ПОЛИТИКА ОБРАЗОВАНИЯ 
 

Продолжение. Начало в № 10 от 8.02.2003

Модернизация в загадках и разгадках

Часть вторая. ШКОЛА И ЕЕ СОДЕРЖАНИЕ

Мы продолжаем публикацию статьи, посвященной поискам взаимосвязей, характерных черт, единства причин и целей во вроде бы разрозненном и разнородном наборе планов по модернизации российского образования.
В первой части разговор шел о едином экзамене, профильном обучении, стандартах, новых системах контроля, реструктуризации сети...
А теперь о главном. О смене учредителей, нормативном финансировании, привлечении средств в образование. О том, на чье содержание должны перейти школы. Программа модернизации объявляется спасительным и единственно возможным путем финансовых реформ, которых так ждут учителя. Взглянем же на замыслы этой программы: на то, как собираются содержать школу и что собираются в ней содержать.

Придание школам государственного статуса

Закономерно ли стремление к этому?

Конечно. Учителя надеются увидеть хоть какой-то просвет в финансовой безнадежности. Им не раз намекали, что проблема – в муниципальном учредительстве; если его изменить, то и положение улучшится. Наверное, большинство учителей с надеждой ждут такой перемены.

Чем было бы хорошо соучредительство школ федеральным центром?

Прежде всего одним: возникает тот определенный крайний, кто и обязан отвечать за финансирование школ. Ведь пока обращения учителей в суд на основе Закона «Об образовании» стараются утопить ссылками на то, что законы, придуманные федеральным центром, должны выполнять муниципалитеты, а возможностей для этого якобы нет никаких.
А так все отношения становятся четкими. Существуют государственные банки, счета школ, на которые должны приходить деньги, учительская зарплата, начисляемая не ниже определенного законом уровня. Если что-то не так, то вопросы решаются через суд. Если правительство видит, что денег не хватает – оно обращается в Госдуму, та меняет законы, уточняет бюджет, возможно, понижает обязательства, но государство непосредственно по ним отвечает. Ведь основные деньги, необходимые школе, уже закладываются в федеральный бюджет.

Чем была бы опасна такая перемена?

Изменение круга учредителей имело бы и заметные негативные стороны.
Если муниципалитетам оставляют обязанности по коммунальному хозяйству и право вмешиваться только в соответствующие вопросы, то откуда взяться их заинтересованности в школьных делах? Если перспективы муниципальной политики и содержание школьного образования в принципе не могут быть предметом согласования, то школа для местных властей окончательно превращается просто в назойливого просителя. Увеличится ли государственное финансирование – посмотрим, а вот муниципальная поддержка (какая ни на есть) сократится.
Другая перемена более печальна и связана с уставом школы, который утверждают именно учредители. Ведь согласно Закону «Об образовании» не стандарт, не профильный план, не тарифная сетка, а устав школы – это главный документ, законодательство школьной жизни. Пока нет стандартов, все остальное перед ним – лишь скромные рекомендации. Да и при стандартах значение устава не исчезнет.
Возникновение среди учредителей региональных или федеральных властей означает, что уставы школ нужно будет согласовывать не с людьми, понимающими условия, в которых находится школа, а с кем-то далеко и высоко. И утверждать их будут не потому, что они хорошо отражают потребности реальных детей, учителей, родителей, города, а потому, насколько соответствуют набору выдуманных «типовых уставов».
Но разрыв с местным сообществом, бюрократизация в определении законов школьной жизни, возможно, искупались бы в глазах исстрадавшихся школ возникновением перед ними прямой государственной финансовой ответственности.
Если бы… Если бы школу просто в очередной раз не обманули.

А что на самом деле?

На самом деле федеральный центр ничего финансировать и не взялся. Он просто заявил, что надо перенести ответственность с муниципалитетов на регионы. А регионы формально уже считаются государством. Правда, бюджеты у них свои. И дополнительных денег на школу в этих бюджетах нет. И песня про белого бычка (который и должен школе) начинается сначала.

