Четвертая тетрадь. Идеи. Судьбы. Времена

КНИГА ИМЕН

Двадцать четыре шага в секунду

По следам фильмов Вернера Херцога

В 1974 г. в Париже умирала немецкий историк кино Лотта Эйснер. 32-летний режиссер Вернер Херцог, автор саги «Агирре, Гнев Божий» и драмы «Каждый за себя и Бог против всех», поклялся пройти пешком из Мюнхена в Париж, чтобы не умерла 78-летняя Лотта, с риском спасавшая при фашизме запрещенные фильмы. Прошел. Пешком, без всякого автостопа. Эйснер тогда не умерла. Бог был за Херцога. Он – вообще за него.

Экстремальный пешеход

Двухнедельный переход по Европе 1974 года – не единственный подвиг Херцога. Скорее наоборот: подобные поступки для него – норма.
«Страну можно узнать, только если ты прошел ее всю пешком, один, – говорит он. – Тогда любая встреча воспринимается как нечто особенное. Однажды, выйдя к деревне, я спросил крестьянина, можно ли у него переночевать. Когда он узнал, что я прошел пешком две тысячи километров, то посмотрел на меня по-другому и вдруг стал рассказывать, как попал в плен в последний день войны. Он никому не рассказывал об этом 40 лет и рассказал мне, увиденному впервые. Это то, что называется “простой настоящей жизнью”.
Однако Херцог – меньше всего «певец простой жизни». «Настоящей» – да, если принять за данность, что человек познается только в экстремальных ситуациях. Что и делает Херцог, кидая героев на самый высокий пик Чили («Крик камня»), в непролазные джунгли Бразилии («Агирре, Гнев Божий») и Перу («Фицкарральдо»), в пустыни Австралии («Там, где мечтают зеленые муравьи») и Мексики («И карлики начинали с малого»). Даже снимая дома, в Германии, он завозит съемочную группу в самую глушь баварских гор («Стеклянное сердце»).
Группы Херцога переживают не меньшие испытания, чем герои. В киномире ходит черная шутка, что у него на картину по два покойника. Покойники – буквальные, а не по сюжету. По сюжету их гораздо больше, хотя он снял всего один фильм ужасов – «Носферату, призрак ночи». Этот римейк классика Мурнау про вампира – единственная (хотя и с «херцогскими» оговорками) уступка сугубо коммерческому жанру. Но вообще это принципиально некоммерческий режиссер, Херцога часто называют последним романтиком немецкого кинематографа. Его фильмы обычно не делают кассы, зато берут призы на фестивалях. В СССР их не покупали, видимо, по той же причине, по какой фильмы Тарковского, Иоселиани, Абуладзе шли только в клубах.
Однако если начать рассказывать о том, как Херцог снимает, то может сложиться впечатление, что речь идет о голливудских боевиках с немереными бюджетами. Его актеры тонут в Амазонке и грязи, таскают тяжести и дерутся без дублеров. Его операторы ползут на вершины вместе с альпинистами, снимают в жерле вулкана за несколько минут до извержения. Впрочем, Херцог никого не принуждает к таким подвигам. Подобно фанатикам из своих фильмов – таким, как конкистадор Лопе Агирре, Фицкарральдо и работорговец Зеленая Кобра, он ухитряется убедить окружающих (в том числе продюсеров), что прав. Его герои чаще всего терпят фиаско – фильмы Херцога грустны, но режиссер всегда оказывается прав.
На съемках «Фицкарральдо» – четырехлетнего, самого его тяжелого проекта – два корабля (каждый – по 340 тонн) пришлось тащить вручную, по технологии каменного века, на бревнах и камнях, через джунгли. Там же, у истоков Амазонки, построили целый город: снимались больше тысячи человек (в основном – индейцы), ближайший населенный пункт был за тысячу километров. В это же время разгорелся военный конфликт между Эквадором и Перу – там, где снимали фильм. Случилось две авиакатастрофы, погибли три человека. Два исполнителя главной роли по очереди отказались от нее, не выдержав условий съемок (один из них – глава «Роллинг стоунз» Мик Джаггер). В конце концов от режиссера отвернулись вообще все. Херцог в отчаянии сказал тогда: “Я больше не должен снимать фильмы. Мое место в сумасшедшем доме”.
Зачем гибель сия бысть? Ведь Голливуд, всерьез заинтересовавшийся «экстремальным» сценарием «Фицкарральдо», предлагал снять все в комфортных пластмассовых джунглях. Херцог посмотрел на американцев как на безнадежно больных. И в итоге – победил.
«Подлинная жизнь фильма, – говорит он, – может прийти только из подлинного деяния. Это может показаться абсурдом для рынка, но я знаю: только такой тип съемки – «пешком» – обеспечивает физическое присутствие. В фильм входит столько жизни, что он становится непривычно «настоящим».

