КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА 
ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО ВЫСТАВКЕ 

Полеты в облаках

Акварели Артура Фонвизина

ПОРТРЕТ Д.ЗЕРКАЛОВОЙ

Совсем недавно в залах Музея личных коллекций состоялась выставка акварелей Артура Фонвизина (1882–1973). Состоялась не только в том смысле, что была, а и в том, что имела серьезный успех, привлекла много людей, открыла новым поколениям уникального мастера. Когда выходила из зала, единственным желанием было попытаться сохранить в неприкосновенности, незамутненности восприятие прекрасного и невоспроизводимого искусства. Потому что почувствовать, узнать, что такое Фонвизин, возможно только в непосредственном созерцании произведения. И никакие цифровые технологии пока не помогли получить адекватную репродукцию.
Итак, выставка акварелей из коллекции семьи художника. Заведомо неполная (нет самых знаменитых портретов блиставших некогда актрис М.Бабановой, Д.Зеркаловой, других), но абсолютно представительная. Потому что и портреты здесь имеются, и серии акварелей «Наездницы», «Маленькие цирки», «Облака», и иллюстрации к Гофману, и пейзажи, и цветы. И волшебная, доступная только Фонвизину техника акварели – текучесть, размытость, радужность, нежность, естественность и изящество жеста, точность единственного касания.
С другим методом ему так и не удалось подружиться. Впрочем, он и не старался. Метод соцреализма накатывал на него периодически, а Фонвизин словно бы не замечал его, ничего не просил (тем обиднее для метода, вернее, его адептов), не менял пристрастий, не отказывался от присущей ему техники акварели. Он просто работал, а все, что происходило с ним – и плохое, и хорошее, – дело рук других.
Этот художник всегда был отдельным, особенным, что поначалу не очень замечалось. Он писал маслом, участвовал в выставках «Голубой розы», «Маковца», упоминался в некоторых статьях. Сорока семи лет от роду открыл для себя акварель и сразу же – свои постоянные темы: женщины, природа, зрелища. Он словно сразу же овладел всеми секретами акварели и уже не менялся – ни в технике, ни в тематических пристрастиях. Был изысканно-эстетичен и абсолютно внеидеологичен. Просто работал. Но когда перешел на акварель и нашел свои темы, сразу же стал заметен. В 1936 году друзья организовали его первую персональную выставку в ГМИИ им. Пушкина на Волхонке. Самый, вероятно, чуткий критик тех лет, Абрам Эфрос, откликнулся на нее весьма любопытной статьей. Эфрос писал о Фонвизине: «Он переполнен силами, образами, красками. У него свое лицо, свои мотивы и своя техника. Он стал настоящим явлением искусства… Его романтика реалистична. Он рисует то, что видит. Однако то, что он видит, фантастично». Но далее… далее Эфрос упрекает Фонвизина в том, что его искусство «слишком пряно, слишком ярко, слишком красиво… Хочется видеть Фонвизина иным». И это писал критик тонкий и доброжелательный. Не понял или хотел уберечь от чего-то надвигающегося?
А надвигалась статья В.С.Кеменова, одной из самых омерзительных фигур официальной (партийной) критики, на совести которого немало сломанных судеб людей искусства 30 – 70-х годов прошлого века. Фонвизин был обвинен в формализме, а это значило, что работы его перестали покупаться, то есть художнику перекрыли единственный канал заработка. Артур Фонвизин и так был человеком беспечным, бессребреником и бедняком. Жил с семьей в тесной полутемной комнатушке в коммунальной квартире (отдельную получил только в 70 лет!). Но кроме кеменовых были у художника друзья и поклонники. Это они ходили по издательствам и убеждали тамошних начальников, что он вовсе не опасен, что ему вполне можно поручать иллюстрации. Театры заказывали ему портреты своих ведущих актрис (так появились портреты драматических актрис М.Бабановой, Ю.Глизер, Д.Зеркаловой, Е.Гоголевой, К.Половиковой, балерин
М.Семеновой, М.Плисецкой), в 1940 году состоялась даже выставка его работ в ВТО. А в 1941-м началась война, и тут вспомнили, что Фонвизин был немцем по рождению и по паспорту, и его с семьей выслали под Караганду. И опять друзья помогли ему вернуться в Москву еще до окончания войны. Во время хрущевской «оттепели» его стали все чаще вспоминать и все больше покупать. А на привалившие деньги семья купила дачу, и старый художник сидел там безвылазно и работал. В 60-е годы создал там цикл «Облака». Бескрайнее, бездонное небо и плывущие в нем облака. Разное настроение, разные состояния. Эти листы, лишенные присущей Фонвизину красочности, притягивают как магнит. Они настолько тонки и «атмосферны», что никакому воспроизведению недоступны. И в те же годы, когда А.Фонвизину было далеко за семьдесят, он написал цикл «Маленькие цирки», а чуть ранее – цикл «Наездницы», оставаясь верным своим любимым темам, ибо всегда считал, что ничего не может быть праздничнее и наивнее, чем цирк, и ничто не может быть прекраснее, чем женщины и лошади. А начало было в 1934 году, когда Фонвизин написал небольшую акварель «Одесса. Море с облаком», где серебрист воздух, где размыты контуры, где небо, море и женская фигура на первом плане словно бы созданы из какой-то единой материи, из единого вещества. Женщина. Небо. Облака. Вселенная.
А работал А.В.Фонвизин (по воспоминаниям сына) так: он брал в руку сразу штук двадцать самых разнообразных кистей и стремительно писал, выхватывая из горсти одну за другой. Архитектор Л.Руднев, позировавший ему, сравнил художника с оркестром: «Он играет на своих кистях, как на музыкальных инструментах». Эта музыка зачаровывает и сегодня.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"