Большое федеральное надувательство

Хотели стать государственными – пожалуйста. Ах вы еще хотели с государства денег на школу? Уж извините, пока можем выполнить только первую просьбу.
И вот депутаты разъясняют, насколько региональным бюджетам легче выплачивать деньги, чем местным. (Особенно после того, как их основательно урезали в пользу центра.)
Откуда такой оптимизм?
Что, преподаватели профессиональных училищ, находящихся в региональном подчинении, живут богаче «муниципальных» учителей? Или в Петербурге – «муниципальном регионе» – зарплаты работников образования выше зарплат в Тольятти или Новороссийске, не говоря уже о Сургуте и Нижневартовске?
Опыт повышения зарплат уже показал алгоритм действий региональных властей; они делают только то, что могут сделать, то есть средства на зарплату находятся через урезание льгот для педагогов. Но и этот резерв скоро будет исчерпан.
Налоги – в Москву, ответственность – регионам. Москве – 100 процентов власти и 0 процентов ответственности. Такова политика «возвращения государства в образование».

Помогут ли федеральные дотации?

Очевидно, что, кроме трансфертов и субвенций, другого выхода нет. Причем не только в бедные регионы, но и в большинство тех, кто до этой реформы умудрялся быть донором.
Однако дотации – это ведь не жесткие обязательства. Их хочешь – даешь, хочешь – задерживаешь, а хочешь – вообще обижаешься. Плохо ведет себя губернатор – пусть учителя видят, какой он плохой, даже зарплату выплатить не может.
Но почему снова дети и учителя запланированы на роль разменной монеты в подобных политических играх?
Если же цель не в играх, а прямую ответственность федеральный бюджет брать на себя не желает, тогда зачем этот цирк с «огосударствлением»? Почему аналогичные дотации нельзя направлять сразу в муниципалитеты? Ей-богу, по дороге меньше потеряется.
Тут ведь еще один любопытный сюжет. При «региональном учредительстве» практически вся масса средств на учительские зарплаты будет проходить через бухгалтерии областных управлений образования. Самые теневые, практически неподотчетные структуры. Главбуха начальник регионального управления не может ни уволить, ни принять на работу и не очень-то может контролировать – ведь назначается тот непосредственно губернатором. Начальники управлений меняются, а главбухи остаются.
При предполагаемых масштабах цифр и счетов, проходящих через региональные бухгалтерии, запутать дело так, чтобы никто в нем не разобрался, – вопрос элементарной техники. Тут в разные стороны от школы грозят потечь не ручьи, а реки.
Впрочем, это так, к разговорам о прозрачности финансирования.

А на что предполагаются дотации?

Собственно, только на учительские зарплаты и только относительно того времени, которое предполагается на освоение «федерального компонента стандарта». За региональный, естественно, платит регион. За школьный? Видимо, школа. Придумала себе стандарт – пусть находит и спонсоров. А еще? Ведь стандарт – это якобы только минимум? А все. Больше никто никому ничего не должен.
И если в той или иной школе важнейшие, существеннейшие, наиболее успешные части образовательной программы с федеральным стандартом не совпали – это ее проблемы.

Итак, чего достигает модернизация изменением состава учредителей?

Содержание школьного образования окончательно отрывается от связей с местной действительностью и полностью завязывается на унифицированные образцы. Все уставы школ должны будут утверждаться то ли в министерских, то ли в областных чиновных инстанциях.
За зарплату учителей муниципалитеты больше не отвечают.
Регионы отвечают за оплату своего «регионального стандарта» (по краеведению, например). За выплату зарплаты на «обучение по федеральному компоненту» то ли отвечают, то ли нет. И федеральный бюджет – то ли отвечает, то ли нет.
А все, что выходит за рамки стандарта, – никакому финансированию не подлежит. Кроме, видимо, родительского.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.

А что же с бюджетной поддержкой?

В решении Госсовета было заявлено намерение «ежегодно увеличивать расходы федерального бюджета не менее чем на 23 процента в реальном исчислении».
К бюджету этого года как раз и собирались подойти с такой меркой. И ничего не вышло. Неудачное стечение обстоятельств?
Отнюдь.
Финансовые обстоятельства всегда «стекаются» неудачно, если они не превращены в обязательства.
Ни один из планов модернизации не предусматривает возникновения и малейшей прямой финансовой ответственности федерального центра за положение дел в школах. Ему предоставлено амплуа заявителя благих намерений и деятельного контролера всего, что не успело спрятаться.
Возможен ли другой подход? Конечно. Его демонстрирует правительство в отношении внешнего долга. Хоть умри остальной бюджет, но внешний долг надо обслуживать. Так выглядят реальный государственный приоритет и ответственная финансовая политика.
Потребности образования вполне можно представить точно так же: с четкими цифрами, сроками, адресатами и законодательным закреплением.
В программе модернизации трепетно заботятся о том, чтобы законодательно на государственный бюджет не легли никакие определенные обязательства относительно школ.
Зато, выступая под флагом благородных концепций о «ресурсном обеспечении», продвигают единый экзамен, стандарты, сокращение сети сельских школ, разрыв с муниципалитетами, двенадцатилетку, профильную старшую школу… Это ведь все так необходимо для повышения учительских зарплат!

