РОДИТЕЛЬСКАЯ ГАЗЕТА
МАЛЕНЬКИЙ ТРАКТАТ

“Однажды я с покойницей матушкой поссорился: она кричала, не хотела меня слушать. Я наконец сказал ей, что вы, мол, меня понять не можете; мы, мол, принадлежим к двум различным поколениям. Она ужасно обиделась, а я подумал: что делать? Пилюля горька – а проглотить ее нужно. Вот теперь настала наша очередь, и наши наследники могут сказать нам: вы, мол, не нашего поколения, глотайте пилюлю”. Эти строки о вечной проблеме “отцов и детей” звучат как штормовое предупреждение: дети вырастают, совершенно не собираясь соответствовать нашим идеалам. Хватаешься за голову. Стараешься пересмотреть всю свою педагогическую методику, в которой тут же находишь массу прорех. А сын между тем спокойно предлагает: “Я схожу за хлебом, а ты мне дашь лишний час в Интернете побродить. Идет?” Боже мой! Почему любая помощь родителям напоминает скорее сделку? Такой знакомый “воспитательный” ход: “Получишь пятерку – куплю тебе новый велосипед”. Разве это не мои слова? Мои. Сын отлично усвоил метод и успешно им пользуется. “Послушай, мам! – прерывает сын мои советы. – Оставь меня в покое! У меня своя жизнь!” Это в девять-то лет?! Не понимаю! Похоже, скоро придется глотать “пилюлю”…

Начнем новый год без ошибок?

Дети – самые лояльные учителя. Они точно знают, где их родители допускают промах, но всегда завышают оценки. Правда, причины для этого в каждом возрасте у них свои

Почему малыш готов взять нашу вину на себя

На любой осторожный вопрос о родительских промахах пяти-шестилетний ребенок отвечает: “Они ругаются, когда я плохо себя веду”, “Мне не нравится, когда я расстраиваю маму”. Маленькие дети за любую неприятность в семье берут вину на себя. К десяти годам позиция заметно меняется. Они уже дипломаты. Вроде мама и папа – свои люди, и сор из избы выносить не стоит. И хотя ошибок у них – невпроворот, называют лишь парочку самых безобидных. “Например, папа курит. А это вредно. Вместо того чтобы бороться открыто, мама потихоньку выбрасывает его сигареты в окно. А это нечестно. Или вот еще. Моя младшая сестра вечно что-нибудь портит. А ругают за это или меня, или нас обеих. Получается, что меня ругают гораздо чаще. Разве это правильно? Нет” (Маша С., 10 лет). Десять лет – возраст, когда ребенок уже начинает критически оценивать именно поведение, поступки взрослых.
Поэтому нужно быть особенно внимательным к тому, как мы сами ведем себя в той или иной ситуации. Наше справедливое отношение к ребенку, поощрение его достоинств, благородных поступков, а вовсе не постоянные замечания рождают у ребенка стремление быть хорошим. Формирование образа собственного “я” со знаком “плюс” – почва, на которой в дальнейшем вырастает желание работать над собой, преодолевать свои недостатки. Конечно, такой путь требует порой нечеловеческого терпения. А его-то как раз многим родителям и не хватает. Сами дети считают этот недостаток большой ошибкой: “Папа думает, что он очень хорошо умеет объяснять школьные уроки. На самом деле, когда он объясняет, становится вообще ничего не понятно. А он сердится на меня, говорит, что я не хочу соображать и шевелить мозгами. И снова объясняет: повторяет одни и те же слова, только с разной громкостью. И когда он начинает уже кричать, – чтобы он успокоился, я говорю, что мне теперь все понятно” (Лена М., 11 лет).

