УЧЕБНИКИ

Пускай нам вечным памятником будет построенный в боях... капитализм!

Помнит ли уважаемый читатель, как много у нас говорили про необходимость поставить школу вне политики? Как требовали всемерно ускорить этот процесс, называя его труднопроизносимым даже в трезвом виде словом «деидеологизация»? Как провозглашали «плюрализм» и «толерантность» основами образовательного процесса, забывая, впрочем, что плюрализм в одной голове в медицине называется просто «шизофренией»? Между тем любому образованному гуманитарию ясно, что в действительности происходила обычная замена одной идеологии на другую. И вот теперь на наших глазах процесс замены успешно завершается.
Принципы Г.К.Селезнева просто и ясно декларированы на первых же страницах предисловия: «…при оценке сложных процессов, происходящих в России, автор исходил не из субъективных впечатлений, а опирался на прочный авторитет Конституции РФ, где зафиксирована базовая ценность таких понятий и норм, как «Россия есть демократическое правовое федеративное государство», «человек, его права и свободы являются высшей ценностью», «в Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная и иные формы собственности» (с. 4). Просто прекрасно! Следование Конституции можно только приветствовать, но мне очень бы хотелось понять: как можно руководствоваться правовым документом в историческом исследовании? Представьте себе, что было бы, если бы В.О.Ключевский опирался на «прочный авторитет» «Собрания законов Российской империи»! Да и сама антитеза впечатляет: либо «субъективные впечатления», либо «авторитет Конституции»… А вот я где-то слышал, что наука опирается на факты и строит теории, а оценками не занимается…
Все же Г.К.Селезнев боится быть неправильно понятым: положения Основного Закона – вещь довольно расплывчатая. Поэтому на следующей странице он уточняет: «Краткое резюме взглядов автора данной книги может быть сформулировано так: Россия в конце XX в. переживает переходный период, осуществляя коренные реформы в духе экономической и политической свободы, включая создание рыночной экономики, свободу легальной деятельности политической оппозиции. Политика реформ, разумеется, не свободна от неудач и просчетов: спада производства, роста безработицы, обнищания десятков миллионов граждан. Ошибки и просчеты в ходе реформ надо признавать, а не скрывать, но это не может оправдать попыток заявлять о «гибельности» реформ и требовать от Кремля возврата в «светлое прошлое» бывшего СССР».
После этого книгу можно закрывать, так как уже совершенно ясно, что будет потом. Дальнейшие вопросы адресованы не столько к автору, который честно во всем признался, сколько к издательству, которое по совершенно непонятной причине присвоило пропагандистской книжке статус «практического пособия для учителей». Пособия для чего? Для убеждения учеников, что обнищание миллионов – недостаточное основание для признания гибельности реформ? Для запугивания их «призраком тоталитаризма»? Но какое отношение эта риторика предвыборных кампаний в стиле «голосуй или проиграешь» имеет к образованию и к науке?
Большая часть книги как раз про такие кампании и рассказывает, вместе с политическими интригами и взаимоотношениями властных персонажей. Автор приводит с точностью до процента все результаты выборов, истории правительственных кризисов, задумчиво анализирует мотивы Б.Н.Ельцина, когда тот смещал или назначал очередного премьера или подписывал очередной договор. О скрупулезности подбора материала можно судить по следующей цитате: «Известие о том, что боевики начинают штурм телецентра «Останкино», вынудило Б.Ельцина вызвать на дачу вертолет, который в 19.15 приземлился на Ивановской площади Кремля». А еще из пособия можно узнать, что Путину для утверждения в качестве премьера было необходимо 226 голосов, а получил он 232, что США выделили России льготный кредит на закупку 100 тыс. т риса и что «при назначении Е.Примакова президент проявил ум, прозорливость и отменное чутье». Ничего не хочу сказать про президента, но автору «прозорливость» в других, несколько более важных вещах отказывает.
В книге нет ни рассказа о росте национализма в России и на ее окраинах, ни описаний разваливающихся предприятий и вымирающих регионов русского Севера, ни анализа причин развала армии, а если эти проблемы и упоминаются – то так, мимоходом, чтобы потом вновь перейти к занудному описанию выборов и «борьбы с социалистическими пережитками», в которых и заключаются причины всех этих досадных препятствий на пути построения рыночной экономики и демократического общества.
Но и об экономике, даже о рыночной, автор старается говорить как можно меньше. Так как совсем без «базиса» обойтись нельзя, Г.К.Селезнев, стараясь побыстрее пробежать неприятные темы, зачастую просто проговаривается. Судите сами: на с. 34 читаем, что цены на товары первой необходимости увеличились в начале 1992 г. в «10–20–30 раз» и что эта политика «вызвала резкий протест широких слоев народа». Далее видим, что «программа ваучеризации была плохо продумана и… нанесла огромный ущерб экономике» (с.41). Затем описывается продажа за бесценок уникального «Норильского никеля» (с.42). Но в итоге автор уверенно заявляет: «Реформаторы сделали главное: страна вступила на путь реформ» (с.43). По сути, г.Селезнев пропагандирует – вслед за отечественными и западными неолибералами – идею, что ради построения рыночной экономики можно пожертвовать почти всем, т.е. что цель оправдывает средства.