Нормативное финансирование

Сперва переход к нормативному финансированию вызывал множество дискуссий и сомнений. Но за годы нищеты все уже смирились, признали это за лучшее, чего можно ожидать, и только спрашивают: ну когда же? Нормативное финансирование в расчете на одного ученика постоянно провозглашается среди планов модернизации, но с места ничего не трогается.
И закрадывается подозрение: а не модернизация ли этому и мешает?
Ведь речь о «деньгах, которые следуют за учеником», велась именно в расчете на то, что уж их-то школа сможет тратить по своему усмотрению. Пришел ученик, вслед за ним для школы открывается новая маленькая, но регулярная бюджетная линия. Полученные деньги директор хочет – на ремонт отправляет, хочет – на зарплату, может премии задумывать, может класс в поход снарядить, может рекламные кампании по заманиванию новых учеников разворачивать…
Но теперь предполагается, что за коммунальные услуги деньги пойдут от одних, на некоторую часть зарплаты – от других, на иную часть – от третьих, на все остальные – вовсе непонятно откуда. Что и от кого при такой «постатейности» может быть предметом нормативного финансирования?
Если государственные обязательства, то в лучшем случае речь заходит лишь об одной статье: учительская зарплата в пределах рабочего времени на обучение федеральному стандарту. Возможность при этом перевести «пришедшие с учеником» деньги на другую статью расходов исключена категорически.
Если же пять учеников из класса в ноябре переехали – что, директор должен с декабря учительнице зарплату на четверть сокращать? А трудовой договор? А…
Рассказывают, что для нормативного финансирования сначала нужны то ли стандарты, то ли особые расчеты, то ли новые законодательные акты.
Только похоже, что эту идею – весьма спорную педагогически, но весьма здравую экономически – остальные проекты модернизации просто задушили. Наверное, в объятиях.
И в этом стыдно признаться.

Ненормативное финансирование

Зато в каждой аналитической статье – расчеты, сколько семьи нелегально тратят на образование детей, а сколько могут тратить, а как направить эти затраты в нужное русло…
Расчеты интересные. Только каковы выводы?
Похоже, они в том, чтобы все, выходящее за рамки госстандарта, теперь надо считать дополнительными услугами и оплачивать из семейного источника. То есть официально переложить на плечи родителей оплату множества вовсе не дополнительных, а совершенно необходимых затрат.
Правда, если школы договорятся с родителями, то, оформив все легально, они лишатся четверти полученных денег в виде налогов. И потому, что своей бухгалтерии у большинства школ нет, районная централизованная бухгалтерия заберет еще часть денег на свои районные нужды. А районное начальство уже разобралось что к чему и любому беглецу из централизованной бухгалтерии ручки-ножки быстро поотрывает.

А где же рынок?

Школа в рыночных условиях: продавец? покупатель? товар? привидение?

Что ж, модернизация не предусматривает никаких реальных механизмов увеличения государственного финансирования школы. Зато, наверное, либералы-экономисты делают ставку на успешное вхождение школы в рыночные отношения? Действительно, в преамбулах всех соответствующих документов заявлено, что в результате модернизации образование должно быть адаптировано к современным рыночным условиям.
После этого ждешь, когда же начнется рассмотрение школы как предприятия, анализ того, что позволяет, а что не позволяет ему быть успешным, как можно устранить помехи, каковы права и возможности руководителя такого предприятия и т.д.
Ведь рынок – это не там, где дожидаются субвенций и трансфертов, не
там, где успешная сдача тестов обеспечивает ГИФО, не там, где бегают с протянутой рукой по спонсорам и родителям.
Рыночная экономика – там, где деньги зарабатывают, тратят, берут не в подарок, а в кредит, вкладывают не только в текущие траты, но и в завтрашнюю перспективу, где предполагается право на риск, возможность финансовых выигрышей и проигрышей, где задумываются и запускаются прибыльные проекты и т.д.
Есть много школ, директора которых живут и действуют соответствующим образом. Разговор об образовании и рыночных отношениях вроде бы должен стать разговором именно об этих директорах, о том, как им помочь, и о том, как научить других директоров действовать аналогично.

