СЕЛЬСКАЯ ШКОЛА
ПОЛИТИКА ОБРАЗОВАНИЯ
«Сколько будет стоить
реструктуризация, мы пока не знаем»
Наш корреспондент Светлана КИРИЛЛОВА
беседует с руководителем эксперимента по
реструктуризации сельской школы Татьяной
АБАНКИНОЙ, начальником отдела Института
развития образования Высшей школы экономики.
– 69 процентов школ России –
сельские. В них учатся 30 процентов российских
детей, преподают 40 процентов учителей, а
эксперимент по реструктуризации сельских школ
начался только в прошлом году. С чем это связано?
– Благодаря Концепции модернизации российского
образования, материалам рабочей группы при
Госсовете и Федеральной программе развития
образования у нас появились финансовые ресурсы
на преобразования в сельской школе. Были
произведены подсчеты. Выяснилось, что только за
счет обновления содержания образования (а это
общая цель сельской и городской школы) выпускник
из российской глубинки не сможет
соответствовать вызовам времени. Идея
реструктуризации заключается в том, что мы ищем
новые формы управления сельскими учебными
заведениями, новые формы их сотрудничества с
общественностью, новые формы обслуживания
сельских школ – например, в форме передвижных
лабораторий.
– Многие эксперты считают, что вдали от
больших городов пропадает огромный потенциал
нации. Во время ЕГЭ по 100 баллов заработали
старшеклассники из самых глухих деревень. В ходе
мониторинга вы сталкивались с тем, что
российская провинция вас удивляла?
– Когда летом мы были в Псковской области, нас
тоже поразил результат: сельские школьники на
Псковщине сдали ЕГЭ не хуже, чем городские, а в
некоторых случаях даже лучше… Наши коллеги в
Новосибирске, например, специально открыли для
одаренных сельских школьников особый лицей в
Чулыме. В нем преподают профессора из
Новосибирска, а способных сельских школьников в
лицей отбирают из разных школ…
Думаю, разгадка академических успехов сельских
школьников проста. Образование сегодня – едва ли
не единственный ключевой фактор преуспевания.
Оно дает возможность найти работу, сделать
карьеру, улучшить свои жизненные планы… Поэтому
более 60 процентов сельских родителей, по
статистике ВЦИОМ, желали бы для своих детей
высшего образования. Сравните – жители крупных
городов лишь в 50 процентах случаев хотели бы,
чтобы их дети стали студентами. Многие жители
села планируют осесть в городе: ведь в городах
рынки труда представляют больше возможностей
найти работу. Но для оптимальной реализации
этого плана желательно получить высшее
образование. Даже в сельском социуме для
человека с профессиональным образованием больше
перспектив на то или иное трудоустройство. Еще
один фактор. У городских школьников немало
возможностей найти неплохо оплачиваемую работу,
для которой получение высшего образования на
первых порах не обязательно. Они, еще учась в
школе, начинают где-то подрабатывать, читают
газеты объявлений, интересуются возможностями
трудоустройства и дальше вполне сносно
встраиваются в социальную жизнь. У сельских
школьников такой возможности нет. И для них
хорошо учиться в школе и поступить в вуз или
техникум – это едва ли не основная возможность
устроить свою жизнь…
– В таком случае, повышая уровень сельского
образования, мы провоцируем отток лучших умов из
села, которое в конце концов опустеет?..
– Многие задачи, приоритеты и стратегии
реструктуризации сельской школы выходят за
рамки собственно образовательной политики. Мы
должны поставить перед собой вопрос: несет ли
система образования за них ответственность или
не несет? А если не она несет, то кто? Несет ли
система образования ответственность за сельский
социум? Мы это не решили. Если мы считаем, что
сельская школа должна прежде всего работать на
развитие и сохранение сельского социума, значит,
надо стягивать в село ресурсы. Надо, чтобы там
открывались профтехучилища, чтобы туда
приезжали педагоги высшей школы. Это одно
решение. Если мы беспокоимся только о сельских
школьниках – то решение будет другим. Школьников
надо просто вывозить из села. Надо давать им
льготы для поступления в вузы, как это было
раньше. Пусть будут квоты для сельских
школьников, как в советские времена. Пусть будут
подготовительные курсы в вузах.
– Значит, единого решения не будет?
