ШКОЛЬНОЕ ДЕЛО 
 

Народная школа.
Современная версия

Она вырастает из жизни, а не из национальной идеи

НА ШКОЛЕ СЕМЬИ КОЛОСОВЫХ ДЕРЖИТСЯ ЖИЗНЬ ПОСЕЛКА КОЛЕСНИКОВО

Когда-то в поселке Колесниково по советским понятиям был рай. Птицефабрика, кормившая город Лесосибирск, процветала. Специальный автобус возил народ в бассейн, на экскурсии. Трудовое воспитание было организовано: школьники вместе с родителями ловили кур, перевозили, и на счет школы шли деньги. Никто и не спрашивал. Просто на фабрику придут, а там скажут: ой, а у вас сколько денег…
Вдруг все рухнуло.
И вместе с гигантской птицефабрикой рухнула жизнь, которая ради этой птицефабрики существовала. Повисла, как провода между покосившимися столбами…
Так бы и ушел поселок Колесниково в небытие, если бы не школа. Она, как Брестская крепость, не сдается.
Не будь школы, негде было бы бабушкам и дедушкам получать пенсию. И медицинскую помощь людям здесь оказывают, и участковый милиционер приезжает из города сюда – больше в поселке некуда. Не было бы телефона, воды, тепла, света (школа – единственное в поселке юридическое лицо, заключающее договоры с конторами). Ничего бы не было. Поэтому, объясняли мне учителя Колосовы, когда люди спрашивают нас: «Как школа, будет?» – они на самом деле имеют в виду: «Мы, то есть, будем?»
Такой гамлетовский вопрос, по-русски.

Не с букваря начинается обучение, а с радости

Вариант обнадеживающего ответа имеется.
Есть люди, не только не дающие поселку умереть, но сотворившие в нем некое чудо под названием «Отчий дом. Школа радости». Зовут этих людей Колосовы, семья учителей. Отец, мать, два сына, две невестки, педагогический стаж семьи – сто пятьдесят лет.
Но эта династия – не из далекой истории. Они приехали в эту поселковую школу пятнадцать лет назад, начали работать вдвоем, потом присоединился старший сын Саша, потом младший Вова, через пять лет стала учительствовать невестка Оксана, и так постепенно собралась семья и пришла мысль сделать школу отчим домом. «Оно как-то само по себе получилось», – говорит немногословный Георгий Федорович, отец семейства и первый директор (недавно передавший дело сыну Владимиру Георгиевичу). – «Ой, надо бы летопись взять, посмотреть, как это все пошло», – замечает мать Надежда Александровна, завуч.
Я ночую у них дома (заехал в школу по дороге, взглянул, глазам не поверил и остался). Ходил как зачарованный: маленькая школка, девятилетка, перестроенная из старого детского сада. Классы все зелененькие, синенькие – светлые, глаз так и ищет печку. Разные закутки, закоулки. Парты расставлены полукругом или по отдельности. Какие-то схемы в виде солнышка, цветов. Методическая рекомендация: «Здоровый ребенок всегда радостный. Не с букваря и формул начинай обучение, а с радости».
«Тут наши начальнички занимаются», – сказала мама-завуч, имея в виду начальную школу.
