КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА 
КАКИЕ БЫВАЮТ МУЗЕИ 

Мировые шедевры, бронзовые Наполеоны и натуральные грибы

Чего только не выставляют напоказ

МИКЕЛАНДЖЕЛО. “СКОРЧИВШИЙСЯ МАЛЬЧИК”. ЭРМИТАЖ

При слове «музей» у большинства из нас возникает знакомая с детства картина: залы и комнаты, заполненные различными экспонатами, на стенах какие-то приборы, градусники. Старинные кресла и диваны перетянуты шнуром, чтобы на них невзначай не сел утомившийся посетитель. И еще непременные старушки-смотрительницы, борющиеся с дремотой на своих далеко не музейных стульях.
В музеях знаменитых – толпы туристов, сквозь которые трудно пробиться, чтобы увидеть то, ради чего вы сюда пришли. Перекликающиеся голоса экскурсоводов. Скучающие лица тех, кто здесь ради галочки. Невозможность сосредоточиться, постоять у понравившегося экспоната. Подумать. Пережить соприкосновение с тайной чужой жизни, уже исчезнувшей в водовороте бытия. Испытать потрясение при виде великого шедевра, как это было, когда в Москву привезли Джоконду Леонардо де Винчи.
Наоборот, в маленьких незнаменитых домах-музеях – тишина, пустота. Уединенность, заброшенность среди шумного, занятого сегодняшней суетой города. Опущены шторы на окнах, действительность отсечена, и прежний быт, слишком демонстративно упорядоченный, то ли затягивает вас, то ли от вас отстраняется.
Музеи бывают, разумеется, разные. Очень разные. Непредсказуемые. Не только связанные с искусством или наукой, с жизнью великих гениев человечества или его наидостойнейших граждан. И не только такие, где хранятся коллекции особенные, причудливые, вроде музея чертей, который я когда-то видела в Каунасе. Или коллекция бронзовых Наполеонов в каком-то (уже не помню в каком) музее Гаваны: император во всех видах, в ошеломляющем количестве. Фантасмагория. Похожая на ту, что можно было наблюдать в советских сувенирных магазинах, когда по случаю юбилея вождя возникло перепроизводство ленинских бюстов, и они нелепо и страшно толпились на полках.
Слово «музей», в переводе с древнегреческого означающее «храм муз», давно уже утратило первоначальное содержание. Сегодня выставить напоказ можно все. И всегда найдутся экстравагантные коллекционеры, всю жизнь фанатично собирающие что-то для них интересное. И обязательно появятся любопытные, которые захотят посмотреть и на уродов, заспиртованных в банках, и на восковые фигуры знаменитостей, и на скелеты доисторических ящуров, и на чучела птиц, порхающих в ближайших лесах. Все интересно: жестокость средневековых орудий пыток и бесхитростность детских игрушек, собрание непреходящих художественных ценностей и случайных, но обаятельных пустяков.
Страсть смотреть на диковинное и на банальное, но выставленное для обозрения, – наше врожденное свойство. Человек едва ли не самое любопытное существо в мире живой природы. Современные музеи, и большие и маленькие, существуют за счет этой нашей слабости. Или силы – как посмотреть.
Но разнообразие и разноуровневость сегодняшнего музейного дела, выход его за рамки классических экспозиций прошлого – не главная примета новейшего времени. Суть происходящих процессов в ином: в стирании граней между многими видами гуманитарной деятельности, в переплетении, прорастании, в стремлении быть всем сразу, в содружестве всех со всеми. Современнейшие кинотеатры, когда-то до убожества аскетичные, занятые лишь регулированием потоков зрителей, теперь щеголяют комфортом и манят соблазнами. Сюда можно прийти на целый день всей семьей, и каждому найдется занятие, кроме просмотра фильма, а сам фильм не всегда уже основная цель для собравшейся в кинодоме публики.
Иначе работают теперь и музеи.
Из учреждений, призванных создавать и менять экспозиции, а в своих тайных глубинах вести кропотливую работу архивариусов, что-то отыскивать, изучать и беречь, они все стремительнее превращаются в живые, влиятельные, разносторонние учреждения культуры. Они готовы предоставить жителям города самое широкое пространство для гуманитарного общения. Музеи становятся местами для встреч по интересам и встреч просто, театральными площадками, читальными залами, дискуссионными клубами. Они не только напоминают о прошлом, но все активнее влияют на будущее, становясь учебными классами. И диапазон тут поистине безграничен. В Чикаго, в тамошней знаменитой картинной галерее, я увидела совсем еще малышей, сидящих на подушечках против одного из живописных шедевров. Старая дама-учительница что-то им объясняла. Прислушавшись, я поняла: они не просто слушают ее рассказ о картине, но… играют в нее, как в игрушку. В воображении убирают или переставляют фигуры, меняют цветовые оттенки и таким образом как бы входят внутрь замысла художника, учатся понимать и ценить не только сам результат, но и технику его возникновения.
А в маленьком (нашем уже) городке осенью я попала в крохотную и, разумеется, совсем небогатую выдающимися полотнами картинную галерею. Меня привлекла оживленная толпа у входа. Оказалось, здесь устроили выставку… грибов. Каждый горожанин мог прийти сюда со своей особенной находкой. И люди, много лет ходившие друг мимо друга по улицам, будто впервые знакомились. И радовались знакомству. Я никогда бы не поверила, что такая простая грибная затея может смягчить (пусть ненадолго) синдром урбанистической замкнутости.
Примеров можно приводить бесконечное множество. Музеи повсеместно меняются. Но мы в массе своей не слишком интересуемся этими переменами. Их становится все больше и больше – государственных, частных, совсем домашних. Но мы порой просто не знаем о них.
И потому, на мой взгляд, новая рубрика «Какие бывают музеи» или какая-либо иная, но на ту же тему вполне актуальна. Надеюсь, она приживется в «Культурной газете».

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"