КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА 
ВЫСОКАЯ ПЕЧАТЬ 

Расстреливать понесли на носилках

Из историй Дома на набережной

Незадолго до войны несколько ребят, живших в так называемом Доме правительства (теперь, после повести Юрия Трифонова, более известном как Дом на набережной), увлеченно исследовали подвалы ближней церкви и других окрестных зданий. Там обнаруживались таинственные узкие ходы, ведшие бог весть куда (как оказалось – на другой берег Москвы-реки и, возможно, далее), обширные подземелья, где можно было найти не только тайник с иконами, но и... человеческие скелеты в нишах, напоминавших тюремные камеры и вызывавших мрачные воспоминания об обитавшем когда-то здесь же, на набережной, Малюте Скуратове.
Несколько десятилетий спустя один из этих отважных путешественников, Михаил Коршунов, вместе с женой Викторией Тереховой, тоже, кстати, былой обитательницей Дома, с не меньшим замиранием сердца станут разбираться уже и в других лабиринтах – истории самого этого здания и в драматических судьбах множества его тогдашних, 30–50-х годов, жителей, ставших жертвами сталинских опричников.
И вот перед нами книга «Тайны и легенды Дома на набережной» (“ПС” рассказывало о ней в № 15, 2003 г.), замечательно представленная издательством «Слово», с завидным изобилием интереснейших фотографий и всякого другого изобразительного материала (блестящая работа дизайнера Е.Корнеева).
Между прочим, в книге приведен полнейший, по всем квартирам, список жильцов, и уже в сопровождающих его кратких справках о них завязываются узлы многих роковых историй – как рассказанных в самой книге, так и еще только намеченных.
И кого только нет в этом списке! Имена поистине замечательных людей соседствуют с печально знаменитыми фамилиями кровавых малют совсем не столь отдаленных десятилетий.
Коршунов рассказывает, что его отец, организатор и глава «Интуриста», наставлял сотрудников, планировавших турпоездки по стране:
– Дом нужно показывать с его привидениями.
Эти полушутливые слова оборачиваются в книге трагической реальностью. Перед нами возникают тени людей, которых сталинский террор не просто вычеркнул из жизни, но стремился вообще полностью изъять из человеческой памяти. Тут и один из инициаторов строительства дома, Рыков, и Тухачевский, и его коллега Корк, и знаменитый летчик Яков Смушкевич, воевавший в Испании под именем генерала Дугласа (его арестовали в больнице после тяжелейшей аварии и даже расстреливать понесли на носилках!), и многие другие.
По-своему трагична и такая бытовая деталь, которая сначала может показаться всего-навсего смешной: чинный двор «респектабельного» дома порой вдруг оглашала гармонь! Это томился прославленный шахтер Стаханов, вроде бы обласканный и превознесенный, но напрочь оторванный от привычного труда, от родной рабочей среды и спивающийся с тоски.
А вот и другая, совсем иного рода пленная птица – скульптор Мария Денисова, героиня поэмы Маяковского «Облако в штанах», вышедшая замуж за известного военачальника Щаденко и лишь урывками занимающаяся любимым делом. Судьбы, судьбы!..
А помимо этого «взрослого» списка читатель может постепенно составить и другой – ровесников авторов книги, товарищей их детских игр и затей, удивительно светлых и чистых ребят. По-разному складывалась потом их жизнь. Многие вслед за родичами угодили в тюрьмы и ссылки, иные – в детские дома, третьих просто выставили из опустевших после арестов родителей квартир, как, например, Юрия Трифонова.
Но общей чертой этих весьма разнохарактерных юношей и девушек остались твердая вера в незапятнанность своих отцов и матерей, преданность друзьям и, как показало ближайшее будущее, Родине.
Вот всего несколько строк из их типичных и, увы, часто столь коротких биографий:
«Сын врага народа Менаська (Бакинский. – А.Т.), командир противотанкового орудия, погиб на Ленинградском фронте под Колпино... Володя, как и Дима, погибнет на войне... Хороший был парень Гвоздь (прозвище Олега Бабушкина. – А.Т.). Летал на бомбардировщиках дальнего действия. Погиб, как и его брат Михаил, летчик-истребитель».
И так понятны ностальгические ноты, порой возникающие в книге, – боль за то, что зрело в этих ребятах и было жестоко оборвано, о страшном «обрушении» целого поколения, так много обещавшего. «Не откажусь от прожитых берсеневских (на Берсеневской набережной. – А.Т.) лет, не перечеркну их черными словами», – заключает Коршунов.
Чуть меньше полувека назад Константин Паустовский размышлял о своих учениках по Литературному институту, среди которых были и Трифонов с Коршуновым: «Они не предадут литературу неправде и трусости, не обменяют ее благородство на собственное благополучие. Мы верим им. Мы любим их».
Сейчас, когда давно нет в живых Трифонова, а недавно не стало и Коршунова, это перечитываешь с гордостью за тех, кто всей своей дальнейшей жизнью, до самых последних написанных страниц, подтвердил правоту и прозорливость своего строгого наставника.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"