КНИГА ИМЕН
ИМЯ ЭТОЙ СТРАНИЦЫ – Ален Рене ЛЕСАЖ
(1668 - 1747)
 Герой
сегодняшней полосы отделен от нас тремя
столетиями и хотя числится среди ста самых
знаменитых литераторов всех времен и народов, на
самом деле почти позабыт. Не позабыт лишь жанр,
который он довел до совершенства, – жанр
плутовского романа. Он нет-нет да и воскреснет то
там, то тут, особенно во времена и эпохи, когда
старый порядок жизни рушится и по его развалинам
начинают карабкаться, срываясь и вновь
поднимаясь, странные и небезопасные люди –
обманщики, авантюристы, искатели славы и
приключений. Их осуждают – но за их
приключениями все равно хочется следить, затаив
дыхание. Почему? В этом одна из тайн плутовской
жизни и плутовского романа.
А поскольку нам с вами тоже довелось застать
“интересные времена”, присмотримся
внимательнее к автору и его персонажам. Может, в
них мы узнаем своих современников, свою эпоху – и
лучше поймем то, что привыкли лишь порицать?
Плутовское счастье Рене Лесажа
 Прежде
нежели познакомиться с повестью моей жизни,
выслушай, друг-читатель, притчу, которую я тебе
поведаю. Два школяра направились вместе из
Пеньяфьеля в Саламанку. Ощутив усталость и жажду,
остановились они у источника, повстречавшегося
им на пути. Когда же они усладили себя водой и
предались отдыху, то невзначай заметили подле
себя камень на уровне земли, а на нем надпись из
нескольких слов, уже слегка стертую временем и
копытами скота, которого водили на водопой к
этому источнику. Они плеснули на камень воды,
чтоб его вымыть, и прочли следующую кастильскую
надпись: “Aqui esta encerrada el alma del licenciado Pedra Garsias”.
(Здесь заключена душа лиценциата Педро Гарсиаса.)
Не успел младший из школяров, юноша живой и
легкомысленный, прочитать надпись, как, хохоча во
все горло, воскликнул: “Что за диковинка? Здесь
заключена душа... Заключенная душа! Хотел бы я
знать, что за чудак изобрел столь смехотворную
эпитафию”. С этими словами он встал, чтобы
пуститься в путь. Но спутник его, более
рассудительный, подумал про себя: “Здесь кроется
какая-то тайна; останусь тут и попытаюсь ее
разгадать”. А потому он отпустил товарища
одного, а сам, не теряя времени, принялся копать
ножом вокруг камня. Он так усердствовал, что ему
удалось этот камень приподнять. Под ним нашел
школяр кожаный кошель, который раскрыл. Там
оказались сто дукатов и записка со следующими
словами, написанными по-латыни: “У тебя хватило
ума, чтоб разгадать смысл надписи, а потому будь
моим наследником и сделай из моих денег лучшее
употребление, чем я”. Обрадованный находкой,
школяр положил камень на прежнее место и
направился по дороге в Саламанку, унося с собой
“душу лиценциата”. Кто бы ты ни был,
друг-читатель, ты будешь похож либо на одного,
либо на другого из двух этих школяров. Если
станешь читать мои похождения, не отдавая
должного заключенным в них урокам морали, то не
извлечешь никакой пользы из этого труда; но если
прочтешь их со вниманием, то найдешь там, как
говорит Гораций, полезное, смешанное с приятным.
«Плут» – слово старомодное, имеющее в
русском языке озорной оттенок. Плутишка,
плутовочка – ласковые обзывательства. С
легкостью воспринимаем мы и название жанра:
плутовской роман, который в отечественной
традиции ярче всего представлен похождениями
О.Бендера и Ко.
Между тем при своем рождении плутовской роман,
или пикареска (по испанскому названию плута –
«пикаро»), был чтением не из самых
жизнерадостных.
