КНИГА ИМЕН

Человек против общества спектакля

В пророческих сценариях Ги Дебора

«Никогда не работайте!» – написал он на стене бунтующей Сорбонны 68-го. Немало студентов этого и последующих поколений прислушались к призыву Ги Дебора – «серого кардинала» революции «цветов». И до сих пор небезуспешно выполняют его завет.
Хотя сам-то Дебор, один из идеологов майских событий в Париже 1968 года, постоянно работал: писал книги, статьи (многие до сих пор не идентифицированы, потому что печатал их «секретный философ» под самыми разными псевдонимами), снимал фильмы, руководил своими соратниками и учениками – поставангардистами и бунтарями самого разного толка, прежде всего – так называемыми акционистами.
Собственная последняя «акция» философа состоялась 30 ноября 1994 г., во французской деревне, в отшельническом уединении, куда Дебор удалился в 1984 г. Теоретик и практик антиэтики и антиэстетики, один из самых мрачных и правдивых пророков XX века, «дедушка» грядущего антиглобализма, Ги-Эрнест Дебор покончил с собой за месяц до своего 63-летия. И это не было очередной его мистификацией.

Ласковый май, бессмысленный и беспощадный

Событиям в Нантере – пригородном филиале Сорбонны – исполнилось ровно 35 лет.
Поводом для взятия Бастилии в 1789 г. стали свободолюбивые вопли де Сада, доносившиеся из окна его камеры через рупор, сделанный мятежным маркизом-извращенцем из помойного ведра. «Революция цветов», молодежно-пролетарский бунт 68-го, началась с того, что в марте весенне-озабоченную группу нантерских студентов не пустили в женское общежитие.
Кстати, воспоминание о маркизе де Саде не случайно в контексте творчества Ги Дебора. В рамках движения так называемых леттристов 21-летний Дебор снял свой первый фильм, который назывался как раз “Вопли в защиту де Сада” (1952) и состоял из чередования черного и белого экрана в сопровождении закадрового голоса. Перед просмотром Дебор поднялся на сцену и сказал: “Фильма нет. Кино умерло”.
Собственно, в этом и состоял эстетический пафос леттристов – прямых потомков сюрреалистов, ультра-авангардистской группы поэтов, существовавшей с 1946-го и «диктовавшей артистическую моду в пределах квартала Сен-Жермен-де-Пре». Возглавлял группу Изидор Изу (Жан-Изидор Гольдштейн), утверждавший, что нельзя разогнать буржуазию, не «рассеяв на первичные элементы» ее язык, т.е. систему символов и понятий, которыми она опутала все остальное общество. В общем, это был вполне традиционный для авангарда XX в. пафос ничевочества, правда, с явным политическим привкусом. Но если сюрреалисты в 1948 г. толпами вступали в ряды французской компартии, то леттристы, вошедшие во главе с Дебором в 1957 г. в новорожденный Интернационал Ситуационизма и перекрестившиеся в ситуационистов (сколько еще «измов» и «истов» предстоит увидеть XX веку…), отрицали не только буржуазное бытие и искусство – традиционные мишени авангарда, но впоследствии и социализм, и собственно коммунизм, причем особо – коммунизм маоистского толка (стоит напомнить, что в 50–60-х идеи Мао пользовались у «новых левых» в Европе большой популярностью).
Именно ранними леваками – несколькими десятками радикально настроенных интеллектуалов Европы, Америки и Северной Африки – и был создан 27 мая 1957 г. на секретной (они были молоды, но совершенно всерьез играли в заговорщиков) встрече в итальянской деревне Ситуационистский Интернационал.
В июне 1958 г. вышел первый номер «Ситуационистского Интернационала» – боевого агитатора и пропагандиста идей движения, в 1959 г. – первая книга лидера ситуационистов – «Мемуары» Ги Дебора, написанная им в соавторстве с датским живописцем А.Йорном. От «старших товарищей» – сюрреалистов – ситуационисты отличались прежде всего тем, что, согласно своей теории «художественно-политической терапии», пытались вырваться из пространства галерей и салонов, чтобы «провоцировать подавленное воображение на улицах, площадях и в университетах». Они срывали европейские премьеры голливудских фильмов, проводили шумные «разоблачающие» кампании против Чарли Чаплина, Мэрилин Монро – символов американского искусства, а позже – против распространения диснейлендов и новой городской застройки, «воплощающей кошмар буржуазного насилия над жизненным пространством и перемещающей этот ужас в коллективное бессознательное всех жителей современного мегаполиса».