Пианино, торт, пятнадцать свечей (столько учеников в начальной школе) – праздник был. Дети предложили символ школы – солнце и птица, а под крылом птенцы. «В главном, – написано на стене, – единство, в споре – свобода, во всем любовь». Явно не из учебника по педагогике.
«Солнышко – наша доброта, любовь учителя», – объясняет мне аллегории Надежда Александровна, показывая между тем коллективное творческое дело – крестьянское подворье…
Тут надо заметить, что Колесниково хоть и приписано к городу Лесосибирску – настоящая деревня. Вокруг тайга, избы да огороды. Огороды огородами, да такие, бывает, заброшенные, смотреть страшно. Прежде, при фабрике, можно было и без них прожить, а теперь – как? Ни деревня, ни город, ни страна, ни погост…
Так вот, о коллективном творческом деле – «крестьянское подворье».
Начали с «берегини», для каждого дома изготавливали свою: кто петуха, кто красну девицу, а кто – в форме конька на крышу. Тщательно вычерчивали план подворья, используя знания по предметам: на математике производили расчеты, на биологии обсуждали, что сажать и кого держать в хозяйстве, на химии – навоз, зола… Проекты унесли домой.
А на следующий день – уже вместе с родителями: «Наша каша гуще вашей». «Пир на весь мир» – стряпали, песни русские пели… И вот что в итоге получилось, скажем, у семьи Бубликовых.
Крестьянское подворье – двухэтажный дом с оградой и калиткой, колодец, баня, лавочка у березы. Туалет, само собой, разумеется. На огороде растут свекла, морковь, капуста, есть теплица, овцы, свиньи, двадцать кур. А в жизни это есть? У кого есть, а у кого и нет. Объявление: «Товарищи дети! Освоившие курс автоматически приглашаются в театр оригами…»
«Это наше дерево школы, – разъясняет Надежда Александровна свои ягодно-цветочные схемы. – Стволы – классные руководители, а листики – дети. Вот, можно не спрашивать, а подойти и увидеть, сколько детей. Когда кончается год, мы на зеленом листочке записываем каждого ребенка и сюда, где у нас корни, прикрепляем. Это почва наша будет. А это ручей похвалы, здесь мы можем за что-то похвалить (кораблики с именами учеников плывут по ручью) – ну спорт, достижения разные, победы. Ну а тут вот лужа неприятностей, лягушка сидит, ну мало ли что, все случается», – говорит мама-завуч, не так, как читают педагогические доклады, где все строго и ужасно серьезно, а как бы на полуслове, с едва заметной улыбкой, не договаривая. Потому что и так все видно, что тут особенно объяснять?
...Деревья многодетных семей, не всех, а только тех, кто воспитывает хорошего человека».
«Ученье – красота, неученье – простота». «Вся семья вместе, так и душа на месте». «Тот господин, кто все может сделать один» (проект по озеленению школы ученика 7 класса).
Люди в поселке плохо одеваются, и дети под руководством мастерицы Надежды Александровны Колосовой шьют нарядную одежду хитрыми стежками и швами, из каких-то кофточек использованных, из старого свадебного платья выходят изумительные костюмы.
«Из старого шьем новое», – говорят…

