ШКОЛЬНОЕ ДЕЛО 
 

Чем выше цель, тем труднее ее объективно измерить...

Какую школу мы хотим построить?
Очевидно, мы приблизимся к ответу, если пристально всмотримся в те изменения, которые произошли со школой за последние пятнадцать лет.
А изменилось многое. Прежде всего в массовое образование пришли новые ценности. Педагоги стали видеть в ребенке не только ученика, но и растущего человека со своим внутренним миром, индивидуальными особенностями. Появились школы, где комфорт детей стал главным условием успехов, в том числе учебных. Многие учителя стремятся не просто выставить отметку, а оценить усилия ребенка и, самое главное, научить его оценивать себя самостоятельно.
Общий вектор перемен просматривается в стремлении педагогов расширить пространство самостоятельного выбора учеников, предоставить ребятам больше возможностей для творческого самоопределения.
По этим новым приметам школьной жизни видно, как изменились представления о назначении образования.
На наших глазах происходит становление школ, для которых главное не ЗУНы и подготовка к поступлению в вуз, а другие цели. Сегодня помимо традиционного можно выделить как минимум еще два подхода к школьному образованию.
Один – прагматический: школьное образование направлено на успешную адаптацию человека к современному миру и самореализацию в нем. Надежды здесь, как правило, связываются с воплощением идеи ключевых компетенций. Другой подход, находящийся в стадии становления, заключается в том, что для некоторых школ главным ориентиром становится воспитание духовных ценностей.

Лестница образования

Если теперь посмотреть, что сторонники разных подходов вкладывают в понятие содержания образования, открывается интересная закономерность.
Оказывается, новая миссия образования не отменяет прежнее содержание, а скорее включает его в себя, но уже в преобразованном виде, соответствующем более тонкому и глубокому пониманию человека.
Благородство, милосердие, терпимость, внутренняя свобода... – все то, что составляет духовное богатство человека, умножается через его стремление к самосовершенствованию, в том числе обретению знаний и развитию способностей.
Возьмем для примера профессиональную деятельность. Какая школа будет лучше всего готовить современных специалистов?
Понятно, что им понадобятся серьезные знания. Ясно также, что одной эрудицией не обойтись, наверное, этим людям потребуются особые компетентности.
Но и этого недостаточно.
В современном мире накопилось много глобальных проблем, для решения которых необходимо желание изменить положение вещей к лучшему. Из истории мы знаем, что к важным свершениям, будь то в науке или государственном управлении, как правило, ведет долгий путь упорного труда, служения в высоком смысле слова.
Получается, что нам нужно образование, которое несет с собой и высокие ценности, и компетентности, и знания.
Выходит, мы говорим не о разных школах, а про одну и ту же школу на разных этапах ее становления. Это разговор не про различные взгляды на образовательный процесс, а про восхождение по лестнице образования, начиная с ее первых зуновских ступеней к компетенциям и далее к высоким человеческим ценностям.
Сегодня еще трудно представить себе такую школу, ее построение – дело будущего.
Но наверное, эта школа будет стремиться взращивать благородные мотивы к учению, которые вырастают из интереса ребенка к себе, миру и другим людям, из стремления к саморазвитию и самосовершенствованию.
Высшая цель должна определять собой все остальное. Значит, нам придется признать, что чем выше мы восходим по лестнице образования, тем меньше у нас возможностей для измерения результата. Уже на ступени ЗУНов можно увидеть, что более глубокое знание труднее замерить. Компетенции еще в меньшей мере поддаются измерению. Измерять воспитанность просто абсурдно.
Получается: чем значимее цель образования, тем меньше мы можем судить о ее достижении по объективным критериям и тем большую роль обретают индивидуальные качества педагога, его отношение к ученикам, интуиция и профессионализм. Как пишет Шалва Амонашвили, самое главное не проверяется, а доверяется.

И “лестница” стандарта

Но если мы попытаемся с этих позиций взглянуть на самые крупные образовательные проекты последних лет – стандарт и Единый государственный экзамен, перед нами предстанет грустная картина.
Во-первых, стандарт однозначно ориентирован на зуновскую педагогику. В стандарте подробно прописан материал, на основании которого должны быть разработаны учебные программы. И хотя разработчики стандарта утверждают, что учитель волен выбирать, как строить образовательный процесс, жесткая заданность конкретных предметных областей, разделов существенно ограничивает поле выбора учителя, а содержание требований к уровню подготовки выпускника четко определяет главенство общеучебных умений и навыков.
Далее мы обнаружим, что ЕГЭ не порождает никаких новых мотивов к учению, а играет на старых: желании получить хорошую оценку и поступить в вуз. А для менее уверенных в своих силах учеников основным мотивом становится страх провала.
И в довершении ко всему тестовая система итоговой оценки закрепляет приоритет самой сухой и безжизненной части ЗУНов – формального знания.

Опасения и надежды

В итоге стандарт и ЕГЭ ведут не к повышению качества, а к выхолащиванию содержания.
Образование, в основу которого закладывается идея максимально объективной оценки, – это крайне урезанное, узкое и ограниченное образование.
Обнадеживает, что в наших школах работают учителя, которые при любых реформах способны делать свою работу так, как считают нужным.
И все же вопрос остается: как преодолеть разрыв между инновационной деятельностью учителей и масштабными проектами образовательного ведомства? Что надо сделать, чтобы наступила определенность: к какому образованию мы идем? И чтобы у нас наконец появились ориентиры, позволяющие понять, вышли мы на верный путь или все еще кружим вокруг да около?

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"