Аборигены, люди и уроды

Непривычно настоящие – и пейзажи, и люди у Херцога. Фактура лесов под Мюнхеном для «Стеклянного сердца» – романтической новеллы XIX века – режиссера устроила не полностью. Проведший детские военные годы на ферме в баварских лесах, Херцог увидел, что с 1940-х на его родину слишком шагнула цивилизация, а ему нужна была девственная первозданность мира, где еще обитают пророки.
Группе пришлось объехать полсвета, чтобы отснять в двух Америках и Азии два-три пейзажа, а потом остановиться на необитаемом ирландском островке в километр длиной. Там и был придуман «библейский» финал этой притчи о стеклодувах, замешивавших в красное стекло кровь невинных девиц. Большинство ролей в «Стеклянном сердце» (как и почти во всех херцогских фильмах) играли непрофессионалы. Причем, чтобы добиться особой атмосферы, Херцог снимал их в «Сердце» под гипнозом. Нарушитель всех кинотабу, он легко использует запрещенные приемы. И снимает не просто «людей со стороны», а существ, условно говоря, глубоко маргинальных.
Прежде всего – аборигенов. В «Зеленой Кобре» в роли африканского царька снялся лично Его Королевское Высочество Нана Агийера Кваме II и подведомственное ему племя. Чем Херцог купил высочество с присными – так и осталось загадкой для продюсеров.
В своем последнем фильме «Старше на 10 минут» (2002) Херцог снял племя бразильских индейцев, узнавших о существовании цивилизации лишь 20 лет назад и с тех пор неуклонно исчезающих с лица земли. Исчезновение аборигенов – тема многих его фильмов.
В «Зеленых муравьях» (единственный фильм Херцога, купленный в СССР, – видимо, для разоблачения «варварской колониальной политики капитализма») снималось племя бродячих австралийских аборигенов, на русский вкус – местных цыган.
В фильме «И карлики начинали с малого» живьем присутствует исправительная колония для лилипутов. Не приведи Бог увидеть этот лилипутский бунт – с убийством «большой» воспитательницы и сожжением «большого» верблюда с «большим» автомобилем; бунт – потому еще бессмысленный и беспощадный, что творят его самые беззащитные мира сего.
Жанр Херцога – смесь игрового кино и публицистики, реальности и выстраданного «художества». Герои его документальных фильмов – тоже маргиналы: будь то люди, живущие на упомянутом вулкане («За пять минут до»), или слепоглухонемая женщина из фильма «Земля молчания и тьмы» (1971), способная объясняться только прикосновением рук.
Но главные актеры Херцога – Клаус Кински, папа известной Настасьи, и неведомый бомж Бруно С. Они прямо представляют на экране «свое физическое существо», когда, по словам режиссера, «исчезает экран, исчезает проекция». Кински, переигравшего всех мировых злодеев, приглашали сниматься Феллини и Спилберг, а он отказывался, говоря: “Они недостойны моего гения!” Соглашался – только у Херцога, у которого снялся в пяти фильмах, лишь раз отдав дань «чисто злодейскому» амплуа – в роли вампира Носферату.
Кински со скульптурно-чудовищным ликом – это альтер эго мирного Херцога. Кажется, что в ролях Агирре и Фицкарральдо актер играет мятежную душу самого режиссера.
Другой свой актер Вернера Херцога – человек-аноним, по прозвищу Бруно С. Избитый матерью до того, что долгие годы он не мог говорить, побывавший в тюрьме и психушке, этот странный человечек обрел социальный статус, только снявшись в двух фильмах Херцога. После выхода на экраны второго этот человек загадочно исчез.

Трудно ли быть богом?

Когда Херцога обвиняют в том, что его кино сложное, «не для всех», он сердится, уверяя, что кино существует не для ученых, а для простых людей: «Я никогда не делаю сугубо экспериментальных фильмов. Я всегда рассказываю историю. Мои фильмы нравятся даже четырех-пятилетним детям».
Сам Херцог понял, что будет заниматься кино, уже в 14 лет и даже предлагал свои детские проекты мюнхенским продюсерам. Отвергали. Первую ленту («Геракл») он снял в 1962 г. на сворованную (по его признанию) камеру. Никогда не учившийся киноделу, он открыл собственную кинофирму в 1963 году и почти тут же получил приз за сценарий, по которому снял первый полнометражный фильм “Признаки жизни”.
А еще были скитания по Югославии (Херцог – хорват по национальности), Греции, Мексике (он попал туда, перейдя границу на деньги от контрабанды телевизоров) и Америке (где работал на ТВ). Легенда (а их ходит много о режиссере) гласит, что он даже участвовал в родео в Манчестере.
Прошедший полмира, Херцог не мог не попасть и в Россию. Сначала, в конце
80-х, снялся в украинско-немецкой экранизации «Трудно быть богом» своего соотечественника П.Фляйшмана. А потом, в начале 90-х, приехал в Россию, чтобы снять документальную новеллу «Колокола из глубины» – о секте в Туве, лидер которой объявил себя новым Иисусом Христом. Здесь он прошел пешком две тысячи километров. Как всегда, один.
«Россия мне не чужда, – говорит Херцог. – Франция, например, для меня – страна куда экзотичнее. Больше всего меня интересует духовность, спиритуальность России. Есть некая особенность русского человека, которая вечна. У меня есть план – я бы хотел снять здесь игровой фильм о ранней экспедиции на Северный полюс».
Полюсом его планы не ограничиваются: «Если бы мне предложили снять научно-фантастический фильм, я бы его снял на Луне. Технически это уже возможно, но боюсь, меня не возьмут – я слишком стар».
В сентябре 2002 года Вернеру Херцогу исполнилось 60.

Владимир ШУХМИН

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"