«О кандидатуре пастуха»

Первого директора этой удивительной школы Георгия Федоровича Колосова Фонд Сороса наградил за подвижничество статуэткой Дон Кихота. Георгий Федорович даже внешне похож на него. Но с ветряными мельницами не сражается. Говорит тихо. Объясняет по моей просьбе, почему у них именно такая школа.
Когда все сломалось, говорит он, встал вопрос: надо что-то делать. В поселке сплошная безработица, многие ударились во «всероссийский грех», и дети… «Оказались никому не нужны», – подсказывает жена. «И вот мы, – продолжает муж, – хотя и говорили до этого, что школа – второй дом, но тут решили, что действительно школу нужно сделать домом, отчим домом».
«А с чего дом начинается? С обстановки…» – «Ну, вы это видели», – говорит мама.
«Следующий шаг – надо детей кормить, – говорит отец. – Мы поняли, что никто нам средств на горячее питание не даст. А дети дома недоедают. Поэтому мы собрали благонадежных родителей и стали сами сажать картошку, овощи… плюс администрация дает дотацию». «Три девяносто», – не преминула вставить мать. – «И мы стали кормить детей бесплатно… Это был такой шаг, что, когда на следующий год родители, которые вели… ну, такой образ жизни, не делали ничего – увидели, что их дети идут организованно на поле, сажают, убирают – когда они это увидели, некоторые начали тоже у себя дома сажать. То есть непроизвольно мы стали думать о родителях, показывать, что им надо делать в этой ситуации. Как выбираться…»
«У нас сельский уклад, – поясняет мне Георгий Федорович, – около дома должно что-то быть. Чтобы дети приучились и в будущем, когда обзаведутся семьей, знали, что и как посадить. Потом – так у человека складывается уважение к своей маленькой родине, где он что-то посадил около дома. Если же дети не будут уважать свою маленькую родину, о любви к большой, России, разговора нет»... «Где живем, надо что-то делать», – заключает отец. «И чтобы красиво было…» – добавляет мать…
Так в поселке Колесниково начали появляться первые палисадники…
Потом в школу завезли компьютеры. Георгий Федорович понял, что пришла другая эпоха, и передал директорство сыну, Владимиру Георгиевичу.
Но без дела не остался. Жители собрались на сход и сказали: «Георгий Федорович, вы же всех знаете, будьте председателем поселкового совета…»
Школа стала и сельсоветом.
Со стороны поглядеть – сумасшедший дом.
Объявление на заборе: «Завтра состоится сбор владельцев скота по поводу пастьбы в летний период. Сбор в ограде школы. Просьба подумать о кандидатуре пастуха».
«Кандидатуру нашли не сразу, – рассказал мне о результатах этого первого после разрухи собрания отец-председатель. – Одни пьют, другие спят. Пришлось собираться еще раз, договариваться об условиях содержания пастуха: сто рублей за корову, сто за молодняк плюс обед». «Это как в старых фильмах», – смеется сын Владимир Георгиевич. «Это наша жизнь», – смеется мать Надежда Александровна.
Объявление, кстати, набрал на компьютере директор школы и засомневался в правописании слова «пастьба». Зашел на урок русского в 7 класс: как правильно написать? Дети начали обсуждать, думать, от какого корня. Давайте возьмем словари! Давайте. И выяснили. И набрали, и напечатали, и объявление повесили. И нашли пастуха…
Это и есть, по-моему, образование.
Разумеется, оно отличается от обычного, когда ученик в школу вроде ходит, а на самом деле неизвестно где болтается.
«А у нас ребенок проспал урок, – говорит мама-завуч, – мы говорим – иди на второй, проспал второй – иди на третий». Уж если день прошел – нет, идем к нему сами. А в городе тысячи семей, можно ко всем прийти? А мы уже знаем к кому, если идти, надо огурец брать на закуску. Придешь, а мама скажет: «Да пошли вы… И его (ребенка) возьмите, мне не нужен».
Разные случаи бывают. У одной женщины, когда была в пьяном угаре, дочка умерла. А сын остался, учится у них в школе, и Надежда Александровна стала ходить за мамой, говорить, что ребенка заберем, если не переменится. («Мальчишка, – объяснила она мне, – начал съезжать, покуривать, уже у нас край был…») В общем, ходила уговаривала, и что-то у этой мамы в голове стукнуло. Очнулась. Георгий Федорович пошел в комитет по делам несовершеннолетних, в центр занятости, добился квартиры (у женщины и квартиры не было). И уже год мама та держится. В школе работает техничкой. И полгода, каждый вечер Надежда Александровна приходит к ней и разговаривает – обо всем, иногда ни о чем.
Хотя бы одну семью сохранила.

Маленькая школа большую поддерживает

Школьный директор, Колосов-младший, – лидер Красноярской ассоциации сельских учителей и родителей, участник разных проектов. Молодой современный человек. Может на равных общаться с представителями высших и прочих новых школ, в которых придумываются нынешние реформы образования (реализуются, впрочем, в старых). Хотя дело не в поколении – в любом есть и те и эти. Я записал мысли, реплики молодого директора вразброс, но, может быть, они сложатся во что-то цельное.

«Смотрите, – говорит Владимир Колосов, – у нас маргинальная ситуация: ни город, ни деревня. И в то же время типичная…»

«В Англии мне говорили, что большие школы – для бедных людей, а маленькие – для состоятельных. Если бы к нашей школе да дороги, связь, коммуникации – получился бы прообраз западных деревень».
(Небольшой комментарий в скобках к этой «западной деревеньке» на севере Сибири – вы не забыли, где мы находимся? Я думаю, окажись в поселке Колесниково эксперты из ACEA – международной юнесковской организации, объединяющей восемьдесят стран мира, воскликнули бы – о, это же общинное образование, «комьюнити эдьюкэйшн» в чистом виде! Другие, может быть, обнаружили бы в школе Колосовых дух Вальдорфа. Что вы на это скажете, господин министр образования: в большой государственной школе ничего нет, кроме призрака «отца» Коменского, а в домашней маленькой – вся мировая педагогика?)