Похоже, все-таки привидение

Но поразительная вещь! В текстах про модернизацию школа как предприятие, как субъект экономических отношений вообще не присутствует.
Есть коммунальные расходы системы образования, которые покрывают муниципалитеты, есть учительские зарплаты, ответственность за которые перекидывают друг на друга регионы и федеральный центр, есть нескрываемое стремление тянуть деньги с пап и мам…
А школы нет. И директора нет.
Есть некая касса (неизвестно даже у кого в руках находящаяся при отсутствии у школы своей бухгалтерии), куда, предполагается, спонсоры и родители должны почему-то нести деньги на то, что не желает финансировать правительство. А с чего вдруг? И кому?

Кому деньги-то нести?

Одно из первых правил бизнеса: не давать денег тому, кто с ними не умеет или не может работать. И тому, кто не способен отвечать за происходящее на его собственном предприятии.
Оценим теперь усредненный портрет директора школы, который прорисовывается на фоне намеченных модернизацией преобразований.
Перед нами ответственное лицо, обязанное обеспечить исполнение школой предписаний стандарта, которые школа исполнить заведомо не может. Правила всех отношений внутри и вокруг школы регулируются по типовому уставу, утверждаемому где-то в недосягаемых инстанциях. Это ответственное лицо ежемесячно с трепетом надеется, что муниципалитет оплатит его коммунальные счета, а из области в районную централизованную бухгалтерию дойдут отправленные из Москвы деньги на минимальную зарплату учителям, соответствующую затратам времени на обучение госстандарту. И, возможно, районная бухгалтерия соблаговолит их учителям выплатить.
В школу регулярно прибывают инспекции, контролирующие, по стандарту ли учителя работают, все ли ученики достигают требуемого этим стандартом уровня знаний (как это не все?), а аттестации в школе проводит и экзамены принимает и вовсе таинственная вневедомственная комиссия.
Каждый из этих проверяющих может сдирать с неизбежно виноватой школы столько, сколько посчитает нужным, а директора когда захочет, тогда и уволит. Или под суд отдаст. А если очень захочет, то и вовсе школу упразднит.
Такой вот у нас предполагается субъект хозяйственной деятельности. А руководит этим субъектом классический зиц-председатель для тюремной отсидки при всяком режиме.
Вы дадите кредит такому человеку?

Но что же имели в виду под «адаптацией к рыночным условиям»?

Видимо, не случайно о школе-предприятии модернизация умалчивает. Но ведь что-то же имели в виду авторы (среди которых немало экономистов) под «адаптацией к условиям рынка»?
В одной из обстоятельных статей Ярослава Кузьминова обнаруживаем и точное определение: «Рынок – это конкурентные отношения, неравенство – его механизм. Но неравенство эффективно только тогда, когда каждый сохраняет шанс вырваться вперед».
Нет, это не об экономике. Это о педагогике. Рынок – это в модернизации вовсе не про хозяйственную деятельность. Это как раз про содержание образования.
Новые финансовые и организационные схемы рассматриваются в планах модернизации именно как средство коренных изменений образовательных результатов работы школ. Причем таких изменений, которые бы в педагогике как таковой и не нуждались. Кроме того, не нуждались бы и в переподготовке учителей и директоров (то есть были бы безразличны к тому, что именно за люди выполняют данные функции).
К рассмотрению этого увлекательного сюжета мы еще вернемся.
А пока взглянем на те собственно образовательные проекты, которые как-то сопряжены с модернизацией.
Их мы обнаружили только два: «широкомасштабный эксперимент по модернизации содержания образования» и возникновение сети ФЭП.

Двенадцатилетка и компетентности

«Широкомасштабный эксперимент» начался еще до всей остальной модернизации. Первые годы он заключался в переоформлении базисных планов с одиннадцати лет на двенадцать.

Двенадцать вместо десяти? Или вместо четырнадцати?

