ОТКРЫТЫЙ ДИАЛОГ
Свобода взрослого человека
заканчивается там, где начинается свобода
другого человека. А свобода подростка – там, где
считают нужным его родители?
Отрицание норм или их проверка на
прочность?
Если бы человечество беспрекословно
подчинялось всем “нельзя” и “надо”, никакой
истории не было бы и мы до сих пор жили бы в
каменном веке
Отношения подростка с моральными и
поведенческими нормами семьи и школы достаточно
противоречивы. Почти всегда эта напряженность
истолковывается родителями и педагогами крайне
негативно. “Не слушается!” – это тяжелое
обвинение, чреватое неприятными оргвыводами.
Бедолаге, который не подчиняется беспрекословно
общепринятым нормам и их носителям, придется
туго.
Воспитатели почему-то не задумываются о том, что
сама эта напряженность заложена в культуру и
негласно подразумевается самими же нормами. Тут
ведь все дело в мере, в такте, в границах, в
непричинении зла другому, а также в том принципе,
который на первый взгляд кажется зловещим и
комическим, но на самом деле он совершенно
правомерен: “Если нельзя, но очень хочется, то
можно”.
И если бы человечество на протяжении всей своей
истории всегда беспрекословно подчинялось всем
“нельзя” и “надо”, никакой истории не было бы и
мы до сих пор жили бы в каменном веке.
Приходится спрашивать: а насколько сильно
хочется? Готов ли человек отвечать за исполнение
своих желаний? Если очень сильно, с серьезными
основаниями, с готовностью нести
ответственность, то даже закон делает
исключение: становится можно. А отступление от
нормы уж тем более могут признать и
санкционировать родители и педагоги.
Тринадцатилетнему ребенку нельзя, например,
учиться в университете. Но немало ребят именно в
таком возрасте на совершенно законном основании
вошли в университетскую аудиторию. У них было
сильное желание и веские причины. Им стало можно.
То же происходит с возрастом вступления в брак
или нежеланием служить в армии. Прошлогодняя
попытка Госдумы снизить официальный возраст
вступления в брак до 14 лет вызвала всеобщее
справедливое возмущение потому, что покушалась
на неписаное, но великое правило: “Если нельзя,
но очень хочется...” Для тех, кому с серьезными
основаниями очень хочется, закон и так сделает
исключение, а тем, кто сам не знает, чего хочет, не
надо таких вот послаблений, рассуждали
противники нелепого закона, и за ними была
несомненная правда.
Именно детские и родительские желания и
нежелания, достигавшие большой напряженности в
отношениях с существующими нормами, и привели к
тому, что сегодняшнее законодательство в области
образования стало гибче и мягче советского. И
коричневую у девочек и мышастую у мальчиков
форму теперь не заставляют носить.
Впрочем, воспитатель, который с гневом твердит:
“Он (она) не слушается!”, был бы неприятно
удивлен, если бы встретил настоящее, полное,
безоговорочное послушание.
Попробуем представить себе такого подростка,
который за страх и за совесть, со старательностью
и прилежанием, усидчиво, четко и в срок выполняет
все школьные правила и требования педагогов.
Забудем о том, что многие эти правила и
требования противоречат одно другому. Скажем
себе честно: такой ребенок вызовет у нас тревогу,
а у соучеников заслужит насмешку и прозвище. Тот,
кто подумает, что он не приспособлен к жизни,
будет прав.
Культуролог Ревекка Фрумкина в своей книге
“Внутри истории” отметила, что в современном
обществе у каждого вступающего в жизнь поколения
есть определенный выбор: следовать
установленным нормам безоговорочно, подвергать
их сомнению, принимать частично или вовсе
отвергать. “В спокойные времена между
бесспорными ценностями и теми, которые только
формируются как следствие изменений социального
бытия, есть определенный баланс. Подобный баланс
обеспечивает возможность постепенности
социальных изменений. Во времена быстрых перемен
или социальных бедствий баланс нарушается.
Отсюда один шаг до аномии (буквально –
исчезновение нормы) – явного размывания всех
социальных норм”.
Социальный феномен аномии описал и термин ввел
французский социолог Эмиль Дюркгейм больше ста
лет назад, еще в 1897 году. Под аномией он понимал
состояние общества, для членов которого утрачена
значимость социальных норм и предписаний,
отсутствуют эталоны, модели, позволяющие оценить
свое социальное положение и выбрать образцы
поведения. Существует рассогласование между
целями, одобряемыми обществом, и социально
приемлемыми средствами их достижения.
Аномия – тяжкая болезнь социума. Но
“непослушание”, подростковая критичность
школьных и семейных норм, свидетельствует не об
аномии, а о том, что эти нормы пока существуют и
сохраняют возможность внутреннего изменения.
В современную культуру неявно заложено
требование к тинейджерам – быть трудными,
бунтовать, отрицать идеалы старших. Мы сами от
них ждем этого, и они отвечают нашим ожиданиям.
Тут скорее бы пожалеть спокойного, комфортного
подростка, которому бунтовать вовсе не хочется, а
мы все равно ждем, что он взбесится. И
добиваемся-таки, требуя беспрекословного
послушания.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|