Именно в горестную Испанию, на родину жанра, и
отправил француз Ален Рене Лесаж героя своего
знаменитого романа «Похождения Жиль Бласа из
Сантильяны», ставшего своеобразным итогом
развития плутовского романа. И сей эвакуации
были причины. Главная из них – эпоха великих
открытий, обернувшаяся национальным бедствием
для Испании, самого отсталого феодального
государства.
Бешеное золото
1492 год от Рождества Христова приходился
7000-м от Сотворения мира. Многие конфессии ожидали
в этот канун Конца Света. Но Провидение
скаламбурило: был открыт Новый Свет.
Впрочем, это открытие и обернулось локальным
«концом света» для Пиренейского полуострова.
Когда конкистадоры добрались до сокровищ инков и
майя, в Испанию и Португалию буквально хлынули
потоки золота. Одни купались в роскоши, другие
умирали с голоду. Миллионщиков из конкистадоров
(читай: вчерашних бандитов), ростовщиков и
подсуетившейся знати были сотни, а нищих –
десятки тысяч (это и России 90-х знакомо, но
масштабы поболе). Золото обесценивалось на
глазах, хотя добраться до звонкого «мусора», а
стало быть, и до власти, было непросто. Плуту
пикаро – чаще удавалось.
Пройдоха, карабкающийся по социальной лестнице,
не брезгующий воровством и даже разбоем, –
именно такого героя родила Испания в свой
«золотой век».
Ни характером, ни «психологией» пикаро при
литературном рождении не обладал. Понадобилось
два века, чтобы во Франции Лесаж сделал плута не
просто персонажем-функцией, а живым человеком.
Хотя окончательное «вочеловечивание» пикаро
произошло позже, но тоже во Франции. Не случайно и
созвучие имени Фигаро – «пикаро», как и то, что
Бомарше поселил своего цирюльника на родине
плутовства…
Идентификация Фигаро
Покуда севильский брадобрей не
пристроился в услужение графу Альмавиве, жилось
ему плохо. Занимался Фигаро всем: продажей акций
типа тогдашних «МММ», был драматургом,
журналистом... Чаще прогорал, а за публицистику
вообще угодил в тюрьму.
В спектакле Театра сатиры со «звездной» ролью
Андрея Миронова автобиографический монолог
Фигаро как не слишком актуальный для зрителей
70-х, понятия не имевших, что такое акции, попросту
выкинули. Зато когда в 1993 г. М.Захаров решился на
смелый шаг – вскоре после смерти Миронова
поставить в «Ленкоме» «Женитьбу Фигаро» (правда,
посвятив спектакль его памяти), именно этот
монолог оказался архисвоевременным. Историю про
акции сопровождали бурные аплодисменты: уже
началась эпоха дикого новорусского капитализма.
Тогда же определился и жанр жизни наших
нуворишей – плутовской роман. Ожили «предки»
Жиль Бласа и севильского цирюльника.
Конечно, тому, что и Лесаж, и Бомарше сделали
своих героев испанцами, были не только
литературно-«генеалогические» причины, а прежде
всего цензурные: так было легче под видом
испанских вывести французские нравы. Изящной
словесности в те стародавние времена боялись
примерно так же, как сейчас не очень-то изящной
публицистики. Сейчас «заказывают» журналистов –
тогда охота шла на литераторов. После премьеры
пьесы «Тюркаре» Лесажа пытались убить.
Планида многодетного юриста
В конце XVII века литература была занятием
и небезопасным, и более чем сомнительным в
материальном плане. Писательство не сулило
надежный прокорм семьи из пяти человек (именно
столько было у Лесажа). Хорошо было быть лишь
придворным драматургом или поэтом, опекаемым
почетными графоманами типа кардинала Ришелье.
Тем не менее дипломированный юрист Ален Рене
Лесаж сразу после женитьбы оставил свой доходный
промысел ради спорного сочинительства. Был ли
его отказ от юридической практики принципиально
осмысленным жестом правдолюбца-немздоимца –
судить трудно. Но в литературу он рванул рьяно и
одним из первых стал сугубо профессиональным
литератором.