Можно было бы прислушиваться к аргументам «за» и «против» увеличения сроков общедоступного образования. Если бы… Если бы речь на самом деле не шла о резком их сокращении.
За школьные парты в голые стены начальных классов предложили усадить тех, кому еще некоторое время назад гарантировались куда более качественные (и дорогостоящие) формы получения образования. Лишний год школьного обучения вместо четырех лет общедоступного дошкольного воспитания.
Действительно, в последние годы доступность детских садов заметно снизилась. Те 20 процентов родительской платы, которые в советское время имели символическое значение, теперь для многих семей стали серьезной преградой. Но все же 20% расходов (собственно, расходов на питание детей) – это не та величина, которую при наличии доброй воли государство не способно компенсировать при некотором напряжении сил.
Но цель у правительства явно наметилась обратная: не вернуть этой дорогостоящей ступени образования общедоступность, а избавиться от нее.
Сначала попробовали двенадцатилеткой, но стоило той забуксовать, как немедленно на свет были извлечены планы «долевого финансирования детских садов».
Вместо полноценного, но отчасти платного сада предлагаются абсолютно бесплатные группы кратковременного пребывания. Ну а те странные родители, которые захотят такого же детского сада, как раньше, будут оплачивать содержание ребенка не на 20, а на 80 процентов. Сколько останется таких родителей? А сколько детских садов?
Несложно догадаться, почему для стратегии модернизации детские сады – явление инородное. Их нельзя сделать общеобязательными. В них сложно ввести стандарты по учебным предметам и требования к подготовке выпускников. Их трудно оторвать от муниципалитетов и напрямую подчинить Москве. Даже подготовку к единому экзамену в них все-таки начинать рановато.
Впрочем, двенадцатилетка забуксовала. Не столько по поводу шестилеток, сколько из-за страхов перед армией, готовой забирать прямо со школьной скамьи, и из-за недоразумений с предполагаемым финансированием.

Так про что эксперимент? Новая версия

И тут на полном скаку эксперимент делает разворот на 180 градусов. Еще в апреле 2001 года он представал как проект переписывания базисных учебных планов, а в июне собранные в авральном режиме три авторских коллектива выдали «Рекомендации по организации опытно-экспериментальной работы» для каждой ступени школы, где ни про базисный учебный план, ни про предметное обучение ничего не было вообще.
А еще через два месяца съехавшимся управленцам (потенциальным участникам эксперимента) выдали в качестве напутственного фантастический текст, в котором через страницу чередовались цитаты из этих двух взаимоисключающих разработок.
Увы, министерству в «содержании образования» все равно что реформировать. Лишь бы масштабно и невразумительно.

Что происходило дальше?

Как мы поняли, в течение года в «широкомасштабном» эксперименте царило полное затишье (кроме того, что еще во множество школ набрали классы шестилеток).
В новом учебном году авторским коллективам «Рекомендаций...» предложили курировать по нескольку школ – участниц эксперимента. Что ж, дело хорошее. Все авторы «Рекомендаций…» – люди знающие и интересные. От общения с ними для конкретных школ и учителей польза будет.
Любопытен и жанр их работы. Ведь в «Рекомендациях…» не прописана определенная система реорганизации учебного дела. Там предложены некоторые (принципиально отличающиеся от традиционных) педагогические ориентиры, некоторые рамки в оценивании происходящего, которые якобы могут накладываться на любую практику учебной работы.
Возможно ли даже при самых опытных консультантах радикально преобразовать школьную жизнь без освоения конкретных методик, а лишь опираясь на подобные рамки и ориентиры? Это действительно интересный и значимый предмет для эксперимента.
А вот что без участия консультантов подобный алгоритм перемен невозможен – рискнем заявить заранее.
Впрочем, при благоприятном ходе дела у министерства появится несколько реально меняющихся школ, куда можно водить гостей и гордо уточнять: «А вообще-то у нас эксперимент широкомасштабный! Тысячи школ, знаете ли».

«Компетентности». Новейшая стратегия или ловушка для наивных?