За что обижаются на нас школьники

Если список родительских ошибок расположить по рейтингу, то окажется, что бесспорный лидер – слишком страстное отношение взрослых к школьным отметкам и домашним заданиям. Детям непонятно, ради чего такое рвение, ссоры, слезы. Одна пятиклассница призналась, что ей ежедневно снятся кошмары, потому что мама или бабушка все время сидят рядом, когда она выполняет домашние задания, и “помогают делать уроки”. Они следят, чтобы почерк был красивый, чтобы она не сделала какой-нибудь глупой ошибки, чтобы не отвлекалась. Когда у девочки что-то не получается, они так раздражаются и увлекаются своими нравоучениями, что скоро сами решают задачки по математике и пишут сочинения, подделываясь под детский почерк. Дом превращается в нескончаемое продолжение школы.
Вырастая, такие дети мечтают поскорее вырваться из “золотой” клетки и вдохнуть наконец воздуха свободы по полной программе. Программа эта часто включает такие пункты, что... мама, только за голову держись! Да и чего можно добиться подобной “помощью”? Только отвращения к учебе, которая, между прочим, первое серьезное и самостоятельное дело ребенка. Он сам должен решать, как ему лучше выполнять домашнее задание, искать свой личный способ успешного усвоения знаний. Тактика здесь может заключаться в том, чтобы помогать, когда ребенок просит, и не мешать, если он справляется или хочет справиться сам.
Дети не готовы просто подчиняться, для них важно понять, почему следует поступать так, а не иначе. Родители уже не могут просто сказать: “Делай так – и все!” Зато они еще могут сказать: “Бери пример с меня!” Превратившись в подростка, ребенок перестанет доверять родительскому опыту и захочет все проверить на своем собственном.

С чем не согласны подростки

Уж подростки-то не стесняются в выражениях и оценках, как десятилетние дети: “Беда моих родителей в том, что они хотят, чтобы все было по-ихнему.
Они хотят, чтобы я приходил домой в 19.30. Не позже. А я считаю, почему бы не округлить до 20.00? Какая разница? Но они не хотят уступать, а всегда я должен идти им навстречу” (Кирилл Г., 13 лет).
Что все-таки движет нами, когда мы с ослиным упорством настаиваем на “своих правилах”, не желая уступать малую толику той свободы, которая так нужна ребенку? Принцип: я в семье хозяин (хозяйка). Страх: вдруг влипнет в неприятную историю. Привычка: мой ребенок всегда должен оставаться моим. Иллюзия: он еще маленький. Все эти “взрослые проблемы” непонятны детям – оттого они и воспринимают их как причуды.
“У моих родителей пока нет серьезных ошибок в жизни. Зря они только не захотели мне брата родить. Сейчас-то мне уже “по барабану”, а когда восемь лет было, я мечтал о братике: было бы с кем играть и веселей. А мама все шутила: “Знаешь, как дорого теперь братики в магазине стоят?!” Будто я не понимал уже, откуда дети берутся. А на еще одного ребенка всегда сэкономить можно. Я, например, вещи свои аккуратно ношу – новые можно было бы и не покупать; мама могла бы без сотового телефона вполне обойтись, а папа с пивом “завязать” (а то пьет по три бутылки в день)» (Алеша К., 13 лет).
Рационализаторские предложения относительно того, как помочь родителям завести брата или сестру, посещают многих детей, растущих в одиночестве. Кто-то готов для этого пожертвовать все свои игрушки, кто-то – полностью взять на себя воспитание потенциального новорожденного, кто-то даже согласен жить в ванне, чтобы нивелировать нехватку жилплощади. Удивляешься только, как прочно сидят в этих маленьких сердцах вечные ценности человечества, неистребимые ни цинизмом современной “массовой культуры”, ни прагматизмом компьютерного века. Ждешь от них инфантильной оценки родительского опыта, а они рассуждают, как мудрецы. “Для моей мамы самое главное – ее работа. Я ее почти не вижу. Понятно, что деньги сейчас решают все, но мне от этого не легче. Когда вырасту, постараюсь не повторять ее ошибки” (Ксения Л., 13 лет). “Я не согласен с тем, что в четырнадцать лет рано дружить с девочкой. Каждый человек зреет по-своему. Я, например, уже созрел” (Паша Ч., 14 лет).
“Я считаю, что у ребенка – своя жизнь. Мои родители это понимают. Но почему-то друзей моих к нам домой пускать не любят. Говорят: “Пойдите погуляйте лучше на улицу!” Но раз это и мой дом, почему я не могу приглашать кого хочу?” (Сергей Н., 15 лет).
Протест детей против ущемления их свободы, права выбора, стремление к самостоятельной, своей жизни вполне закономерны для человека, который ощущает себя уже личностью. С этим придется смириться, срочно изменить свое отношение к ребенку, став с ним на равных и общаясь как с другом. В противном случае у ребенка непременно появится желание жить подальше от родителей – лишь бы они не доставали его своими нравоучениями и запретами.
Пройдут годы, и, быть может, дети вспомнят эти родительские ошибки совсем иначе. Об этом блестяще сказал Марк Твен: “Когда мне было четырнадцать, мой отец был так глуп, что я с трудом переносил его; но когда мне исполнился двадцать один год, я был изумлен, насколько этот старый человек поумнел за последние семь лет”.