«Я вот всегда езжу по этой дороге, езжу и удивляюсь: она идет по той колее, где ямщик пьяный ехал. Почему не выровнять? Зачем эти повороты, несчастных тридцать километров, а триста поворотов – неужели нельзя было сровнять, ни полю плохо не было бы, ни дороге…»

«Экономически идеальна школа-бочка, набитая селедкой. Полторы-две тысячи детей, по сорок человек в классе – коммунальных расходов не так много, а финансирование приличное. В этих условиях маленькой школе трудно себя отстаивать. Я понимаю, – говорит Владимир Колосов, – вначале идут цифры, экономика, а в конце дети.

«Школоцентрическая» модель жизни – от безысходности. Звонят из милиции: представьте план профилактики преступлений в поселке. Это мне надо? Я постепенно говорю: давайте люди что-то и сами…»
«Смотрите, что происходит: укрупнение школ, семь параллелей – есть такие, а времени нет, ничтожно малое время для работы. Чтобы каждый ребенок и учитель могли чем-то позаниматься, нужно время, а его в крупной школе нет. И вот парадокс – к нам, в маленькую школу, приезжают из города учителя и дети – позаниматься информатикой, провести соревнования по ориентированию на местности…»
(Мы посчитали вместе с Колосовым: экология, юридическое образование руководителей, педагогика сотрудничества, связь с социумом – около десяти разных функций, в которых маленькая школа может помочь большой. Но это же, заметьте, переворачивает всю ситуацию: маленькая сельская школа может поддерживать большую городскую!).

«Мне слух режет, когда говорят, что уровень образования в селе ниже, чем в городе. Какой уровень? Если объем знаний – это один уровень. Сколько поступает, не поступает – другой уровень. Коммуникации – третий. Применение на практике – четвертый. Успешность в жизни – пятый. А уровень суицида среди «образованных» и «необразованных» города и деревни – где больше?
Но тогда – надо ли было столько образования получать, или, может быть, просто стоять на земле крепче?»

Русская мечта: как бы так, чтобы все лучшее, да в одно место.
«Если бы наше село, – мечтает мать Колосова, – да перенести подальше, хоть за Енисей…» «Город, село – это пройдет», – говорит сын. «Не дай Бог школу закроют, умрет деревня», – беспокоится отец.
А на картах Лесосибирска брошенный на ветер поселок считается, говорят, стратегическим объектом при эвакуации города. Самая высокая горка тут…

От печки

Педагогика Колосовых никем, кажется, не описана, но нарисована в стиле наивного реализма: солнышко с лучиками любви, доброты и терпения, цветы с лепестками знаний и способностей, корешки сплетаются в корневую систему взаимопонимания, исследования, опыта, сотрудничества…
Берет начало с середины 80-х, с глотка свободы.
Наша российская, множество раз проявленная закономерность: земская школа, народная, хрущевская, горбачевская – приходила очередная оттепель, и сколько всего нарождалось за каких-нибудь десять лет. А потом опять заморозки на полвека…
Листаю альбомы, смотрю видеозаписи занятий Колосовых – на них весна в полном разгаре, цветение трав.
Над поселком, тайгой висит радуга, и вся школа выбежала на улицу и рисует.
Дети поднимаются на гору. Копают картошку. Пекут пирог в форме последнего звонка…
Подпись у Колосовых какая-то необычная – в виде птицы. Когда учитель уходит на пенсию, он оставляет след на стене «золотых рук» – мажут ладони желтой гуашью, и следы остаются. А у выпускников-девятиклассников «дорожка памяти» – они обводят след ступни…
Отчий дом «Школа радости»…
Разные закуточки, уголочки – у печки.
По мнению Колосова-младшего, большую часть школьного учебника можно объяснить на примере деревенской печки. Одно дело, когда рассказываешь на уроке про скорость химических реакций – сидит ученик с отсутствующим видом. И совсем другое, когда выясняется, что он сам может менять скорость реакции – через «поддувало»!
Почему утром тяга лучше, чем днем? Когда лучше топить? Они все сказали, не зная физики и химии.
Ведешь урок, говорит Владимир Георгиевич, «Разделение смеси методом дистилляции». Ничего не понимает. «А самогон видел?» – «А! Что ж вы сразу не сказали?» И все тут же объяснит, начертит. «В общем, от печки, – заключает сын-директор, – я бы даже учебник такой написал – на основе печки…»
Не удержусь, расскажу еще про настенный народный календарь, который разглядывают бабушки, заходя в школу померить давление. По этому календарю, собственно, живет школа Колосовых. Не по программе живет, заметьте, не по циркулярам и призывам власти, которая в России не от Бога, от людской глупости, а по тому календарю – «Батюшка Наум, наведи меня на ум».
Колосовы, как я понял, разворачивают народный календарь как содержание образования – а откуда же еще ему взяться? – на математике, на музыке, на труде, на занятиях по развитию речи, на обучении грамоте…
А с другой стороны, традицию дополняют современным образованием, связывают их. Ну не всегда, говорит Надежда Александровна, там, где можно…

