ЦВЕТ ВРЕМЕНИ

Покер или блеф

Интерес России в перспективе
американо-иракского противостояния

Когда Самуэль Хантингтон сформулировал в 90-х годах свою концепцию столкновения цивилизаций, он во многом хотел эпатировать ученую публику. Мол, все не так однозначно в современном мире, говорил почтенный профессор, старые кровавые конфликты таятся за занавесом нынешнего, мирного и риторичного политического театра.
Минуло десять лет. И хотя по линиям фронтов, намеченных Хантингтоном, еще не выстроились готовые к атаке танковые соединения, от благополучной самоуверенности западной цивилизации, даже от самого ее единства не осталось и следа.
Больше того. Беспокойство, все время нараставшее после распада СССР, превратилось в панику. На улицах и площадях Америки и Европы бушуют толпы демонстрантов, подобных которым не видели даже во времена Вьетнама. Лидеры США демонстрируют самоуверенность и тем самым только усугубляют свое одиночество. Расколота и американская нация. Шутка ли, сотни коренных янки, к чьим судьбам, как мы знаем из кинолент и пропагандистской литературы, так неравнодушны вашингтонские власти, отправились в Ирак, чтобы встать живым щитом против своей же армии. Такого не было с… Такого не было никогда.
Мифология Хантингтона на наших глазах воплощается в сводки политических новостей. Однако все еще интереснее. Ведь линия разрыва прошла не просто между старыми цивилизациями, и бушует не один лишь мусульманский мир. 11 сентября 2001 года мы вступили в эпоху террористических войн, где по одну сторону расположились люди, которым удалось хорошо устроиться и защититься в современной жизни, а по другую – тоже люди, но те, что не смогли или не захотели этого сделать.
В какой-то мере стратеги так называемой антитеррористической коалиции правильно просчитывают ситуацию. Им необходимо нанести удар противникам до того, как те осознают собственное единство. Шутка ли, нынче в Ирак едут граждане западных стран, не желающие принимать перспективу глобализации и жить в потребительском обществе. Их пока еще не слишком много, но они уже выбрали. Предпочли авторитарный режим, чистый произвол сытому повседневному существованию. Романтики… И, как мы знаем по опыту советской истории, этот романтизм может оказаться куда опаснее любого оружия массового поражения, ибо беспроигрышен эмоционально. Возникает оптическая иллюзия: горстка храбрецов против страшной неотвратимой военной машины. Против солдат, не желающих идти врукопашную. Против армии, которая бьет с воздуха и любит побеждать, оставаясь недосягаемой.
Трудно не разволноваться и не сочинить оду, вдохновившись образами новых героев.

Однако как раз здесь и стоит остановиться. Вне зависимости от реальных причин, заставляющих США начать боевые действия в Ираке, характер режима Саддама Хусейна не оставляет повода для морализаторства на тему войны и мира. Застенки, пытки, геноцид – отвратительный коктейль, оправдывающий любое вмешательство. Конечно, можно вернуться к старым идиомам и вспомнить, что всякий народ имеет то правительство, которое он заслуживает. Но это никак не означает, что с этим правительством аморально воевать.
И главная проблема современного мира отнюдь не в столкновении цивилизаций и даже не в борьбе европейских новых левых с американским неоконсерватизмом. Все куда серьезнее. Мы переживаем кризис представлений о суверенитете, которые были свойственны Новому времени и складывались начиная с XVIII столетия. И этот кризис разворачивается на фоне желания Соединенных Штатов быть если и не хозяином, то по меньшей мере арбитром современного мира, что провоцирует антиамериканские настроения, выводит на улицы демонстрантов, заставляет объединиться европейцев, грозит разрушить НАТО, вбить клин между Россией и Западом и пр.