Самым доходным жанром тогда была комедия. Хотя
после тягот Мольера с Луи XIV и католической
церковью жанром довольно рискованным. Лучше
всего было просто хохмить.
Отец многодетного семейства, Лесаж, начавший с
переводов Кальдерона и Лопе де Вега,
продолжавший базарными (в буквальном смысле:
играли на рынке) фарсами, долго «юморил», но на
серьезную сатиру отважился лишь спустя 13 лет
литературной поденщины.
Его слуга Криспен, «соперник своего господина»
(одноименная комедия 1707-го), был первым эскизом к
портрету Фигаро.
Уже в античности было комедийное амплуа – хитрый
раб, у Мольера слуги тоже выходили умнее хозяев,
но лесажевский лакей Криспен, осознающий себя
человеком, над хозяином просто издевался. Хотя до
реального бунта реальных слуг во Франции
оставалось 80 с лишним лет…
Криспен вызвал легкое неудовольствие
аристократической публики. Второй
драматургический удар Лесажа пришелся уже по
другому сословию.
Собери налоги – и не уснешь!
Чему равняются 100 тыс. франков 1709 года в
пересчете на рубли 2003-го, автор этих строк не смог
вычислить ни по каким источникам.
Условно говоря – это состояние: экипаж с личным
кучером, дача под Версалем, и т. п.
Бедствующий Лесаж отказался от такого счастья. А
100 тыс. франков была минимальная сумма взятки,
которую ему предложили только за то, чтобы он
изъял свою пьесу «Тюркаре» из «портфеля»
королевского театра. Не изъял. С благословения
дофина премьера состоялась…
Французской короне давно уже надоело (а ей к XVIII в.
много чего надоело, отчего и произошла революция)
лично заниматься «мытарством» – взимать налоги
с граждан. Так называемым откупщикам был дан
наказ взимать оные самостоятельно, за что им были
выданы богатые авансы. Не стоит даже тревожить
воображение, чтобы представить, чем это
обернулось. Лесаж оную механику хорошо знал и
высказался напрямую. А литературный круг был
тогда страшно узок; до финансистов дошли слухи, и
драматургу предложили отступную. Тюркаре –
омерзительный откупщик из лакеев. Тут был и
льстивый реверанс Лесажа за «творческий промах»
с положительным лакеем Криспеном, и точный выбор
врага – мещанина, выходящего на политическую
сцену и покупавшего должности, титулы и т. д.
Аристократы – «злостные неплательщики» – на
премьере «Тюркаре» аплодировали: Лесаж прошелся
по их кредиторам. Театр тогда был «важнейшим из
всех искусств»…
Триумфатора пытались убить. С киллерством давно
было хорошо налажено, да и оружие в те времена
пускали в ход очень быстро, без особых раздумий и
практически по любым поводам.
Даже по литературным. Так, первый прославивший
Лесажа роман «Хромой бес» спровоцировал дуэль –
правда, не из-за содержания. В книжной лавке два
припозднившихся библиофила подрались на шпагах
из-за последнего экземпляра «Беса». Волшебная
сила искусства.
При том что «Хромой бес» не был оригинальным
произведением Лесажа – лишь переводом все с того
же испанского. Кстати, технологию таких
переводов-пересказов французскому автору потом
припомнят именно на родине плутовского романа, и
«Жиль Блас» будет объявлен плагиатом.
Волшебный фонарь
Спустя 50 лет после полной публикации
«Похождений Жиль Бласа» некий патер Иела перевел
его на испанский и присовокупил: «…похищено с
испанского, приспособлено г-ном Лесажем к
французскому, возвращено отечеству и родному
языку ревностным испанцем, который не потерпит,
чтобы осмеивали его страну».
