной, но я не помню случая, чтобы меня не пустили в класс.
Мне исполнилось семь лет. Пора собираться в школу по-настоящему. Хорошо помню, что никаких особенных разговоров по этому поводу у нас дома не велось. Да и о чем, собственно, разговаривать: школа – вот она, совсем рядом. Хорошая или плохая? А никто таким вопросом в то время не задавался. Мои родители искренне считали, что читать и писать учат во всех школах, а значит, учат одинаково. Первого сентября отец взял меня за руку, и мы отправились в такую, как все, школу.
Училась я легко. В школе засиживалась дотемна по всякому поводу и без повода и была там абсолютно своим человеком. А больше всего на свете я хотела стать учительницей. Читала Сухомлинского и придумывала сказки, которые потом буду рассказывать своим ученикам.

Школа для умных

Отец получил новое назначение, когда я закончила 8 классов. Наша семья переехала в большой город. Кто-то подсказал родителям, что есть, мол, в городе такая школа, где и детки поумнее, и учат их там получше. Мои родители почему-то решили, что до этого меня наверняка учили плохо и что именно в этой школе – мое спасение, и только там мне обеспечат тот необходимый и достаточный уровень знаний.
В общем, первого сентября отец взял меня под руку и повел в не такую, как все, школу.
С первых же дней выяснилось, что учили меня очень даже неплохо. Учителя начали пророчить медаль, одноклассники зауважали, но своей не признали: одевалась я в черное пальто с искусственным мехом, школьное платье до середины колена, и у меня не было магнитофона.
Но меня задевало другое. Когда на уроке физики учитель в очередной раз в гневе выкрикнул: «Идиоты!..», мое провинциальное чувство гордости не выдержало. Я попросила учителя извиниться передо мной.
Конфликт затянулся. Родители были не в курсе. Одноклассники давно уже потеряли к нему интерес. На уроках меня больше не спрашивали. Я продолжала молчать. Самолюбие не позволяло мне забросить учебу совсем. Школу закончила весьма прилично. Но быть учительницей уже не хотела. А поскольку ничего другого в моей душе зародиться не успело, то и отправилась я по комсомольской путевке в далекие края.

Что такое хорошо и что такое плохо

Когда пришла пора вести в школу дочь, я повела ее не в престижную и не в модную школу, а в ближайшую. Ведь читать и писать учат везде.
Через две недели занятий меня вызвали в школу. И молоденькая учительница, вчерашняя выпускница педучилища, краснея от собственной неловкости, тихим голосом призналась: «Извините, но я… не знаю, как учить вашу дочь. Я уже ей и книжки специальные приносила, и задания каждый день даю другие, не как всем… Только она все равно все это уже знает». Самое трудное сказала. Подняла голову, улыбнулась. «Знаете, а к директору и в гороно (городской отдел образования) я сама пойду…»
После осенних каникул моя шестилетняя дочь пошла уже во второй класс.
Вечерами наш телефон не умолкал. Дочь терпеливо объясняла одноклассникам решение задач. Они благодарили, но в кино ходили без нее, о секретах шептались тоже без нее. Дочка расстраивалась. Я вздыхала, сочувствовала, а в глубине души понимала: ни к чему ей их взрослые секреты. И все же одному человеку плохо. Даже если это очень умный человек.
Когда моему сыну исполнилось шесть лет, мне уже не пришлось никого уговаривать посадить его в первый класс. Школа пережила бум открытия «нулевых» классов для шестилетних детей. Спустя два-три года классы благополучно прикрыли из-за отсутствия бытовых условий, но зато теперь все знали, что шестилеток учить можно. И даже знали как. И знать это было совсем нетрудно. Потому что учили их так же, как всех. Да и родители старались вовсю «соответствовать» требованиям школы. Уже почти официально школы делились на «хорошие» и «по месту жительства». Дети тестировались, экзаменовались, проходили собеседование… А потому учились, учились, учились… Не в школе. А задолго до нее. Я была мамой, как все. Сын, тихий, застенчивый мальчик, к шести годам читал, писал, считал и говорил по-английски. Но я помнила, что во всех школах учат одинаково. И мы пошли в школу «по месту жительства».
Вот уже третий день подряд я «делаю» веселое лицо и спрашиваю: «Как дела?» Мой сын (мой несчастный маленький сын!) отвечает, едва сдерживая слезы: «Плохо. Опять плохо». Я оказываю экстренную психологическую помощь. На четвертый день он молчит. Только слезы текут и текут. Шепчет еле слышно: «Двойка». Как – двойка?! Какая двойка?! Да ведь первый же класс (я точно помню!) безоценочный. Проплакавшись, сын объясняет: «Понимаешь, меня спрашивают:
– Сколько будет 2+3?
Я встал и стал ждать, когда все перестанут кричать. А мне говорят:
– Садись. Два.
Но ведь я же знал!»
Решаем: завтра дочка сходит к учительнице, попытается разобраться, что происходит.
Возвращаюсь с работы поздно.
– Знаешь, – говорит дочь, – его надо забрать. Совсем. Он не выдержит.
– Куда?!
И я начала искать…