Возможно, корень ситуации даже глубже, если взглянуть на нее под несколько смещенным углом. Предположим, профессор Хантингтон совершил роковую ошибку при анализе общего расклада сил. США не есть часть европейской цивилизации. Северная Америка, как, впрочем, и ее южная сестрица, выстраивают свою синтетическую, весьма эклектичную культуру на принципиально иных основаниях, нежели Западная Европа. Соединенные Штаты – котел, где варится весь мир. Это очень молодая нация, в самой географии расселения, в организации жизни, в структуре времени которой много лакун, пустот. Нас не должны смущать устремленные в небеса Нью-Йорк и Лос-Анджелес. На севере Америки простора хватит с избытком. Там, как и в России, есть места, где можно часами ехать на автомобиле от одного небольшого селения до другого. Это, с одной стороны, очень цивилизованная, а с другой – вполне дикая, отчаянная вселенная, где остается место и для Мэнсона (пустыня), и для Серафима Роуза (пустынь).
Европа устала и разочаровалась в возможностях экспансии. Как цивилизация, она перенасыщена и достигла пределов своего развития. Америка же, быть может, только делает первые шаги. Не состарившаяся еще львица, она не склонна к дремоте.
США куда моложе арабской цивилизации, которая выставляет себя главным противником pax americana. И еще одно преимущество есть у Штатов. Подавляющее большинство американцев хотят жить именно в Америке, а по всему остальному миру – путешествовать. Известная, не исключено, что большая, часть мусульман тоже не отказалась бы жить в Америке – и путешествовать к себе на историческую родину.

На этом фоне, где причины, переплетаясь со следствиями, образуют причудливый орнамент, треснула, как старое зеркало, уютно устроенная мировая политика термоядерной эпохи. Там, где в полном согласии с неофициальной, но убедительной доктриной доктора Тэйлора смертоносное оружие служило лучшим гарантом безопасности, торжествуют теперь совершенно иные, вполне легкомысленные страсти. В прошлом году Пакистан грозил атомной бомбой Индии, Индия – Пакистану, теперь Северная Корея пугает Америку. Линии разрывов прошли совсем не так, как предполагалось, и оценить перспективы взаимоотношений сторон чрезвычайно сложно. В многополюсном мире, о котором так мечтал Евгений Примаков, легче всего действовать и думать исходя из абстрактных принципов. Гораздо труднее пытаться найти себе место в объективной ситуации. В конце концов, эпоха вновь зарождающихся конфликтов примечательна хотя бы тем, что выбирать придется каждому, и всякий политический выбор неминуемо станет выбором личностным, ценностным, почти религиозным.
Заезженная риторика «холодной войны» давала интеллектуалам шанс остаться вдалеке от политики. Но теперь у них такой возможности не будет: разворачивающийся на наших глазах спектакль обещает заворожить и вовлечь в действие почти всех зрителей.

Безусловно, в такой ситуации каждая сторона эгоистична, просчитывает преимущества и риски. Хочется надеяться, что и Россия будет действовать, отложив эмоции и абстрактные принципы, исходя из собственных интересов.
Однако в чем заключаются эти интересы в долговременной перспективе – большой вопрос.
На самом деле вариантов не так много. И самым естественным из них кажется союз с Европой.
Европейцы готовы не на словах, а на деле уважить суверенитет, мир, покой. У них хороший вкус, они чураются чрезмерных претензий. С Россией Европу связывают давние отношения, у нас близкие культуры.
Старые геополитические концепции, кажется, тоже требуют этого союза. Если в истории противоборствуют море и континент, Евразия и Атлантика, то что может быть естественнее дружбы с Германией и Францией, особенно когда получается дружить против Америки и Британии?
Но тут же возникает и множество осложнений. Еще со времен Меттерниха европейцы опасались русской территориальной мощи. Россия и по сей день «нависает» над Западом, Евразия нависает над Балтийским, Средиземноморским и Атлантическим побережьем. Берлину и Парижу невыгодно объединение Москвы и Минска, тем более они будут препятствовать сближению Москвы и Киева. Среди европейских интеллектуалов слишком много профессиональных борцов за «права человека», причем толкуют они эти права достаточно однобоко. Закаев и К° находят в странах Евросоюза сочувствующих. Эти симпатии будут перенесены и на других националистов и сепаратистов, если им вздумается попытаться отделить от нас Дагестан, Татарию или Липецкую область.
Но самое существенное, что в контексте общеевропейской культуры Россия всегда останется привлекательной, экзотической, но дальней провинцией. На практике это лучше всего прослеживается по реакциям людей наивных и простых. К примеру, футболистов. Замечательный нападающий «Милана» Филиппо Инзаги был просто поражен, когда узнал, что в заснеженной Москве, «так далеко отовсюду», у него есть поклонники. Мы о них знаем почти все, они о нас – почти ничего. Рим от Москвы очень близко, на книжной полке любой библиотеки, Москва от Рима – в другой вселенной, несколько тысяч верст на восток.