Оглядываясь в прошлое

Кто лучше может рассказать об ошибках своих родителей, чем люди, прожившие жизнь? Уж они-то давно оценили результаты того педагогического опыта, который был к ним когда-то применен. В их воспоминаниях больше понимания, нежели упрека, больше любви, нежели обиды.
“Я не судья своим родителям. Мама была умной женщиной и, как я только сейчас уже понимаю, во многих вещах даже мудрой. И все же одного ее шага я до сих пор понять не могу. Когда мне было тринадцать, я решила вести дневник. Ну, что я там записывала – страшно рассказать, но мне тогда казалось все это очень важным и значительным. Однажды мама нашла мой дневник, прочитала его, разорвала и выкинула в помойку. Мне жестко было сказано, что затея с дневником – несусветная глупость, я вообще ничего еще в жизни не сделала, и потому моя личность никому не интересна. Исходя из информации, почерпнутой в дневнике, она строго отфильтровала всех моих подруг, что тоже было воспринято мною как посягательство на свободу. Тогда я дала себе слово, что никогда по отношению к своим детям не допущу ничего подобного”.
Безусловно, у каждого ребенка должно быть право на собственные тайны, на автономию внутренних переживаний, право побыть наедине с собой. Врываться в его внутреннюю жизнь помимо его воли – одна из форм психологического насилия. Эта распространенная ошибка родителей, которую дети если и прощают, то помнят всю жизнь. Но некоторые болеют другой крайностью: вся их судьба подчинена интересам любимых детей.
“Мой отец умер, когда мне было десять лет. Мама была красивой, интересной женщиной. Она много работала, но самым главным в ее жизни были дети: я и моя сестра.
Сейчас я понимаю, что она боялась остаться одна, боялась, как, наверное, все женщины, одинокой старости. Поэтому, когда появилась очень хорошая кандидатура на спутника жизни, мама с замиранием сердца пришла ко мне посоветоваться. Нет, скорее спросить разрешения, можно ли ей выйти замуж. Мне было пятнадцать. Я любил отца, память о нем была священна. И я сказал “нет”. Мама не спорила. Мы с сестрой выросли, завели собственные семьи. А мама так и осталась одна. С тех пор меня преследует чувство вины. Но часто в воображаемом диалоге с матерью я задаю ей один и тот же вопрос: зачем, мама, ты спрашивала мое мнение, вместо того чтобы просто стать счастливой?“.
Человеческая природа так богата, что иногда становление личности происходит вопреки тем ошибкам, которые допускают родители. Даже если ошибки эти очень грубые: «Я рос в счастливой, дружной семье. И только одно отравляло мне жизнь: моя мама постоянно была мною недовольна. Если я разбивал тарелку, она говорила: “Ну конечно, разве ты можешь поступить иначе?” Если вдруг заболевал, она изрекала: “Ну правильно, разве ты способен сделать хоть что-то приятное?!” Когда сообщал о двойке, она не удивлялась: “А что от тебя еще ждать?!” В итоге я был такого низкого мнения о самом себе, что страшно изумился, когда с первой попытки поступил в институт. Я спешил обрадовать своих родителей, но мамина логика оказалась незыблемой: “Тоже мне, выбрал институт! Сюда каждый дурак поступит!”
Сейчас мне уже пятьдесят, я кандидат наук, скоро защищу докторскую и стану дедом. Но когда я навещаю свою маму, неизменно слышу дорогие сердцу слова: “Ну вот, опять яблоки притащил! Не мог апельсинов матери купить!” Значит, все в порядке, мама здорова и энергична. Эти слова почему-то уже не угнетают меня, как в детстве. Наоборот. Я с улыбкой слушаю маму и целую ее, прощая все ошибки. Потому что, несмотря ни на что, я знаю: она любит меня”.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"