– Нет. Пока мы предложили отработать в
экспериментальных регионах несколько путей
решения этой сложной проблемы. Каждый регион
выберет ту модель, которая больше соответствует
его условиям. Первая модель –
реструктурированная школа начинает
последовательно работать на сельский социум,
прежде всего на потребности уже существующих
рынков труда. Как это выглядит? Школа
объединяется с учреждениями начального
профессионального образования – например, с ПТУ
механизаторов или с сельским лицеем. Они
начинают вместе готовить ребят по
специальностям, востребованным в конкретном
селе и конкретном районе. Такой эксперимент
проходит сейчас в нескольких школах
Краснодарского края. Еще одна модель – более
редкая – это так называемые инновационные
сельские центры, когда школа начинает работать
на перспективные рынки труда, то есть на то, что
пока имеет потенциальный спрос, но будет
востребовано в будущем. Такую модель
реструктуризации отрабатывают в Изборской
средней школе Печерского района Псковской
области. Сейчас с экономической точки зрения это
дотационная область. Молодым там трудно с
трудоустройством. Но в Печерском районе намечены
перспективы, связанные в первую очередь с
развитием туризма. Туризм – это приоритет
социально-экономического развития Псковской
области, а древний Изборск – известный
музей-заповедник, неподалеку в Печерах
расположена Псково-Печерская лавра. Сегодня
из-за отсутствия инфраструктуры туризм в
Печерском районе – транзитный. Туристов
привозят и увозят на автобусах. Школа в Изборске
начинает готовить ребят к тому, чтобы они смогли
работать по обслуживанию и приему туристов. Как
раз на Севере эффективен не гостиничный, а так
называемый приватный туризм, когда местные
жители принимают туристов у себя дома. То есть
это выгодно – приобретать и развивать навыки и
технологии домашнего туризма. Кроме того,
большие потребности в восстановлении Изборского
музея-заповедника: нужны реставраторы,
каменщики, строители, которые могли бы это делать
при определенной областной и даже федеральной
поддержке. То есть школа дает ребятам
возможность выйти на перспективный рынок. В
европейских странах и в России можно назвать
примеры, когда культурные комплексы (в данном
случае его частью является школа) оказываются
главным ресурсом развития территории. Но эти
комплексы заработают, когда будут обеспечены
новыми, современными, перспективными трудовыми
ресурсами. Удачно, что в Изборске по разным
направлениям – и культуры, и образования – идет
сотрудничество Псковского педагогического
университета, профтехучилища, музея-заповедника
и областного управления образования. Даже
московские научные коллективы оказывают им
помощь...
Кроме того, в рамках эксперимента мы предлагаем
отработать модель школы, которая будет готовить
кадры для агробизнеса, динамично
модернизирующегося вблизи крупных городов.
Например, в Коломенском и Серпуховском районах
Московской области есть современные фермерские
хозяйства, которые поставляют продукты на
столичный рынок. Под Москвой даже действуют
экзотические страусиные фермы. Значит, есть
спрос.
– Как будет решаться вопрос с закрытием
сельских школ?
– Ни одна сельская школа не будет насильно
закрыта. Школы в сельской местности закрываются
в связи со сложной демографической ситуацией.
Например, на Псковщине рождаемость за последние
десятилетия сократилась на 22 процента и будет,
вероятно, еще сокращаться.
Начальные школы не планируется закрывать вообще.
Среди участников нашего эксперимента вы можете
встретить начальные школы, где шестеро детишек и
одна учительница. Возить маленьких детей за 20–30
километров никто не будет. А вот средняя школа
начиная с пятого класса сможет выбрать несколько
путей реструктуризации. Детей будут возить на
автобусе в базовую школу. Либо школа станет
филиалом крупной базовой школы – и тогда учителя
разных предметов будут ездить из базовой школы в
филиал, чтобы проводить уроки. Разумеется, когда
к эксперименту подключатся такие регионы, как
Камчатка или Якутия, – там немало мест, куда
«только самолетом можно долететь», как поется в
песне, мы столкнемся с необходимостью
интернатов. Тут ничего не поделаешь. Для
Центральной России апробируется модель сельской
школы с круглосуточным пребыванием детей.
Разумеется, ни один ребенок не обязан находиться
в такой школе круглосуточно. Если плохи погодные
условия, дороги размыты или занесены снегом, дети
получат возможность переночевать при школе. Они
могут приезжать в школу ежедневно, а могут – на
учебную неделю. В самом крайнем случае могут
оставаться в школе на длительное время. Это в
особенности касается тех детей, у кого серьезные
проблемы в семьях. Мы знаем немало случаев, когда
возможность на время оставить ребенка в школе –
это благо! Такая базовая школа, укомплектованная
квалифицированными кадрами и хорошими учебными
кабинетами, участвует в нашем эксперименте в
Ленинградской области. У этой школы на 450 детей
есть спальный корпус на 100 мест.
– Во сколько обойдется муниципалитетам
строительство спального корпуса при школе?
– Расчеты показывают, что содержать базовую
школу со спальным корпусом со всех точек зрения
эффективнее, иначе муниципалитету придется
поддерживать вместо спального корпуса 15–20
школьных зданий в разных районах. Некоторые из
них в аварийном состоянии. Так что легче привезти
и оставить в школе на ночь 40 детей, чем
отстраивать заново здания, которые уже не
подлежат ремонту.
– Опыт подвоза детей на школьных автобусах
уже показал, что это обходится не дешевле
содержания нескольких малокомплектных школ…
– Да, это так. Надо приобрести автобусы,
закупить горюче-смазочные материалы, платить
зарплату водителям и так далее. Более того, в
некоторых районах подвоз детей просто
невозможно организовать из-за огромных
расстояний и очень плохих дорог, на которых
нельзя гарантировать безопасность ни детям, ни
сопровождающим. Мы уже разработали методики
оценки подвоза детей, высказали предположения,
какой радиус эффективен для подвоза, а где
придется сохранять сеть школ. Но для
окончательных оценок время еще не настало. Мы
продолжаем совместную работу с региональными и
муниципальными руководителями, потому что
эффективность подвоза детей сильно зависит от
конкретных условий.
– Дистанционное обучение, в том числе с
помощью Интернета, действительно сыграет
большую роль в сельских школах? Или пока его
значение преувеличивается?
– Я считаю, что роль Интернета в
реструктуризации сельских школ будет велика, но
пока школы к этому не очень готовы. Каждая
сельская школа за минувшие годы получила хоть
один компьютер. Но теперь надо вести
переобучение специалистов. А это займет время. С
одной стороны, Интернет будет стоить дешевле, чем
школьный автобус. С другой – в тех районах, где
его нет, на подключение потребуются капитальные
затраты. Но это не затраты системы образования.
Интернет – это не для школы, это для всех. И
муниципалитеты должны это понимать.
– Ваш мониторинг выявил множество правовых
проблем сельской школы. Первая и главная из них –
изменение статуса школы связано с получением
новых документов. Как быть?
– Если школа, например, станет филиалом
базовой школы, у нее изменится
организационно-правовая форма и ей потребуется
полная смена комплекта документов – новые
лицензии, аккредитации и так далее. Сегодня
сельская школа не обладает ресурсами для того,
чтобы снова пройти процесс лицензирования и
аккредитации. А кроме того, потребуются
изменения, связанные и с межбюджетными
отношениями. В селе будут создаваться комплексы,
в которые войдут учреждения разных уровней
подчинения (школы, муниципальные, начальные и
средние профессиональные образовательные
учреждения – региональные). Не очень понятно, как
осуществлять финансирование таких комплексов.
Когда речь идет о том, что на базе школы в селе
интегрируются учреждения образования, культуры,
иногда даже здравоохранения, – это эффективно с
точки зрения расходования бюджетных средств. Но
пока межведомственные разногласия не так легко
преодолеть.
– То есть получается, что сельская школа, еще
не реформировавшись, уже становится жертвой
различных ведомств?
– Я считаю, что многие проблемы преодолимы в
рамках существующего законодательства. Проблема
еще в том, что сами учителя боятся изменений: ведь
любые изменения – должность или форма
организации – могут повлиять на их
педагогический или пенсионный стаж, даже на
льготы по коммунальным платежам.
– Школе нужен сильный юрист?
– Иметь юриста в сельской школе – это абсолютно
нереально. Понятно, что не муниципальные, а
областные органы управления образованием должны
обеспечить такие преобразования. Мы
разрабатываем сейчас рекомендации по
нормативно-правовому обеспечению
преобразования сельских школ. Описываем, как
должны выглядеть документы, какие приказы нужно
издать, на что обратить особое внимание. Чтобы
люди не беспокоились, что им станет хуже, что они
что-то потеряют.
– Они действительно ничего не потеряют? Не
изменит ли реструктуризация статус сельского
учителя?
– Оплата учительского труда вряд ли будет
улучшена. Пока мы не можем на это надеяться.
Ставился вопрос о том, чтобы ввести освобождение
от армии для учителей сельских школ. Но он завис.
Так что о каких-то льготах для сельских учителей
рано говорить. Что касается
социально-психологического статуса учителя,
связанного с уважением к его труду, – это в
каждом регионе определяется сложившейся
традицией.
– Сколько будет стоить реструктуризация?
– Этого мы пока не знаем. Трудно сказать даже по
анализу деятельности экспериментальных
регионов. Сегодня в сельских школах нелегко
вести экономический анализ, потому что нет
пообъектной финансовой отчетности. Формы
финансовой отчетности – на уровне расходов
местного бюджета на образование. Относительно
удобными формами стали бы те, которые собираются
для налогообложения. Но школа их не заполняет:
она чаще всего обслуживается единой
бухгалтерией органов управления образованием.
Так что подождем новых результатов эксперимента.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|