КУЛЬТУРНАВЯ ГАЗЕТА 
КИНОПРОБЫ 

В ожидании дебютантов

Кто снимет фильм про нормальных людей?

КАДР ИЗ ФИЛЬМА “НЕБО. САМОЛЕТ. ДЕВУШКА

Однако многие беды и проколы российского кино последних лет связаны именно с отсутствием «новейшей волны», а отнюдь не с одними лишь финансовыми проблемами.
Разумеется, начинающие режиссеры, более молодые, более энергичные и пробивные, тоже страдают от отсутствия денег на свои проекты. И подобно признанным мастерам, пока что с трудом вписываются в совершенно иную ситуацию, когда подорван механизм саморегуляции киноотрасли, к тому же лишившейся мощной государственной поддержки в производстве и утратившей прежнюю систему кинопроката. Можно говорить и о кризисе мировоззрения, вызванном коренным изменением общественного строя и образа жизни. Поиск некой объединяющей идеи затруднен не только из-за экономической нестабильности, но и по причине продолжающегося разброда и шатания в мыслях и чувствах сограждан, которые как будто оказались в одночасье без корней и на ветру, продувающем сразу с четырех сторон света.
А кино потеряло своего зрителя прежде всего потому, что оно перестало быть нормальным, как ни странно это звучит. Куда опаснее и даже губительнее для наших фильмов было не столько наступление «чернухи» в конце 80-х годов, когда все вдруг стало дозволенным, сколько страшный зуд авторского самовыражения, охватившего кинематографистов разных поколений. И между прочим, на подобные эгоцентристские экзерсисы по-прежнему находятся средства, в том числе из государственной казны, и отснятые ленты могут путешествовать по фестивалям и даже получать призы. Однако на восприятие зрителей они практически не рассчитаны.
Одним из примеров вот такого «пробирочного кинематографа» фильм «Одиночество крови» Романа Прыгунова, почему-то взятый в конкурс Московского международного кинофестиваля, а потом и в Выборг, на смотр «Окно в Европу». Причем знаменательно, что наряду с критиками это произведение откровенно не приняла и публика, если судить по результатам рейтингового голосования. Холодное и безжизненное подражание западным лентам тридцатилетней давности столь же искусственно и надуманно, как и «новое русское кино мобильных телефонов», образцом которого может служить картина тоже с претенциозным названием «Упасть вверх» Александра Стриженова и Сергея Гинзбурга. Нескрываемая ориентация на обеспеченных посетителей кинотеатров, якобы заполняющих суперсовременные залы, явно не оправдала себя в обоих случаях – в отличие от имевших успех в прокате фильмов «Антикиллер» Егора Кончаловского и «Даже не думай» Руслана Бальтцера.
В первом из них постановщик, отказавшись от фальшивости своего дебюта «Затворник», сознательно пошел на более тесный контакт со зрителем, давно знакомым с крутыми американскими и азиатскими боевиками, но использовал все навороты и прибамбасы на привычном российском криминальном материале, пусть и мифологизируя его. Вторая же киноработа, менее жестко и с немалой иронией обыгрывающая бандитские разборки и аферы, четко рассчитана на молодежную аудиторию, которая всегда составляла большую часть публики, но зачастую была лишена интересного для себя зрелища.
Вот, кстати, парадокс отечественного кинематографа, который долгие годы словно напрочь игнорирует подростков и молодежь – и даже нынешние дебютанты так и норовят снять что-нибудь из жизни как минимум тридцатилетних, и обязательно про элитную тусовку. В талантливой и не лишенной горечи картине «В движении» Филиппа Янковского есть весь джентльменский набор «новых русских», уже вошедший в анекдоты и, кажется, не воспринимаемый без издевки. Положение спасает лишь то, что этот мир точно увиден и схвачен как раз в потоке, на бегу, не переводя дыхания – и нерв жизни пульсирует, несмотря на отработанность ряда сюжетных ходов.
Лента Янковского все-таки косвенно намекает на кино 60-х годов, когда авторам была присуща удивительная свобода, легкость и летучесть кинематографического письма. Но другие дебютанты весьма знаменательно пытаются напрямую обратиться к бесценному опыту той эпохи, когда даже в условиях идеологической и нравственной цензуры творилось почему-то раскованно и открыто. Это не столько ностальгия по ушедшим временам (многие-то родились уже позже) и даже не возникшая мода на «советское ретро», что вдруг прорвалось в «Старых песнях о главном». Скорее всего нынешним молодым не хватает воздуха и ощущения неба над головой, раз они берутся экранизировать так и не снятый сценарий Геннадия Шпаликова «Ковчег» (что сделал Юрий Кузин) или заново пересказать пьесу «104 страницы про любовь» Эдварда Радзинского, которая 35 лет назад стала основой для популярной киномелодрамы «Еще раз про любовь».
И если фильм Кузина практически бессилен в том, чтобы уловить атмосферу и дух неповторимого минувшего, то «Небо. Самолет. Девушка» Веры Сторожевой по сценарию Ренаты Литвиновой и с ней же в главной роли поражает необъяснимым проникновением в самую суть шестидесятых, хотя действие перенесено в наши дни. Тут есть постижение на некоем экзистенциальном уровне, причем с несомненным учетом исторической дистанции, поскольку естественное, как дыхание, существование на экране все же имеет более четко выраженный, чем в оригинале, трагический надлом. Дело вовсе не в том, что героиня-стюардесса должна погибнуть в самолете или непременно оставить, как сама обещает, своего возлюбленного, который, увы, не соответствует ей. Странность и непреходящее одиночество как раз и заключаются в тотальном несоответствии яркой человеческой индивидуальности и окружающего мира. В нынешние же неромантические времена эта женщина тем более может показаться ангелом с небес или инопланетянкой, хотя Литвинова вроде бы впервые сыграла очень узнаваемого человека, а не образ-стиль-символ.
Не этот ли дефицит «нормальных людей» в кино, даже при всей необычности и экстравагантности их поведения, заставляет с симпатией отнестись к такой «несовременной» героине, как ищущая большой и чистой любви работница птицефабрики во второй по счету картине Ларисы Садиловой «С любовью. Лиля». Ее нетрудно воспринять в качестве своеобразной наследницы типично «шестидесятнических» женских персонажей Инны Чуриковой («Начало») или Ии Саввиной («История Аси Клячиной...»). А в «Щите Минервы» Сергея Ткачева, довольно камерной истории семейно-дружеских отношений, за которыми подчас скрывается неразрешимая драма в общем-то хороших людей, лишь желающих того, чего они непременно желают, угадывается далекий отзвук лент «Ты и я» Ларисы Шепитько по сценарию Геннадия Шпаликова и «Осень» Андрея Смирнова.
Покончивший самоубийством почти 30 лет назад Шпаликов и современный герой-писатель из «Щита Минервы», шагнувший с балкона, конечно, несопоставимы друг с другом, и причины расстаться с жизнью были разные. Но в их явно обдуманных поступках присутствует (как ни кощунственно это прозвучит) непостижимая легкость перехода в мир иной. Умерли, как творили. И как жили. То же ощущение не покидает и в финале фильма «Небо. Самолет. Девушка». Эти смерти воспринимаются словно избавление и кажутся... куда живее, чем многие мертвенные, безжизненные персонажи-схемы, появляющиеся на российском экране. Обиднее всего, когда это происходит в работах молодых, которые сами будто бы умерли еще при жизни.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"