Знаменитой методикой Интернационала было так называемое detournement, то есть использование уже созданных культурных объектов, которые при изменении контекста приобретали противоположный смысл. Так, например, в «Ситуационистском Интернационале» перепечатывались коммерческие комиксы с картинками, живописующими секс и насилие, но в уста их персонажей вкладывались революционные лозунги. В таком же духе ситуационисты переозвучивали стандартный каратистский фильм («Может ли диалектика ломать кирпичи?»).
«Библией» ситуационистов, да и всей интеллектуальной «левой» богемы (и, кстати, по сей день) стала знаменитая книга Ги Дебора «Общество спектакля» (1967) (ее перевели на русский в 2000 г., именно к тому моменту, когда в мире активизировались «дети» ситуационистов – антиглобалисты).
В этой и других своих книгах Дебор в блестящей афористичной манере (среди его главных кумиров был древнекитайский философ Сун Цзы – автор «Искусства войны») последовательно выразил свой «черный социальный пессимизм». С ним спорили вплоть до его смерти, но все его критики постепенно с ужасом признавали – тогда и теперь, насколько он был прав: «Любая первая полоса газеты, любой выпуск теленовостей буквально вопиет о гениальном предвидении этого писателя», «Самая тревожащая сторона книг Дебора – это то, с каким ожесточением история стремится подтвердить его анализ».
Если упрощенно пересказать идеи Дебора, то место реальности давно уже занял Спектакль. Это – «не просто видимость, не просто изображение, не развлечение и тем более не обозначение мира шоу-бизнеса». Спектакль (иногда название «La societe du spectacle» переводят у нас и как «Общество зрелища») включает в себя все общество, как и общество включает его. СМИ заняли место памяти и языка, государство слилось с мафией, жизнь – с торговлей.
СМИ командуют воображением людей, которые перестали разговаривать друг с другом и совершать поступки, поскольку исполняют роли зрителей. Кто кем правит, кто кем и с какой целью манипулирует, неясно.
«Она стала неуправляемой, эта “избалованная земля”, где новые страдания гримируются под былые радости; и где люди так боятся. Они ворочаются с боку на бок по ночам, и их пожирает пламя. Они просыпаются, испуганные, и ищут жизнь на ощупь...»
В 1968-м идеи «Общества спектакля» «выстрелят» в Париже и других европейских столицах, где будут подхвачены лозунги ситуационистов, и перед миром предстанут «баррикады, являющиеся художественно-политическими произведениями нового поколения». Как всякий бунт, «революция цветов» была бессмысленной, но как живописно все это выглядело!
Расписанные лозунгами типа «Никогда не работайте!» и «Запрещать запрещено!» стены Сорбонны и Нантера… Баррикады, украшенные работами художников «Майского салона», которые перенесли их прямо на улицы, подставив под водометы полиции… Баррикады с авангардными инсталляциями, статуями-коллажами, «объектами» и скульптурами из фруктов… Выкрашенные красным статуи муз в саду Тюильри… Ночами по Сене плавал сюрреалистический театр, в спектаклях которого мог принять участие всякий прохожий, перешагнувший с пристани на палубу-сцену. Любой желающий мог отправиться в художественные мастерские, совершенно бесплатно научиться там технике тиражной графики и тут же изготовить свой собственный, авторский плакат против де Голля и за революцию.
Чем все это кончилось, хорошо известно…
После подавления волнений и сговора между профсоюзной бюрократией, лидерами ФКП и де Голлем стало ясно, что пророчествам «отца» сюрреализма Бретона о «новой революции, взрывающей скорлупу прежнего рационального и некрофильского мира», едва ли суждено сбыться.
Левая волна 60-х оказалась недостаточной для «изменения базовых принципов жизни», авангард атаковал господствующую систему, но не разрушил ее границы.
Многие сдались, но не Ги Дебор.

