КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА
ОБРАЗ
Вечный Шах
Он создал детский театр, где спектакли
ставили Г.Товстоногов и А.Эфрос, пьесы писал
В.Розов, а актером начинал О.Ефремов
А.ЭФРОС, В.РОЗОВ, К.ШАХ-АЗИЗОВ
О директорах театров пишут обычно редко,
если вообще пишут. В театральном воздухе
мелькает то хула, то хвала, но именно мелькает, не
более того. Константин Язонович Шах-Азизов, в
труппе его прозвали Шах не только за
приверженность к дисциплине и порядку, чем
театральный люд не очень-то отличается, но
главным образом за то, что, где бы ему ни
доводилось работать, своими успехами эти
сценические сообщества во многом были обязаны
именно директору. (А начинал он в Тбилиси и был
среди организаторов детских театров Закавказья,
потом, с 1945-го, в течение 29 лет директорствовал в
Центральном детском в Москве.)
И всюду его присутствие шло на пользу делу. По
двум причинам: он нутром чуял талант и опекал
одаренных людей.
Художественный театр не взял в свою труппу Олега
Ефремова, великолепно окончившего Школу-студию
МХАТ. (Что-то в его лице показалось руководителям
нетипичным.) У кого он с успехом начинает? У
Шах-Азизова, где играет Иванушку-дурачка с таким
умом и озорством, что помнится тем, кто его видел,
до сих пор. Тот же Художественный театр без
сожаления расстался с талантливой и
образованнейшей Марией Осиповной Кнебель. Кто
назначил ее художественным руководителем своего
театра? Шах-Азизов. А кто привез из Рязани
молодого режиссера Анатолия Эфроса? Опять же
неугомонный Шах. И приехавшему из Грузии Георгию
Александровичу Товстоногову директор предложил
постановку, и москвичи дивились жизненной правде
спектакля «Где-то в Сибири».
Так, один к одному собирается театр, талант
притягивает талант, пока наконец не становится
ясно, что именно Центральный детский задает тон
всему сценическому делу.
Шах-Азизов находит, а если надо, защищает (а
защищать надо было часто) одаренных и
неординарных людей.
Многие ли теперь помнят, что первая пьеса Виктора
Сергеевича Розова «Ее друзья» была поставлена
именно в Центральном детском, а автору и
директору грозно пеняли за ее сентиментальность.
И другие пьесы Розова – «Страницы жизни», «В
добрый час!», «В поисках радости» в постановках
Анатолия Эфроса – первыми шли в ЦДТ.
Розов писал: «Сильной рукой упорно и твердо, как
отважный плотовщик, Шах-Азизов поворачивал
тяжелый руль моей судьбы. И повернул. Еще и еще
протягивал мне он свою крепкую руку в минуту
грозных опасностей».
А от Товстоногова приходилось слышать: «Доброта
словно излучалась им. Мне повезло – я начинал
свой путь вместе с ним (в Тбилиси, тоже в Детском
театре. – Ред.) и лучшим в себе я обязан ему».
От такого закрытого человека, как Товстоногов,
это дорогого стоит, тем более что он тоже был
организатором дела и знал его трудности, как и
Олег Ефремов, считавший Шах-Азизова одним из
самых интересных людей послевоенной театральной
Москвы.
«Кажется, про театр он знал все. Главное в нашем
деле, что кто-то должен организовать людей,
собрать, начать. Шах был настолько прозорлив, что
уже в 49-м году на одном из собраний в ЦДТ, предвидя
кое-что, назвал меня мхатовским нахалом. Но и
дорогое для нас, главное для нас было то, что его
вкус и его вера в искусство были связаны с
реалистической правдой театра, идущей от
прародителя Щепкина – через Станиславского и
Немировича-Данченко к нам».
20 января К.С.Шах-Азизову исполнилось бы сто лет.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|