«Гуманитарная гимназия при… объявляет набор»

Самым значительным в этом объявлении оказалось маленькое словечко «при». Потому что оно делало эту самую гимназию негосударственной.
Нас спасло то, что все мы были людьми в принципе далекими от школы. Поэтому случайно оброненная фраза: «Лицензии пока нет» – нам ничего не сказала.
На потертой фотографии – двадцать маленьких ребятишек и столько же взрослых. За свою жизнь я видела много разных школьных фотографий: торжественных, смешных, трогательных… Но таких светлых и искренних, как эта, никогда. Что-то особое в лицах, какая-то неуловимая прелесть.
Школа действительно была необыкновенной. Учителя и воспитатели говорили преимущественно на английском. Родителям выдали список дежурных фраз и магнитофонную кассету в придачу. Заучивали вечерами, создавали любимым чадам «разговорную среду» в домашних условиях. Смущались, робели без меры на пороге школы, стыдились своей «языковой» неуклюжести.
За давностью лет трудно быть объективной. Но то, что потом случилось, сейчас можно было бы назвать бедой. В конце третьей четверти начались первые вопросы: «Кажется, у моего сына (дочери) что-то не ладится с математикой (русским, чтением), может, нам дома позаниматься?»
«Что вы! У вашего ребенка индивидуальная программа, – убеждал молодой директор. – У нас особая система обучения. Вы все сломаете». Наступили каникулы. Кто-то из родителей вопреки школьным рекомендациям посадил свое чадо за уроки, лихорадочно пытаясь вспомнить азы школьной программы. Учили писать, считать, читать. Кто-то пошел в гороно. Грянула проверка. Началась война. Победителей не оказалось. Школу закрыли. Дети ушли. Бывшие учителя и бывшие родители при случайных встречах на улицах не здоровались. А мой ребенок до сих пор вспоминает именно эту школу. Как самую лучшую в своей жизни.

Хочу то, не знаю что

Cовременная школа многообразна. К сожалению, часто родители, зациклившись на стародавних собственных школьных проблемах, тягают собственное дитятко из одной школы в другую в поисках идеала. Пойду туда, не знаю куда. Забывают про здоровье, способности, возможности ребенка, его личные привязанности…
Папа на вид ну очень строг.
– Что у моего сына по математике?
– Четыре.
– Что значит «четыре»?! Я его про дроби спрашиваю – не знает, про отрицательные числа спрашиваю – не знает…
– Подождите, ваш сын в каком классе?
– В третьем.
– А в каком классе вы сами учили дроби?
Папа хмурится. Долго молчит. Потом растерянно произносит:
– Я его, наверное, не про то спрашиваю…
Учитель переводит дух. Сегодня обошлось.
Конечно, родитель нынче пошел грамотный. Высшее образование (путь даже за собственные деньги) – в массы! Только ведь и школа не стоит на месте: думает, развивается, растет. Может, нам, родителям, стоит наконец ее полюбить так, как любят умные родители своего ребенка. Когда радость – на всех, а проблемы – общие. И решать их надо вместе. Чтобы не было беды.

Ирина КОРСУНОВА

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru