ЛЮБИМЫЙ ГОРОД
СЮЖЕТЫ

“Арестантские роты особого рода”

В очерке о Таганроге, вышедшем в 1902 году в издательстве А.Маркса, говорилось: “Таганрогская гимназия считается древнейшей в России; она дала обществу много выдающихся людей на поприще науки, искусства, государственной службы и общественной деятельности”.
Скромненько и, в общем, верно. Но с некоторыми оговорками.

История местной гимназии берет свое начало в 1806 году, когда градоначальник г-н Кампенгаузен отправил попечителю Харьковского государственного университета жалостливое послание: “Город Таганрог лишен всех способов, необходимых для воспитания детей, равняясь, впрочем, не только с уездными городами, но даже с губернскими… Хотя в этом городе и предположено учредить уездное училище наравне с прочими уездными городами, но такое училище было бы весьма недостаточно в сравнении с числом жителей и производящейся торговлею. Пользоваться же губернской гимназией жителям Таганрога, занимающимся коммерческими делами, по отдаленности города Екатеринославля и потому, что торговые города не имеют почти никакой связи с губернией, вовсе не возможно”.
Спустя два месяца вопрос решился положительно. И в результате возникла и вправду одна из самых известных в России гимназий (но, правда, не самая древняя).
Таганрог всегда был городом консервативным, что, конечно, отражалось на его учебных заведениях. Но если, например, в торговле или в ловле рыбы следование традициям (в разумных, разумеется, пределах) идет лишь на пользу, то про гимназию подобного сказать нельзя. Один из ее выпускников, известный литератор В.Тан-Богораз, писал: “Таганрогская гимназия в сущности представляла арестантские роты особого рода. То был исправительный батальон, только с заменою палок и розог греческими и латинскими экстемпоралями”.
Трудно поверить в столь категоричную характеристику, однако многие другие факты косвенно подтверждают сказанное Владимиром Германовичем. В частности, тезис, высказанный одним из ее директоров:
– Гимназисты с первого взгляда должны обращать на себя внимание привлекательной строгостью своей внешности, мне неприятно в молодом человеке щегольство, но неряшливость и растрепанность еще более противны, а потому, чтобы сохранить середину, вы должны быть приличны. Я вас уверяю – это имеет большее значение, чем вы думаете.
Казалось бы, высказывание вполне логичное. Но вопрос в том, что именно считать “неряшливостью и растрепанностью”. К примеру, когда гимназист Антоша Чехов, не замышляя ничего худого, пришел на занятия в клетчатых панталонах, господин директор коротко заявил:
– Чехов, будете в карцере!
Зато требования к учителям были довольно мягкие. Вот, например, история, рассказанная краеведом П.Филерским об одном из гимназических наставников, Иване Урбане: “Преподавателем хорошим И.О.Урбан быть не мог уже хотя бы потому, что по-русски говорил очень уж плохо, дополнял слова ужимками, подмигиванием, делающими его речь подчас довольно смешной, но предмет свой он знал и письменно русской речью владел прекрасно. Преподавая латинский и греческий языки, он как бы обязанностью своей поставил отыскивать молодых людей политически неблагонадежных, и так как он обладал даром понимать ученика, то почти всегда угадывал и преследовал уже беспощадно. Результатом таких отношений был взрыв его квартиры. Взрывом была повреждена парадная дверь, и зонтик над нею был сброшен. Грохот от взрыва был слышен кварталов за десять и более. Смятение в городе произошло огромное. Потерпевший дал телеграмму нескольким министрам о том, что анархисты хотят его убить, и просил судьбу его детей повернуть к стопам Государя. Началось следствие. Гимназия со своей стороны старалась узнать, не учащиеся ли это. Все розыски окончились ничем, по-видимому, гимназисты не участвовали, так на этом и решили, начальство успокоилось”.
Впрочем, среди учителей встречались люди очень даже симпатичные. Например, законник (то есть преподаватель Закона Божия) отец Федор Покровский. Его уроки далеко не ограничивались дисциплинами духовными. Он имел смелость обсуждать с учениками Пушкина, Шекспира, Гете. Именно господин Покровский и придумал для Антона Павловича псевдоним “Антоша Чехонте”. Правда, он не ведал, что придумывает псевдоним, – просто, вызывая гимназиста Чехова к доске, он шутки ради провозглашал по слогам и отчетливо:
– Че-хон-те!
Отец Федор мало походил на батюшку. Впрочем, не без объективных причин – в молодости он был полковым священником, притом служившим на передовой.
– Как поживает поп Покровский? – спрашивал впоследствии писатель Чехов. – Еще не поступил в гусары?
Впрочем, на жизни господ гимназистов строгости учителей сказывались не слишком. Они играли в снежки, увлекались театром и даже выдумывали специальные розыгрыши для своих ненавистных наставников. Вот, например, отрывок из воспоминаний одного ученика: «Идет урок, допустим, Крамсакова или Овсянникова, прозвище которого среди учеников было “козел”. На уроке шум, жужжание, шарканье ногами, усиленный кашель, музыкальная игра на поломанных перьях – обычные шалости. Вдруг открывается в класс дверь, и раздается замогильный голос: “Китайский мандарин” или “Козел, мэ”, смотря по преподавателю! Слышна беготня по коридору, ученики выскакивают из-за парт, с топаньем и криком кидаются к двери, затем по коридору, якобы с целью изловить виновника. Преподаватель гонится за учениками с криком: “Назад! Назад!” Тут ему на помощь является помощник клас-
сного наставника Монтанруж или Вуков, помогают загнать учеников в класс и водворить порядок. Ученики якобы с большим негодованием на нарушителя тишины и покоя, выражая громко угрозы “подожди, мол, попадешься нам”, рассаживаются по местам, чтобы снова начать шалости».
Розыгрыши иной раз выходили за стены гимназии. К примеру, Фаина Раневская вспоминала о своем первом свидании, на которое ее пригласил гимназист (“...поразил мое сердце фуражкой, где над козырьком был великолепный герб гимназии, а тулья по бокам была опущена и лежала на ушах. Это великолепие сводило меня с ума”). Когда же Фаина пришла на свидание, то на условленной скамейке обнаружила другую девушку. Они некоторое время спорили, кто должен оставаться, а кто уходить, после чего вдруг появился сам герой, сел между ними и, как ни в чем не бывало, принялся насвистывать.
В конце концов Раневская не выдержала и ушла, сказав страшную фразу: “Вот увидите, вас накажет Бог!”
О том, сбылись ли пожелания актрисы, история умалчивает.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"