ИДЕИ И ПРИСТРАСТИЯ
ЗНАК ПОВОРОТА
Письма современника Чаадаеву
Дело не в том, кому мы адресуемся. Дело
в том, что мы все-таки находим, кому адресоваться
В летних номерах литературно-художественных
журналов привлекут внимание и заставят
задуматься интереснейшие публикации, в которых
отчетливо проявляется общее качество –
пристальный, несуетливый взгляд, опыт
требовательной мысли и совестливой памяти,
стремление сопрячь наши дни и большую историю.
В трех номерах журнала “Знамя”, с мая по июль,
публикуется переписка Лидии Чуковской и Давида
Самойлова. В 1981 году, во времена глухие и мрачные,
между корреспондентами развернулась полемика,
поводом для которой стала пьеса Самойлова “Фарс
о Клопове”. Эта пьеса смогла увидеть свет только
в 1992 году. “Я писал о чисто русском явлении, о той
русской вере, что они <власти> не знают, что им
можно что-то объяснить. Объяснить ничего нельзя,
история идет своим путем, поезд тронется и
раздавит всех действующих лиц”, – горестно
объяснял Самойлов смысл своей пьесы. Лидия
Корнеевна сразу возразила: “История вовсе не
постороннее нам какое-то явление, а нечто,
творимое нами, каждым из нас – не только героями,
гениями или мучениками. Истинно правы наивные,
безрасчетные люди; скептики только кажутся
правыми. Вы утверждаете, что пытаться объяснить
что-нибудь им, то есть владыкам, царям, гонителям,
– зряшное дело. Вы не правы. Прав маркиз Поза,
прав доктор Гааз, правы декабристы, пытавшиеся
объяснить Николаю I необходимость уничтожения в
армии телесных наказаний. Прав Герцен, в отчаянии
бросившийся издавать “Колокол”, потому что ему
показалось, что проповедь не напрасна. Я верю в
закон сохранения духовной энергии; ни одно
правое слово не пропадает зря, особенно – слово в
искусстве. “Да, слепы люди, низки тучи”, но слово
вовсе не бессильно, а просто человеческая жизнь
слишком коротка, чтобы убедиться в силе слова...”
В «Дружбе народов» (№ 7) Ксения Голубович,
публицистка русско-сербского происхождения,
размышляет о судьбах братских народов в цикле
философских миниатюр “Сербские притчи”: «Серб
умеет бесстрашно посмотреть на себя как мертвого,
умеет увидеть, что за ту жизнь, которой он живет,
надо уметь и умирать и от этого он будет полнее
ценить саму эту жизнь. Эта способность порождает
не только высокий смысл, но и глубокий смех. Даже
при сшибке языков появляются искры такого смеха.
“Ценность” у них – “вредность”. У нас
“ценности” от “цены”, которую требуется
заплатить, у них ценность – “вредность”, быть
может, потому, что выясняется, сколько “вреда”
надо принять на себя за всю ту канитель, что у
других зовется “ценностями”».
Связь времен пронзительно и напряженно
запечатлена в прозаическом цикле драматурга,
поэта, эссеиста Александра Образцова “Ночной
дозор”, который выстроен, как письма… Чаадаеву (“Новый
мир”, № 8). “Ведь дело не в том, Петр Яковлевич,
кому мы адресуемся. Дело в том, что мы все-таки
находим, кому адресоваться.
...Писать Вам, Петр Яковлевич, стало возможно лишь
в настоящее время: откатила ядовитая волна от
страны, народ со стоном пробуждается, и
обозначился перевес хороших лиц на улицах над
подлыми, злыми. Кажется, гадина ослабила челюсти,
которыми удушала Родину…”
Одно из “писем”, “Ночь светла”, посвящено Книге
памяти и не может не тронуть сердце: “Война
рассеяла могилы солдат вдали от дома. Если у нее
есть какой-то высший смысл, то могилы защитников
Отечества должны почитаться наравне с храмами.
Но у войны нет высшего смысла. Со страхом и
отвращением глядят в нее только что воевавшие
народы. Равнодушные дети не помнят ни имен, ни дат.
Одни только официальные органы культивируют
воспоминания о ней, смутно предполагая истинный
смысл памяти о войне.
А истинный смысл памяти темен, грозен и могуч. Он
появляется, когда уходит боль потерь, и через
полстолетия как бы с вершины холма мы видим их,
бесконечной лентой спускающихся в багровый,
гремящий ад войны. Они идут добровольно, как
ополченцы. Они идут по повесткам. Они идут
принудительно, со смертной тоской в глазах. Но
они все прошли свой путь и не свернули. А потому
они равны друг другу. И этот отлив людей вслед за
приливом мирных лет указывает нам на тайный,
высший смысл жизни вообще.