Гимнастика для порядочного человека

Среди предков Колосовых попадались французы, поляки, остяки – проживали такие на севере. Бабушка Анастасия Ивановна говорила: «Эво чо» – не понимаете, что ль?
Прадедушка – матрос-герой, кавалер Георгиевского креста, по семейной легенде, помог сбежать товарищу Сталину из Туруханского края. Легендарная история на прадеде никак не отразилась, умер мирно в сорок седьмом году, не напоминая вождю о славном прошлом. Хватило ума. Север… Зимой, говорят Колосовы, если в минус тридцать пять детей не учить, вообще уроков не будет. Сидишь в школе в валенках, собачьих унтах, у женщин из камуса оленя – унтайки. Колеса застывают, не крутятся – такой холод. Сугробы два с половиной метра, домов не видно, раньше в снегу рыли яму, обкладывали еловыми ветками, втыкали палку и ночевали. Палка – чтобы снаружи заметили…
Вот на видеозаписи зима в поселке Колесниково: одни крыши торчат да дымки вьются от труб. Благодаря школе есть вода, тепло… Сказка. Приходят на урок в третий класс три девицы из седьмого, наряженные, и говорят: «Кабы я была царица…» А те должны отгадать, из какой сказки.
…Занятие у логопеда.
Дети мотают клубок из шерсти (мелкая моторика), мотают, мотают, а в клубке – буковки. Из буковок составляется слово: «Зима». «А какая зима бывает?» – спрашивает учитель. – «Ххх-хо-лодная», – отвечают дети («Двое заикаются, видите», – поясняют мне Колосовы этот кадр.)
Заходят старшеклассники, на ногах лапти. Блины, милые, принесли. В каждом блине – задание. «Прочти скороговорку: Клара у Карла украла кораллы». Мальчик, тот, что заикается, повторяет. Логопед гладит мальчика по голове, обняла его. «Мороз, морозит…»
На математике изучают – перст, вершок, дюйм, верста…
В комнате с тренажерами борются с плоскостопием…
Уселись в кружок, слушают пение птиц, записанное на кассету. «Знаете, просто все в классе надоедает, – комментирует мама-завуч, – можно перенестись сюда…»
«Я себя называю Ирина, – говорит девочка, – а меня дома называют Иринушка. А мне больше нравится Арина…» Занятие «Познай себя» ведет психолог.
Между уроками – аутотренинг, релаксация.
Изготовление кукол для кукольного театра.
Пушкинский бал…
Вот светский салон, декорированный в стиле того времени. Пушкин из седьмого класса, очень похожий на оригинал. И цыганки – «зэпээровские» девочки.
«А это даже не зэпээровский, – говорят Колосовы, – «дебильный», считается, обучению не поддается. А посмотрите, как здорово играет. От него на уроке, как от партизана, ничего не добьешься. А тут…»
Одну девочку по результатам обследования надо отправлять в школу для умственно отсталых. Однажды подходит к Оксане Колосовой и говорит: «Оксана Владимировна, помогите мне записать, я песню сочинила…»
Вот этих ребят Колосовы взяли в свою школу и обучают по индивидуальным программам.
Из всех выпусков «зэпээровский класс» получился самый человечный…

