Я ИДУ С УРОКА 
 

Наверное, каждый в той или иной мере боится выглядеть идиотом. И это – чисто по-человечески – понятно. Учителя, конечно (что они, не люди, что ли?), тоже не свободны от страха сморозить какую-нибудь глупость, опростоволоситься, сесть в лужу, попасть впросак. И особенно у классной доски во время урока. Что бывает свойственно как начинающим учителям, так и учителям с большим стажем.
Но если посмотреть на это общечеловеческое свойство с позиций педагогического мастерства, то тут можно заметить одну любопытную закономерность: от боязни сесть в лужу до перлов авторитаризма, оказывается, рукой подать. Действительно, как часто люди, боясь показаться смешными, или некомпетентными, или несолидными, начинают закручивать гайки: выпрямляют спину, добавляют металл в голос, поджимают губы. И не замечают, как становятся по-настоящему смешны.
Но вот ведь незадача: путь к учительскому мастерству лежит как раз через преодоление страха «уронить себя». Настоящие-то мастера свободны от него!
«Не бояться быть идиотом» – так звучит третий, самый главный, постулат педагогического мастерства. И режиссура урока здесь ни при чем. Это обыкновенный здравый смысл.
(Какие ж первые два постулата? Да вы их, наверняка, помните: мы ж чуть не в каждом выпуске о них талдычим...
Подсказка:
Первый – огонёчу ичу еН
Второй – имацйаз 331 аз ясьтяноГ )

ДНЕВНИК ПРАКТИКАНТКИ 

И действительно, поражение от победы не так-то легко отличить

Несмотря на педагогическое образование и четырехлетний стаж, отношу себя к педагогам-любителям: люблю детей и все, что с ними связано. Как истинный любитель, люблю вести наблюдения. Бывает, ребенок ляпнет что-нибудь – и сидишь, раскрыв рот, боясь отреагировать любым «педагогическим» способом. Или взрослые такое отчебучат – весь педагогический труд, кажется, псу под хвост…

Финал с секретиком

За сорок минут, в течение которых синий тряпочный мешочек с Юлиной формой для гимнастики искал весь детско-родительско-преподавательский состав школы, из девичьих глаз проистекло столько слез, а у приходящих за другими детьми родителей было потрепано столько нервов, что хватило бы, верно, на неделю.
Юле пора на гимнастику в соседнюю школу.
– С утра в рюкзаке был такой синенький тряпочный мешочек. С формой. Да нет, тряпочный он был и с другой картинкой. Не помню. Не могла я его в той школе на обеде оставить, я его туда не брала. С утра был, а потом куда вытаскивала или не вытаскивала вообще – не помню. В рюкзаке искала. В туалет не засовывали. Под партами все подметено давно. Нету, нету, нету.
Подхожу к Юле, присаживаюсь на корточки:
– Ты хорошо искала в рюкзаке? Смотрела во всех отделениях?
– Во всех.
– Знаешь, а бывают всякие случайности, давай посмотрим медленно-медленно. На всякий случай. Ну вдруг. Чтобы просто убедиться, что в рюкзаке точно нет. Давай ты сама открой отделение, в котором доверишь мне поискать. Я больше ни-ку-да не буду лезть.
Я что? Я всего-то здесь два раза в неделю, да и то на продленке. Но Юля разрешает мне поискать в одном – самом нужном мне – отделении. Перебираю вслух вещи, комментирую: «Так, это пенал, он нам не нужен, это альбом…».
Секретик я знаю. Сама с рюкзаком хожу. Обычно к дальней стенке кладешь большие плоские предметы – папки, альбомы, планшеты. Места у спины больше всего…
Отодвинув альбом, я достаю от самой стенки рюкзака синий полотняный мешочек:
– Он?
– Он. – Юля не знает, что сказать от смущения: искала же везде!
– Ну вот, ты пока застегивайся, если уж так опаздываешь, а я тебе аккуратно все сложу и застегну. Смотри, вот сюда кладу форму.
Финал. Ирочкин папа, наблюдавший практически весь сорокаминутный процесс поиска мешочка, изрекает мне потихоньку, как только я улыбаюсь в его сторону: «Убил бы».