Пафос ревностного патера-патриота имел
основания. Лесаж настолько сжился с испанскими
реалиями за 20 (!) лет работы над «Жиль Бласом», что
непредвзятый взгляд вполне мог счесть это за
перевод – несмотря на то, что французские
читатели легко опознавали в грандах реальных
соотечественников. Но в своей главной книге,
подытожившей развитие плутовского романа, Лесаж
все же не совершил жанровой революции. Это такой
же «монтаж аттракционов», как и обычная
пикареска, с несколькими сквозными героями и
сюжетными линиями. Кстати, хорошо знакомые нам
похождения Рыцаря печального образа построены
по тому же принципу странствия-калейдоскопа – уж
очень благодатная форма, позволявшая показать
практически все слои общества.
А надо вспомнить о времени и посожалеть о горькой
участи жителей XVIII века, лишенных телевидения!..
Со всеми его радостями, особо – с хроникой
преступлений и сериалами. Так что литература – а
во Франции именно книги Лесажа – отчасти
компенсировала эту чудовищную несправедливость.
Причем в «Хромом бесе» принцип «волшебного
фонаря» воплощен буквально: веселый бес любви
Асмодей, хроменький амур с козлиными ножками,
«открывает» студенту Клеофасу стены и
показывает, что делают и даже думают жители
Мадрида. Это телеобозрение нравов, «скрытую
камеру» эпохи Людовика-Солнце, трудно назвать
романом – картинки с натуры. Причем по большей
части неприглядные. Зато какие «панорамные»
перспективы!.. Показано все и вся: от дома скорби
до дома терпимости, от тюрьмы до кладбища… А на
рассвете – на десерт – демонстрация
человеческих снов… И это задолго до прозрений
сюрреалистов.
На полпути к реальности
Для читателя XXI века в «Жиль Бласе» не
хватает главной мысли героя. Впрочем, у Лесажа
она есть. И более того – сверхактуальна: первым
делом сын крестьянина Жиль Блас хочет набить
брюхо, дальше – добраться до денег (каким путем –
детали), а коли доведется – до власти, где две
первые проблемы решаются сами собой.
Но герой, побывавший бандитом, актером, слугой,
опустившийся до самого дна и возвысившийся
благодаря баснословным подлостям до придворных
высот, – словом, «человек, прошедший все
состояния», в конце концов выбирает тихую жизнь в
далекой усадьбе, подальше от вранья и интриг.
Теплый семейный уют. Чистая совесть. «Что еще
нужно для счастья?»
Лесажу, писавшему задолго до появления идей
просветителей, все-таки удалось создать
психологический портрет бывшего пикаро,
оказавшегося способным на выбор.
 Поскольку существуют такие люди,
которые не могут прочитать книгу, не
отождествляя кого-либо с изображенными там
порочными или смехотворными характерами, то я
заявляю сим хитроумным читателям, что они тщетно
станут искать этого сходства в персонажах,
встречающихся в настоящем произведении.
Признаюсь всенародно: моей единственной целью
было показать человеческую жизнь такою, какая
она есть, и видит Бог, я не имел намерения
изобразить кого-либо особливо.
– Вот так придумал! – воскликнул
Фабрисио. – Нечего сказать, дивная мечта! Что за
безумие в твои годы стать педагогом! Да знаешь ли,
несчастный, на что ты себя обрекаешь этой
выдумкой? Как только ты поступишь на место, весь
дом будет за тобой присматривать, каждый твой шаг
будет обсуждаться со всех сторон. Тебе придется
непрестанно держать себя в руках, принять
обличье лицемера и притворяться воплощением
всех добродетелей. У тебя не останется почти ни
одной свободной минуты для удовольствий.
Неусыпный страж своего ученика, ты будешь по
целым дням обучать его латыни и читать ему
нотации, если он скажет или учинит что-либо
противное благопристойности; а это создаст тебе
немало работы. Что же ты пожнешь от своих трудов
после стольких забот и самоистязаний? Если из
твоего барчука выйдет оболтус, то скажут, что ты
плохо его воспитал, и его родители уволят тебя
без всякой награды, а быть может, не заплатят даже
обещанного жалованья. А потому не говори мне,
пожалуйста, об учительстве: это должность, с
которой хлопот не оберешься.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|