Сегодня уже нет необходимости отыскивать
виновников поражений и творцов побед. Совершенно
очевидно то, что гитлеровское командование не
допустило на протяжении войны ни одной сколько-нибудь
заметной ошибки. Так же очевидно, что в первые два
года советское командование приняло лишь
несколько верных решений. И что же? Результат
всем известен. Тогда возникает вопрос: какой
запас прочности был у Советского Союза перед
Второй мировой войной, если он мог позволить себе
страшные “котлы” Белостока и Киева, Вязьмы и
Мясного Бора, Керчи и Барвенкова? И второй вопрос:
как могли ученики Клаузевица и Мольтке не
просчитать русского запаса прочности?..
Уже в 1612 году, в период самой нелепой и
головоломной смуты, стало ясно, почему Россия в
новое время непобедима.
Если наложить двуглавого орла на карту страны, то
одна голова – Петербург – европейская, другая –
Москва – азиатская, одно крыло в Восточной
Европе, второе в Сибири, а хребтом России
является православно-исламский Урал. А ведь план
“Барбаросса” даже не предусматривал полного
захвата Урала. Не говоря уже о плане Наполеона
или королевича Владислава. То есть пока Россия
жива хотя бы одной своей частью, все силы частей
отторгнутых тут же переливаются в свободную
часть. И силы этой свободной части мгновенно
утраиваются, она сжимается в пружину, и следует
неотвратимое: захват Вены и Берлина,
ошеломляющий разгром Квантунской армии и
господство над полумиром.
Только этим можно объяснить и необъяснимое
восстановление в 1942 году промышленного
потенциала СССР на малонаселенном востоке
страны. И выпуск лучших в мире средних танков “Т-34”.
И производство штурмовиков “Ил-2”. И традиционно
мощную и точную русскую артиллерию. И искусство
воевать, постигаемое крестьянскими детьми на
всех уровнях – от полковой разведки до Генштаба.
И страстную, неотвратимую манеру ведения боя,
когда существует уже одно только упоение смертью.
И ласковые, тихие песни в землянках – вот это
самое необъяснимое! Может быть, тихое пение
истомило бодрую и горластую немецкую армию,
лишило ее воли.
В Книге памяти Приморского района Петербурга
есть удивительное совпадение реального и
метафорического рядов. Здесь самая
многочисленная фамилия Смирновых почти вся
пропала без вести в 1941–1942 годах. А пропасть без
вести означало тогда или легкую смерть в бою, или
смерть мучительную в плену. Закончился
“смирный” русский человек в 1942 году, дальше
воевали Бойцовы, Громовы, Морозовы, Беспощадные и
Неизвестные.
Дальше воевали женщины-солдаты. Их было необычно
много в действующей армии. И необычно много их
погибло.
Необычно много погибло евреев. Очень многие из
погибших евреев были политруками и младшими
командирами. Необычно много погибло мордвы.
Необычно много погибало и всех остальных.
Молодые испанцы гибли за свою новую родину. Немцы,
четверо, стали Героями Советского Союза.
Это была война поэтов, композиторов, художников.
“И выковыривал ножом из-под ногтей я кровь
чужую”, – писал фронтовой поэт. А неизвестный
поэт написал в плену самые, может быть, сильные
строки во всей русской литературе:
Я еще вернусь к тебе, Россия,
Чтоб услышать шум твоих лесов,
Чтоб увидеть реки голубые,
Чтоб идти тропой моих отцов.
Такое поэтическое, мягкое восприятие
невиданной в истории бойни также было
необъяснимым, и именно оно позволяло выжить.
Невозможно избавиться от мысли, даже от
физического ощущения присутствия здесь, среди
нас, образов покинувших землю людей. И если
пристально, тихо вслушаться в себя самого, то
можно явственно различить по отношению к ним
прежде всего чувство долга. Оно не имеет
рациональных объяснений. Но имеет вполне
ощутимое, опять-таки чисто физически, чувство
удовлетворения, просветления, когда долг памяти
бывает исполнен. По отношению к умершим
родственникам долг исполняется почти на уровне
инстинкта. А общество доказывает право на свое
существование именно осознанной необходимостью
исполнения своих обязательств перед погибшими
за Отечество. Здесь нет и не может быть никаких
исключений – ни национальных, ни идеологических.
Поэтому любые, самые малые и непосредственные
движения души сообща со всеми создают для страны
неоценимые богатства...”
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|