И как это ни парадоксально, Соединенные Штаты выглядят в перспективе более надежным союзником. С одной стороны, плачьте евразийцы, у нас возможна общность территории. Мост или тоннель через Берингов пролив – не такое уж невероятное сооружение. С другой – на Америку не давят наши масштабы. Напротив, наши богатства достаточно прельстительны с точки зрения их предприимчивости. С третьей – только длительный экономический и политический союз с США обещает нам устойчивые границы с Китаем. Ведь центр страны в таком случае неминуемо будет смещаться на восток, в Сибирь, вообще по внутреннему своему строю имеющую с Америкой много общего. Ведь в мире живут только две нации землепроходцев – русские и американцы.
Между Россией и Америкой не существует и большой культурной дистанции. Напротив, для американцев мы – культура старая, почтенная, европейская. На Толстом и Достоевском вырос каждый уважающий себя штатовский писатель, даже журналист. И Гинзберг с Вознесенским братались, водку с кокаином мешали в одном стакане. Наконец, для совсем простого американца Одесса – город где-то в Европе, а Петербург есть в южных штатах, рядом с Лондоном…
Впрочем, и русско-американская дружба – своего рода бег с препятствиями. В США сохраняют влияние несколько враждебных России этнических общин. Поляки, украинцы, прибалты… Россия немного вышла из моды после распада СССР, от русской тематики «устали». Их раздражает наша мафия, неупорядоченность хозяйства, нас – их желание быть первыми везде и во всем, стремление руководить миром. При этом забавно, что русско-американские отношения лучше складываются тогда, когда в Вашингтоне у власти ястребы, милитаристы и националисты, то есть правые республиканцы. В американском истеблишменте вообще меньше леволиберальной фразеологии, и это нам как раз очень на руку. России слишком надоели общие принципы, а республиканцы, сколь бы твердолобы ни были, всегда понимали, что у других тоже могут быть национальные интересы…
И все же самое главное, что американцы не собираются так легко отказываться от союза с Европой и Японией. Для них важнее всего видеть себя форпостом Запада. И они не скоро откажутся от этой роли.
А Россия? Что Россия? Недавний соперник, с которым при прочих равных удобно поддерживать партнерские отношения.

Итак, если стратегический союз с Америкой par exellence невозможен, существует еще третий вариант, антиамериканский и антизападный. Современная Россия, урегулируй она чеченскую проблему, могла бы с легкостью метить в лидеры мирового похода против глобализации. Для многих наших политиков и простых обывателей такой путь кажется привычным и соблазнительным. Дескать, снова великая держава и всемирно-историческая роль…
Но такая линия чревата для нас полной потерей идентификации, а быть может, и окончательной утратой доброй половины территорий. Проницаемая граница с Китаем, независимая Чечня на Кавказе, активизация мусульманских организаций в Европейской России, активное левое движение – что еще надо, чтобы гарантировать нарастающий хаос?

Однако можно и вовсе не стремиться к долгосрочным союзам. Ведь когда Александр III говорил, что единственным верным другом России остается маленькая Черногория, он был прав. И лучше, ей-богу лучше, ему было не затевать эту сомнительную «антанту» с французами…

В свете надвигающихся событий Россия впервые может занять позицию, аналогичную позиции США в начале Первой и в ожидании Второй мировых войн. Выждать, оценить, получить свою выгоду… А там и выяснится, действительно ли настолько выигрышна наша нынешняя карта. Что у нас на руках, идеальная комбинация? Или опять блефуем?

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"