НОВОГОДНИЕ ИСТОРИИ

Кто приходит ночью 31 декабря?

В незапамятные времена моего школьного детства на новогодней сцене, кроме Деда Мороза и Снегурочки, лесных зверят, Бабы Яги и прочей сказочной шелухи, был еще один персонаж, имя которого – Новый Год. Его играл обычно мальчик, из тех, которые рекламируют сегодня зубную пасту. В нашей школе, по причине моего звонкого голоса и врожденного оптимизма, этим мальчиком был я.
Для красоты на меня надевали девичью вязаную шапочку с шерстяным шариком на макушке, цветной свитер, лыжные шаровары, а также притаскивали из скудного театрального гардероба золоченые сапожки с заносчивыми носами. Только этот элемент, собственно, и должен был намекать на мое сказочное происхождение.
Я переиграл потом много ролей в школьных спектаклях, но только одна эта требовала действительно волшебного и ответственного преображения. Это была даже не роль, а краткосрочная, уникальная форма иного существования.
На свитерке приколоты бумажные буквы и цифра: 1957 год. Это — я. Тот, кого все ждут. Сообщить мне людям пока еще нечего, но я должен как-то соответствовать их светлым серьезным надеждам. От этого я начинал дышать глубоко и одновременно экономно, чтобы не уколоть грудь о булавки.
"Новый Год с мечтою и с пургою, — кричал я практически про себя, — В колокольчик к нам идет звеня. И уже над ним и над тобою Всходит солнце завтрашнего дня!" До сих пор не решаюсь объяснить горячечную тайнопись этих строк, но — волнуют!
В сегодняшних новогодних сюжетах такой роли, как мальчик-Новый Год, кажется, уже нет. Хочется думать, это оттого, что я вырос, а замену мне найти не смогли. Так бы и всегда поступала жизнь. А может быть, она так и поступает?