Дети детей цветов

Ситуационистский Интернационал просуществовал до 1972 г., вплоть до окончательного разочарования интеллектуалов в левых идеях, и был распущен. К моменту роспуска он во многом благодаря усилиям Дебора перестал быть формой эстетического протеста, каким изначально замышлялся, став откровенно политическим движением.
«Мы знаем, как сделать жизнь увлекательной», – заявлял в самом начале движения Дебор. Ситуационисты пытались создать в реальности эстетически-политические ситуации, способные нарушить устоявшийся порядок вещей.
Среди их потомков «по прямой» – современные акционисты, вторгающиеся со своими акциями на не готовую к этому публичную территорию с последующим скандалом.
Наибольшего успеха тут добился самый, пожалуй, верный ученик Дебора – Кристоф Шлингензиф, начинавший как театральный режиссер и телеведущий, но бросивший все ради арт-экстремизма.
В один прекрасный день он призвал немецких бездомных и сочувствующих им собраться на берегу Вольфгангзее и дружно войти в воду, чтобы озеро вышло из берегов и затопило стоящую рядом резиденцию канцлера Коля. В итоге полиция вылавливала участников акции сотнями, а сам акционист был задержан. Шлингензиф устраивал альтернативный пасхальный «крестный ход»: переодевшись священником, он проповедовал отмену налогов и роспуск судов, мотивируя все это библейскими цитатами.
На радикальных демонстрациях группа Шлингензифа переодевалась в форму, похожую на полицейскую, и с удовольствием вступала в единоборство с «нормальной» полицией, после чего в новостях показывали «противостояние двух полиций». Акционисты устраивают карнавальные «народные инспекции» дорогих бутиков, после чего те приходится закрывать, «арт-атаки» на офисы сайентологов и других тоталитарных сект. Предложение «Дойче-Банка» провести для него уличную рекламную кампанию в 2000 г. Кристоф воспринял как попытку подкупа. Получив все причитающиеся ему деньги, в назначенный день он залез на крышу банка и разбрасывал оттуда купюры, парализовав городское движение и работу офисов на несколько часов, а его друзья из немецкой «Киногруппы им. Дзиги Вертова» снимали происходящее внизу и брали интервью у ошалевших прохожих, разгневанных полицейских и нервничающих бизнесменов. Продолжать «кампанию» банк отказался, заявив, что «ответственный бизнес не нуждается в таких художниках».
Все это и многое другое вплоть до ширящегося сейчас движения антиглобалистов так или иначе началось с уроков Ги Дебора. Идеи политического скандалиста, социального пессимиста и хулигана от эстетики не умерли вместе с ним.

Секретный философ

Последняя книга Дебора названа им “Эта дурная репутация...” (1993). Последний фильм, снятый в соавторстве с женой Брижитт Корнан, — “Ги Дебор, его искусство, его время”. Его должны были показать в посвященной 63-летию философа телепередаче, эфир которой планировался на 9 января 1995 г. Дебор наконец разрешил показать там свои фильмы (поселившись в деревне в 1984 г., он запретил их демонстрацию). Передача не состоялась: 30 ноября 94-го он покончил с собой.
До 1984 г. фильмы Дебора на протяжении многих лет круглосуточно шли в специально купленном для этой цели парижском кинозале. Купил кинотеатр его друг, меценат и издатель Жерар Лебовичи, убитый 5 марта 1984 г. Газеты много еще писали о возможной причастности самого Дебора или его «опасных» идей к этой смерти. Но философ вскоре удалился от ненавистного ему Общества спектакля.
Вообще о его личной жизни мало достоверных сведений: кроме разве что того, что он три года учился в лицеях По и Канн. Остальное – мифы и легенды. И руку к созданию «дурной репутации» и «темной» биографии приложил сам Дебор – «писатель, стратегический мыслитель и авантюрист», как он сам себя определял.
Ему хотелось оставаться «секретным философом», любителем тайн и заговоров.
«Я был очень хорошим профессионалом, – писал Дебор. – Вот только в чем? Вряд ли кто-то осмеливался в те времена вести себя так, как я». И сам же давал ответ на им же заданный вопрос о «профессионализме»: «Лучше всего в жизни я умею пить... Я поражен, так часто читая о себе самую экстравагантную клевету или очень несправедливую критику, что за тридцать с лишним лет никто из недовольных не использовал мое пьянство как аргумент против моих скандальных идей».
Он еще был и великим мистификатором, как и те «акции», которые он инициировал. Его смерть была практически не замечена – особенно в России, для которой имя Дебора было фактически открыто лишь в 2000-м с выходом перевода “Общества спектакля». Но и для Европы Дебор-человек в отличие от Дебора-пророка и провидца социальных катаклизмов века тоже остался загадкой.
В «Комментариях к “Обществу спектакля”» Дебор цитировал своего любимого Сун Цзы: «Какой бы критической ни была ситуация, не отчаивайся; когда все обстоятельства внушают страх, не надо ничего бояться; когда вы окружены всеми опасностями, ничего не опасайтесь; когда не осталось сил, рассчитывайте на все ваши силы...»

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"