Правильные облака

Мне рассказывали, что М.Л. – человек опытный и самодостаточный, профессионал своего дела. Того, что создается собственными руками, – возможно. Но руками детей?.. Не знаю. Я помню о несчастных слониках из глины, слепленных руками первоклассников и по совету М.Л. теми же руками отправленных обратно в ведро. Потому что урок, мол, закончен и больше слоники не пригодятся…
В другой раз я наблюдала, как проходил урок рисования. Ребята, видимо, заканчивали новогодние работы, наброски к которым делали в прошлый раз. Произошло ЧП: Славик полез своей кистью на чужую работу. Не случайно. Ну да мало ли что: обиделся на кого-то, решил отомстить.
Негодование М.Л. было вполне справедливым: «Сейчас мы возьмем и раскрасим твою работу!» Странным мне показался этот возмущенный, повышенной громкости тон: ведь почему-то чужих слонов можно было ломать…
Рядом со мной, сидящей у одной из трех составленных вместе парт, старательно творит Игорек – мальчик, мечтающий о кубике Рубика (пока не подарю, не успокоюсь). И домашним таким тоном сообщает: «А знаете что? А моя мама сегодня легла в больницу. Плохо себя чувствует…». Игорь – один из ребятишек, более-менее ко мне привыкших, принимающих мои попытки участия в их, «первоклашкиной», жизни. Поэтому его доверие мне особенно дорого, и за жизнью Игоря в классе наблюдается мне как-то особенно пристально.
В то время как мы с Игорьком беседуем, по классу разносится голос М.Л. «От балования выскочат прыщики на языке, и будут уколы в язык делать. Да, придется делать уколы. Что, приятно?» И на вторящее М.Л. Васино радостно-торжественное «И обезболивающее не дадут?» нет ответа…
Тут и Игорьку моему внимание М.Л. перепадает. Нависает эта взрослая тетя над детской спиной и вопрошает строго: «Ты видел когда-нибудь облака такого цвета? Я – нет». И, обмакнув кисточку в более темную, чем на бумаге (Игорек для нежного сиреневатого оттенка долго подбирал сочетание белой и фиолетовой гуаши), фиолетовую гуашь, М.Л. начинает (видимо, правильно) соединять воздушные облака мальчика в сплошную, на пол-листа, снеговую тучу…
Тут она быстро отвлекается на «хулиганов», и – страшное-то вот где! – Игорек, взяв обратно кисточку, послушно продолжает грозную темную тучу на бумаге малевать, уничтожая свои взбитые облака…
Неопределенным тоном – не ясно, то ли угрожает, то ли хвалит, то ли иронизирует – М.Л. тем не менее сообщает: «А я повешу ваши картины на выставку, и пусть родители посмотрят, чего вы там ваяете…»
А позже: «Смотри, как снег нужно рисовать…»
И под конец урока происходит такой диалог с Васей.
– Главный герой всегда находится в центре, а у тебя в углу. Нарисуй тут еще каких-нибудь людей.
– А я мальчика на дереве нарисую! – обрадовался Василий, представив тут же, как с дерева второй мальчик в первого будет снежками кидаться.
– На дереве? А в шубе неудобно на дерево лезть, – выносит приговор М.Л., будто и впрямь не ходят мальчики зимой в куртках или по крайней мере первоклассникам о факте зимнего гардероба еще ничего не известно.
…Вася оказался сильнее Игоря. Он продолжал рисовать мальчика на дереве и все-таки изобразил веселую баталию с летящими снежками.

Крепкий орешек

– Су-ка, – внятно произносит, глядя мне в глаза, Юра.
– У, какие ты слова знаешь… – Это я, грозно, тихо-тихо, почти шипя Юре в глаза, схватив цепко мальчика за правый локоть.
– Никакие, – выворачивается тот.
– Знаешь что, мой дорогой, – говорю я так же тихо свистящим шепотом, а на самом деле – с паникой, с абсолютной неуверенностью в том, что именно нужно срочно предпринять, – а вот я тебя сейчас домой отправлю…
Юрочке – четыре с половиной. Начав ходить в студию дополнительного образования безобидным задирой и оболтусом, не лишенным, впрочем, сообразительности и воли, к декабрю малыш превратился в целеустремленного повесу. «Я должен быть первый», – повторяет он и вслух, и, кажется, про себя. Первый и Главный. Первенство свое Юрочка отстаивает очень просто: а) начинает правдоподобно хныкать и жаловаться на то, что он первым «никогда не был»; б) применяет силу; как правило, если не помогает пункт а, за ним практически всегда и практически безнаказанно следует пункт б.
А вот несносная Наталья Викторовна (это я) всячески пресекает Юрочкину нечестную инициативу. Наталья Викторовна считает, что пора бы уже Юрочке: а) перестать врать, ведь на самом деле Юре довольно часто позволяют быть ведущим, первым и основным; б) начать обращать внимание на сверстников; в) начать вести себя по-джентльменски с девочками; г) соблюдать правила игры вне зависимости от того, что «хочется», а что «не хочется».
Но Юре наплевать на то, в чем убеждена Наталья Викторовна. У Юры свои законы существования. Ему необходимо быть первым.
И вот в очередной раз самым последним подбежав к своей группе, готовой к следующему заданию, с помощью кулаков бодро ликвидировав со своего пути девочку и вырвавшись вперед, Юра… снова наталкивается на Наталью Викторовну.
– Знаешь что, милый мой, заруби себе на носу: на моих занятиях, когда ты позволяешь себе так себя вести, ты не будешь первым ни-ког-да.
– Су-ка, – вторя моему тону и глядя прямо в глаза, произносит Юра.
…В эту среду вторую группу я ожидала с некоторым страхом. Была уверена, что Юра устроит войну. Каково же было мое удивление, когда на протяжении всего занятия он почему-то преданно заглядывал мне в глаза, старался играть честно и тут же уступал, если я замечала в его поведении несправедливость по отношению к ребятам…
Вот ведь как…

Рисунки Евгении ДВОСКИНОЙ

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"