Избежать анализа экономических материй автор пытается и в повествовании о кризисе 17 августа 1998 г. Читаем: «Дефолт – явление сложное, он возник под влиянием многих факторов», таких, как азиатский кризис, ошибочная политика правительства В.С.Черномырдина, коррупция чиновников и корыстность олигархов (с.80–81). Все верно. Но главная причина, из-за которой, собственно, правительство и выстроило эту пресловутую пирамиду ГКО, создавая новые долги только для того, чтобы возвратить старые, и для этого постоянно поднимая процентную ставку, – это полный развал промышленности, которая не получила ни рубля из всех этих миллиардов, осевших в карманах западных финансовых спекулянтов и отечественных олигархов. Этого г. Селезнев сказать, видимо, постеснялся. Лучше говорить о виновности в кризисе неких 170 (!) высших должностных лиц Минфина, ведь иначе придется признать, что, как говорится в известном анекдоте, «всю систему менять надо». А по поводу же возникших в результате подобной политики долгов читателя можно утешить с помощью такой нетривиальной логики: «У России большой внешний долг – свыше 100 млрд долл. Но это не должно волновать или пугать россиян, поскольку одновременно страны «третьего мира» должны нам 130 млрд долл. Значительная часть этих долгов относится к числу почти безнадежных…» (с. 150). Успокаивает, не правда ли?
Еще одна болезненная тема – Чечня. Рассказ о войне 1994 г. начинается так: «Относительно спокойная атмосфера в стране была нарушена началом военных действий в Чечне». Ни о какой предыстории, ни об анализе причин речи нет. Г. Селезнев и знать не хочет о том, что дудаевский режим появился на свет при активнейшем участии российских властей, которые в 1991 г. поддержали генерала против «коммунистического» Завгаева, что бездумно начатая война была «маленькой победоносной» предвыборной, направленной на подкрепление изрядно пошатнувшейся популярности президента.
Гораздо больше г. Селезнева привлекает тема отношений России и Запада. Особое удовлетворение он испытывает от изменения отношений между СССР и США. Нет, вы не подумайте, что автор радуется поражению Советского Союза в «холодной войне», он просто считает, что никакого поражения не было, а просто произошел переход к «взаимовыгодному сотрудничеству», к защите национальных интересов «не через конфронтацию, а через партнерство» (с. 140). Выглядит это партнерство следующим образом: в Боснии, когда натовская авиация бомбила позиции сербов под Сараево и, по сути, прикрывала наступление мусульман и хорватов (занимавшихся «этническими чистками» как минимум не меньше сербов), Россию «в мягкой форме отстранили от участия в разрешении балканского вопроса», и ее «политика в югославском вопросе осенью 1995 г. провалилась» (с. 143). Правительство согласилось с режимом санкций против сербов, а потом и с вопиюще несправедливым по отношению к ним Дейтонским соглашением. С расширением НАТО на Восток правительство смирилось столь же быстро, и наш автор полностью одобряет: «Не надо драматизировать ситуацию» (с. 148). И вновь «Москва не стала драматизировать ситуацию», когда США, наплевав на ООН, начали бомбежки Югославии в 1999 г. (с. 181), и более того, помогла натовцам заставить сербов начать переговоры. И это замечательно: ведь в результате это «позволило возобновить контакты между Россией и НАТО».
Итальянский журналист Джульетто Кьеза прокомментировал эту ситуацию так: «В кремлевских верхах действовали силы и интересы, не имеющие ничего общего с российскими национальными интересами. <…> В случае так называемого посредничества Кремля во время косовского кризиса Ельцин и Черномырдин вели двойную игру, даже не особенно ее скрывая, – они демонстрировали широкой публике свое недовольство Соединенными Штатами, а под шумок работали им на руку» (Кьеза Дж. Русская рулетка. Что случится в мире, если Россия распадется? – М.: Права человека, 2000. – С. 150.). И ведь Кьеза пишет не в черносотенной «Завтра», а в почтенной итальянской «La Stampa».
Однако всего три года назад наш автор в первом издании своего труда (Селезнев Г.К. Новейшая история России и Запад. – М.: Мнемозина, 1998) был гораздо менее лоялен по отношению к американской политике, утверждая, что «США подчас грубо ущемляют национальные государственные интересы нашей страны» (с. 263). Дело в том, что тогда на кремлевском небосклоне всходила звезда Е.М.Примакова, «розового» премьера. Власть переменилась – и г. Селезнев сумел не отстать.
Теперь, видимо, все спорные вопросы ушли в прошлое, и отношения России и Запада наш автор описывает, цитируя речь Б.Н.Ельцина в американском конгрессе: «Партнерство и дружба двух крупнейших демократических государств для укрепления демократии – это поистине великая цель… Сегодня свободная демократическая Россия протягивает руку дружбы американскому народу». И далее г. Селезнев взволнованно добавляет, что «характерной чертой этого выступления были искренность и предельная прямота», что «речь Б.Н.Ельцина произвела огромное впечатление на аудиторию: одиннадцать раз американский конгресс стоя аплодировал ему» (с. 126). Читаешь, и слезы умиления наворачиваются на глаза…
…И перед затуманившимися глазами встает образ учителя истории, получающего жалкую зарплату, чей статус в обществе уступает статусу бандита; учителя, который уверенно рассказывает ученикам о прогрессивном курсе рыночных реформ.

Сергей CОЛОВЬЕВ

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"