ЦВЕТ ВРЕМЕНИ

Послание без адреса

Одна моя приятельница, талантливый художник и девушка из почтенной старомосковской семьи, обосновавшись в Америке, больше всего была удивлена тамошним отношением к поэзии. В хорошем обществе нельзя признаться: я, мол, поэт. Писатель, филолог, журналист, художник, музыкант, гробовщик – пожалуйста, а вот к поэту отношение весьма сомнительное. Примерно такое же, как к сутенеру. Человек наживается на дармовой красоте мира. И не приносит никакой общественной пользы. Поэт – неудачник, графоман, изгой, маргинал. Априори, до того, как кто-то послушал его стихи (о чтении стихов за стаканом виски и заикаться даже не следует – люди просто будут вставать и выходить из комнаты).
При этом поэзия как таковая в американском обществе в относительном почете. У них есть главный поэт нации (должность вполне официальная, даже сам Бродский когда-то сподобился), стихи изучают в университетах, о поэтах пишут книги и порой снимают кино. Быть поэтом неприлично именно в практической жизни. В повседневной. В той, где говорят о страховке и надвигающихся выборах. Восторгаются детьми, собаками и кошечками. Заключают и расторгают брачные договоры, ходят в универсамы и совершают покупки.
И мне кажется, такой взгляд на фигуру поэта естествен и справедлив. Ведь как нам видится современное цивилизованное общество? Это пространство, где каждый занят своим делом, живет по закону и не вмешивается в круг интересов ближнего. Где в идеале существуют равные шансы обладать деньгами и вещами, а о других возможностях никто и не заикается. Ибо неприлично. Вот в таком-то обществе такому человеку – с характером, положением и дисконтной карточкой – поэт должен быть неприятен. Как ложная претензия безо всяких общепринятых оснований.
Художник украшает жилище. Фотограф продает снимки в журнал. Беллетрист рассказывает истории и помогает занять свободное время. Шоумен развлекает, проповедник заботится о спасении души, врач лечит, актер завораживает, актриса пробуждает эротическое вожделение и служит объектом для подражания.
А поэт со своими новыми, никем еще не оцененными стихами? На них даже не затрачено особого труда. Подумаешь, двадцать строк, теперь еще часто и не в рифму.

…Недавно я перечитал подряд несколько сборников китайской классической поэзии в переводах Гитовича. И не в первый, кстати, уже раз почему-то отлично представил эту ужасно далекую страну, на расстоянии десяти с лишним тысяч километров, десяти с лишним веков, этих людей, которые шли на север и возвращались на юг, чертили кисточкой свои иероглифы по совершенно недоступным для нас, данников азбуки, правилам, плакали о своем императоре, оставившем дворец, и о своей Поднебесной, ставшей добычей северных варваров. Нет, я отлично знаю, что переводы Гитовича весьма далеки от оригинала, что в китайской поэзии важен не только текст, но и рисунок, что поэзия непереводима и родному языку верна. Вот только не могу представить себе прозы, информационной сводки, картинки, музыки, которая так же уничтожала расстояния, делала родными совершенно дальних людей, по крайней мере совершенно дальние имена. Это был полноценный диалог, даже больше, чем диалог. Никакая история про Ду Фу не открыла бы мне о нем больше, чем несколько строк:

На тысячу домов, под мирным солнцем
Раскинувшихся в утреннем покое,
Который раз гляжу я терпеливо
С моей невзрачной башни над рекою…

Поэт пишет послание без адреса. То есть он передает слова, музыку слов, которую должен услышать кто-то, кроме него. Это просто и банально, письмо, брошенное во время и вовремя, прочитанное кем-то тоже вовремя и во времени, часто на другом конце земли.
Поэтому будем терпимы ко всем – и к юношам, и к старикам, и к вполне взрослым чудилам среднего возраста, которые сочиняют стихи. Они вне зависимости от умения и таланта, просто шепчут слова в беззвездную ночь будущего. Потому что надеются, что там тоже окажутся люди.

Андрей ПОЛОНСКИЙ

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"