В самих «Рекомендациях…» это слово упоминается часто, но в заглавия все-таки не выносится. Зато в дальнейших комментариях различных педагогических деятелей то и дело звучит, что предмет модернизации – это именно переход к «компетентностному подходу». Если бы это было так, то подобные планы стоило бы считать откровенной авантюрой.
Сами разговоры о «компетентностном подходе» были занесены в нашу страну из европейского лексикона совсем недавно. Только в апреле прошлого года в Красноярске прошла конференция, где отечественные ученые едва ли не впервые пытались хотя бы обменяться мнениями, кто из них что под этим словом понимает.
Какие именно методы педагогической работы, системы организации школьной жизни, характер и регламент профессиональной деятельности учителя предполагает «компетентностный подход» – все это еще весьма спорно, а уж реальный режим перехода обычной школы на такую практику работы – вовсе в полном тумане.
Зато лучше всего просматриваются предписываемые им цели образования и принципы оценки результатов. Пока это тот единственный пункт, в котором знаниевый и компетентностный подходы можно однозначно развести.
Практически все провозглашаемые «компетентностным подходом» педагогические результаты не поддаются формальным критериям, предполагают экспертную, личностную, субъективную
диагностику и оценку. То есть противоположную всей той логике контроля,
которой добивается остальная модернизация.
Школа, понимающая, что ее учеников будут оценивать по освоению стандартов и ответам на тесты единого экзамена, и школа, ориентированная на «ключевые компетенции» (и соответствующее оценивание результатов) несовместимы. Либо к той, либо к другой системе оценивания надо будет отнестись как к бессмысленной повинности, по поводу которой требуется что-то смухлевать, отчитаться и забыть.
Если же к какой-то школе одновременно и на полном серьезе подойдут с обеими системами требований, такая школа обречена на катастрофу.

Так зачем двенадцатилетке компетенции?

Впрочем, мы догадываемся, что ведомство и лидеры модернизации не так уж ко всем этим компетентностям серьезно относятся.
Почему их все-таки допустили на свой административный праздник, тоже можно понять.
Во-первых, вокруг этого слова в изобилии разбросаны другие полезные слова, употребление коих подчеркивает, что модернизация – это шаг в будущее, а не только в позапрошлое.
Во-вторых, надо было спасать «широкомасштабный эксперимент».
В-третьих, почему бы для его спасения не привлечь как раз его критиков? Смысл и результаты эксперимента нас не очень интересуют, зато большой ряд врагов переделаем в союзников. Они получают экологическую нишу, свою грядку на ниве модернизации и на свой вкус ее возделывают. Всем хорошо.

ФЭПы

Союз оппонентов: странность или закономерность?

Взаимная заинтересованность инновационного движения и авторов модернизации в успехе этого начинания весьма велика, и уровень взаимного недоверия ничуть не меньший.
Для многих инновационных школ этот проект – едва ли не последний шанс не уходить в подполье, не ввязываться в прямое противоборство с административными ресурсами, официально и солидно представлять свои разработки, а не скрывать их от бдительного ока районных методистов.
Да и ведомству, и лидерам модернизации прямое повсеместное столкновение с загнанными в угол наиболее энергичными директорами ни к чему. Не та это война, победой в которой будешь гордиться.
В результате шаткое сотрудничество держится. А ФЭПы (неожиданно для большинства участников) по крайней мере получили значительную финансовую поддержку из бюджета. Без модернизации такое вряд ли могло случиться.
Впрочем, возникновение еще и денежного фона отношений накаляет и без того горячую почву для претензий, конфликтов и подозрений. И все же отчаянный союз, установленный по поводу ФЭПов, выглядит последней нитью, связывающей ведомство и модернизацию со значительной частью инновационного движения.

Только ли тактика?

Что же, поддержка ФЭПов преследует лишь тактические цели: умиротворить потенциальных противников, тех, кто иначе может полезть на рожон и драться на смерть?
Признаем, что такое упрощение несправедливо. В отношении к ФЭПам у лидеров модернизации проскальзывают иногда и интерес, и искренняя симпатия.
А также надо признать несправедливость и предшествовавших обвинений в том, что модернизация по каждому поводу требует только тотальности, только единообразия для всех без исключения.
Исключения-то как раз всегда предполагаются. Модернизация везде оставляет лазейку для выхода из общих правил. Только очень узкую и обнесенную красными флажками.
Все поступают на основе ЕГЭ, но прокладываем тропинку и для победителей олимпиад. Реструктуризация в принципе посвящена упразднению сельских школ – но оставим чуть-чуть места для «социокультурных центров села». Стандарты – но и немножко ФЭПов. И т.д.
Это лишь дымовая завеса? Не похоже.
Скорее складывается впечатление, что тем самым авторы модернизации демонстрируют свое понимание того, что должна быть и какая-то другая жизнь, вовсе не по тем законам, которые они намерены приписать большинству школ. Жизнь куда более полноценная и осмысленная.
Только она должна укладываться в отведенные процентные нормы и не очень-то вылезать из указанных заповедников.

Продолжение следует

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"