Картинка из жизни школы Колосовых.
Родители и учителя разрисовали детей в обезьянок, а потом взялись все за руки. Происходит это представление во время… родительского собрания.
«А теперь, видите, сидим чай пьем, – поясняет сын-директор. – Это не город, где надо родителей приглашать, чтобы познакомиться. Мы и так знаем. И встречаемся не для этого. Надо только поймать родителя на огороде. А если нет огорода, его и не поймаешь, в смысле, он пьяный все время…»
Родительское собрание в школе Колосовых – это не «разбор полетов», а праздник. Зажигают свечи. Каждая семья накрывает стол, как это делают дома. Приносят любимые игрушки… Хотя скованность чувствуется, дома ведь такого не происходит. Может быть, некоторые семьи даже впервые собрались здесь. «И наша семья тут, – говорит мама Колосова, – все здесь».
Можно пройтись по поселку, посмотреть, чего достигли.
Построили два футбольных поля, одно на горке, каждые выходные идут матчи… Начали сажать цветы, убирать двор. Зимой – чистить снег, а то были только тропиночки.
То есть стали немного разгребать жизнь.

Бывает, все бывает, как в семье. Идет парнишка, рассказывает мама-завуч, я к нему: «Опять накурился!» – И по мягкому месту. «Ой, не надо». Обиды нет. Если «Колька» – значит, любят. Насторожится, когда «Коля».
Речь учеников входит в учительский обиход. «У меня, например, – поделился со мной сын-директор, – появились новые слова – «сменка», «обутки». «Ты чего в таких обутках пришел?»
…Мат, став нормой, распространяется среди детей и коров. Но стадо все-таки разное, замечает завуч-мать, возьмите нашу корову, попробуй ее матом, она на рога поставит. А другая без мата не пойдет… Да, дети матерятся. Но по крайней мере мы не закрываем глаза. Иной раз скажешь: Колька, возьму скотч – заклею рот.

…Предмет «жизневедение» ведет невестка Наталья Владимировна, тема «Я и человек».
Мальчики и девочки. Откуда берутся дети. Моя семья. Что я умею. Какой я. Почему изменяюсь. Как стать умным. Я помогу себе сам…

Проговорили с хозяевами часов до трех ночи. Утром продрал глаза. Вышел на огород – светлое пространство, вокруг тайга, кукушка кукует. Учительский стаж у Колосовых – два века. Спросил хозяев, вставших ни свет ни заря: «Вы к первому уроку?» «Мы, – улыбнулись, – всю жизнь к первому…»

Составленное Колосовыми пособие «Гимнастический комплекс порядочного человека»:
«Каждое утро, вытягиваясь во весь рост, вспомните:
Я, человек,
– всегда готов встать рядом или впереди,
– протянуть руку помощи,
– нагнуться к малому или слабому,
– обернуться к отставшим,
– дотянуться до мечты,
– подняться после неудачи,
– пронести через всю жизнь дружбу и любовь,
– глубоко вздохнуть по несбывшемуся,
– и повторить комплекс сначала – до победы!»

* * *

На прощание Колосов-младший сказал мне: что-то стоящее надо искать не в государственном, там все то же самое. И политика та же: укрупнение капитала и власти, унижение маленькой школы и маленького человека. Но это же бесперспективно…
Совершенно бесперспективно, думаю я, но кого это волнует? Колосовых… Во все времена, во все столетия волновало какую-то часть людей, лучшую, и благодаря этому страна все-таки оказывалась не самой худшей.
Ей не давали закончить университетов, но урывками, в оттепели и страшные морозы, она училась чему-то в народной школе. Может, и мы поучимся? Не только в той, у Ушинского, а и в этой, у Колосовых? Без «национальной идеи» вроде всеобщей воинской повинности. Без всероссийского конкурса на положительных литературных героев для подрастающего поколения. В другом – народность.
В маргинальном поселке, жизнь которого висит на волоске и никто, кажется, не может помочь людям, кроме их самих. Это их народная школа, и все зависит от того, чему они в ней научатся. Сумеют ли прибраться в доме, преодолеть разруху на улице, освоить гимнастику для порядочного человека…
Школа, которая не к нам идет от истории, а от нас к будущему. «Школа будет?» – спрашивают Колосовых люди, имея в виду – мы, то есть народ, будем?
Кто же знает… Колосовы, кажется, нашли ключ к решению, а открывать дверь или запирать – другим.
Народная школа появляется не только когда проявляется народ, но когда приходят учителя – неопровержимые в своей положительности. Откуда они берутся, не знаю, но удивительно, как легко у них все получается, как бы само собой. Дар им такой дан зачем-то…

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"