ИМЯ БЕДЫ – НАРКОТИКИ 
ДАВАЙТЕ СПОРИТЬ 

22 марта 2003 года в 20-м номере наша газета опубликовала статью аспиранта факультета социологии Санкт-Петербургского университета Петра Мейлахса «На тропе героиновой войны».
А недавно мы получили довольно гневный отклик на нее. Показали автору и попросили вступить в полемику.
Что из этого получилось – решать неравнодушным читателям. Нам же остается с нетерпением дожидаться новых писем.

...У политики снижения вреда множество недостатков.
Но лучшей пока нет

Со мной можно не соглашаться сколько угодно. Но цифры – вещь упрямая: в 2000 году, по данным петербургских социологов Леонида Кесельмана и Марии Мацкевич, 18,5% населения Санкт-Петербурга пробовали какой-либо наркотик хотя бы один раз. А среди тех, кто родился после 1980 года, таких «дегустаторов» оказалось 50%. Уровень сегодняшних потребителей наркотиков – примерно треть от этих цифр. Много это или мало?
Ответ не так прост, как может показаться вначале. Для тех, кто исходит из предпосылки, что количество пробовавших или употреблявших наркотики (люди часто не видят в том особой разницы) должно равняться нулю, эти цифры внушают ужас. Для тех же, кто осведомлен, что в западных странах уровень наркотизации примерно такой же вот уже десятки лет, но никакой «национальной катастрофы» или «разрушения генофонда» там не произошло, цифры эти столь пугающими не выглядят.
Общественная реакция на употребление наркотиков обусловлена не абсолютными цифрами, показывающими уровень наркотизации населения, а противоречием между представлениями о существующем и должном. Между тем, какова ситуация (вернее, каковой она чудится), и тем, какова она должна быть. Представления о «нормальном» уровне распространенности наркотиков зависят от мировоззрения.
Нынешняя, зачастую паническая, реакция населения на употребление наркотиков не в последнюю очередь обусловлена тем, что наркотизм как социальная проблема – относительно новый для России феномен. Это не означает, что наркотизма как такового не было, но характер социальной проблемы он приобрел лишь в середине перестройки. Все мы помним фразу, что в Советском Союзе секса нет. В этом смысле наркотики в СССР также отсутствовали. Не случайно потребление наркотиков многим представляется абсолютно чуждым для России явлением, завезенным из-за рубежа, возможно, даже злонамеренно. Иными словами, для большей части россиян количество бедолаг, не могущих жить без наркотиков, должно равняться нулю. В крайнем случае – нескольким долям процента. Отсюда и жесточайшая нетерпимость абсолютного большинства нашего населения к наркотикам.
По мнению экспертов, употребление многих других легальных веществ (например, алкоголя или холестерина) чревато более тяжкими последствиями, чем некоторых нелегальных. Однако с ними почти не борются. Восприятие серьезности вреда напрямую коррелирует с понятием аморальности. Так же наивно полагать, будто серьезность правонарушения однозначно зависит от степени нанесенного вреда.
«Наркотический вопрос» не столько вопрос физического вреда, наносимого наркотиками, сколько морали и идеологии, существующей в обществе в данный момент. Для ученых, изучающих эти понятия, употребление наркотиков может послужить своего рода пограничной ситуацией, позволяющей обнаружить скрытые закономерности.
Исходя из этой предпосылки, именуемой на Западе политикой нулевой толерантности, российские власти взяли курс на тотальное искоренение употребления наркотиков в обществе. Приоритет отдан силовым методам воздействия. Именно так следует понимать Закон «О наркотических средствах и психотропных веществах», принятый в 1997 году, в котором за употребление наркотиков в немедицинских целях вновь была фактически введена уголовная ответственность. Как часто и случается, силовые ведомства вынуждены теперь объяснять рост наркотизма в стране и свою неудачу в попытке его остановить недостаточным финансированием и нехваткой кадров. Однако даже в США, где за последние 10 лет розничная цена героина, являющаяся одним из критериев эффективности войны с наркотиками, упала на 20%, годовой бюджет агентства по борьбе с наркотиками (NDCS) в 1999 году составил 17,9 млрд долларов, которые и не снились российским коллегам. На что же рассчитывать нам с нашим уровнем финансирования и коррупции?
В те годы, когда в Америке кривая роста наркотизма падала, причиной послужило снижение не предложения, а спроса. По их данным, даже в 1992 году, когда количество школьников, пробовавших наркотики, достигло минимальной отметки в 40,7% за все 25 лет наблюдений, подростков, заявивших, что им «легко» или «относительно легко» достать наркотики, было 82,7%. Снижение спроса в этот период исследователи связывают с общим изменением ценностей, а именно с «оздоровизацией» Америки, начавшейся с приходом к власти президента Рейгана.
Мало кто знает, что в злополучной Голландии, про которую насочиняли столько мифов и которая выбрала политику толерантности, или, как они сами выражаются, «нормализации», ситуация с наркотиками, уровень их распространения ниже, чем во многих странах, выбравших путь нулевой толерантности.
Как это ни печально, нам предстоит научиться жить в обществе, где употребление наркотиков является социальным фактом. Толерантность в аспекте употребления и злоупотребления наркотиками следует рассматривать не как некую общественную широту души к различным отклонениям, а как вынужденную меру. Как необходимое условие поиска того режима сосуществования, который требуется найти для жизни рядом с наркотиками. Нужно признать, что проект нулевой толерантности утопичен. И толерантность в этом смысле – лучшее лекарство от фантастической иллюзии.
В более широком понимании толерантность в современном обществе – необходимое условие для выживания. И включает, хотим мы этого или нет, толерантность к различным, отличающимся от тех моделей, на которых мы были воспитаны, образам жизни.
В эпоху перестройки была популярна фраза «Демократия – это не вседозволенность». Толерантность тоже не следует понимать как «дружественное» отношение к наркотикам и тем более как призыв к их употреблению. Полная абстиненция (воздержание) – идеальная и конечная цель. Однако необходимо признать, что она достижима не для всех и не сразу. Главной задачей остается выживание, даже если конечная цель – полный отказ от наркотиков. К сожалению, многим людям до него надо созреть. И не умереть по дороге. Об этом сторонники нулевой толерантности почему-то забывают.
Когда-то выдающийся австрийский философ Пауль Фейерабенд сказал свою знаменитую фразу, которая относилась к методологии науки: «Все сойдет». Трудно найти сферу человеческой деятельности, где эта фраза была бы более уместна, чем принятие решений в отношении наркотиков. Необходим целый комплекс мер, направленных на снижение вреда, наносимого наркотиками, даже если это не предполагает полного отказа от них.
Наверное, это плохая антинаркотическая политика. У нее множество недостатков. Но лучшей человечество пока не выработало.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"