ОТКРЫТЫЙ ДИАЛОГ
 

Общие беды и личные радости

Что скрывается за цифрами социологических опросов?

Фраза «Так жить нельзя!» стала поистине крылатой и, облетев всю страну, обрела такую популярность, что ее вполне можно было бы включить в словарь пословиц и поговорок последнего десятилетия прошлого века. Но поди ж ты, все еще живем…
Правда, и сейчас в иных изданиях частенько проскакивает: «Катимся в пропасть», «Народ так жить больше не может». И каждый уверен, что так думают все.
А действительно, как же все-таки думают все? Может «народ терпеть» или не может? Что происходит с нами на самом деле? С этими вопросами и отправилась к доктору социологических наук, заместителю директора Института комплексных социальных исследований РАН Наталье Евгеньевне Тихоновой корреспондент «ПС» Галина Калинина.

Проблемы, которые нас объединяют

Наталья Тихонова. Нельзя сказать, что люди однозначно позитивно отзываются о десятилетии реформ или рисуют его только темными красками. Представители различных социальных слоев общества по-разному оценивают наши потери и приобретения за эти годы.
Галина Калинина. Но когда читаешь в газетах обобщения типа «Мы…», «Народ думает…», понимаешь, что автор говорит прежде всего о себе и своих единомышленниках…
Наталья Тихонова. Ошибаетесь, есть вещи, консенсусные для всего общества.
Обычно социологи делят общество на различные группы и смотрят, как люди относятся к той или иной проблеме в зависимости от образования, возраста, пола, профессии, места жительства, уровня обеспеченности, семейного положения… Они могут выделять эти группы по самым разным, порой неожиданным признакам. Например, анализировать, как решают одну и ту же проблему женщины, считающие себя любимыми, и те, кто обделен любовью. Так вот, общественный консенсус с точки зрения социологов – это когда большинство в каждой группе населения смотрит на проблему одинаково положительно или одинаково отрицательно. То есть большинство и женатых, и холостых, и бедных, и богатых, и выпускников школ, и людей с высшим образованием, любимых и нелюбимых… придерживаются одной и той же точки зрения. По каким бы признакам ни выделяли из общества группу людей (да хоть владельцев спаниелей!), подавляющее большинство в ней оценивают проблему одинаково. Я это так подробно разжевываю, дабы стало понятно, что такое… спекуляция на результатах социологических опросов.
Специалисты Института комплексных социальных исследований РАН спрашивали людей, как они относятся к либерализации цен и переходу к рыночной экономике. Выяснилось: 54 процента оценивают оба события отрицательно. Казалось бы, опираясь на эти совершенно правдивые данные социологов, можно не кривя душой говорить о том, что «общество против перехода к рыночной экономике…», что «мы не одобряем…», подразумевая под «мы» не только себя и своих друзей, ведь большинство – 54 процента! – действительно против. Однако как раз это и будет… спекуляцией на цифрах.
Почему? Потому, что 54 процента – это что-то вроде средней температуры по больнице. У кого-то жар, 39 с хвостиком, а кто-то, простите, уже остывает, отдавая Богу душу. Но в среднем – 36,6.
Да, 54 процента опрошенных отрицательно оценивают либерализацию цен и переход к рыночной экономике. Зато те, кто полагает, что выиграл от реформ, рассматривают переход к рыночной экономике иначе. Стало быть, вопрос этот не является консенсусным.
Галина Калинина. А какой же является?
Наталья Тихонова. Несколько событий последнего десятилетия большинство во всех группах населения оценивают одинаково. Это уход Ельцина в отставку и избрание Путина президентом. Почти девяносто процентов опрошенных восприняли уход Ельцина положительно. Поверьте, это невероятное, небывалое единодушие! Больше нет ни одного крупного события в нашей жизни последних лет, к которому бы все общество отнеслось столь солидарно.
Галина Калинина. Ну, о том, как ваши опросы зафиксировали отношение россиян к Путину, в прессе уже мелькали скептические отклики…
Наталья Тихонова. Напрасно вы так иронизируете. Наши исследования начала девяностых годов отметили гораздо более восторженное отношение людей к Ельцину, чем нынешнее к Путину.
Галина Калинина. Выходит, нас объединяют события, к которым мы относимся одинаково хорошо…
Наталья Тихонова. Или одинаково плохо. Все верно. В череде самых жутких событий последнего десятилетия лидируют августовский кризис и ваучерная приватизация. 80 процентов опрошенных оценили их крайне отрицательно. Причем во всех группах населения единодушно.
Галина Калинина. То есть именно дефолт нас и объединил?
Наталья Тихонова. Получается так. Дефолт ударил по людям не только экономически. Мы потеряли не столько деньги, сколько самоуважение, уверенность в будущем. 89,4 процента опрошенных негативно воспринимают кризис августа 98-го года. «Скорее положительно, чем отрицательно» его оценивают всего 2,9 процента. Это самый маленький показатель, даже ваучерная приватизация набрала больший процент поддержки. И совсем мало – всего 7 процентов – тех, кто остался безразличен к дефолту.

Я сегодня не такой, как вчера!

Галина Калинина. В одной песенке про свежий ветер перемен утверждается: «Я сегодня не такой, как вчера!» А мы сегодня такие же, как вчера? Что думают об этом социологи?
Наталья Тихонова. Мы изменились. И цифры это подтверждают. Думать стали иначе. Даже некоторые идеологемы общественного сознания поменялись.
Галина Калинина. Любопытно, какой смысл вы вкладываете в слово «идеологема» в данном случае?
Наталья Тихонова. Есть определенные мифы идеологического характера, которые все считают чем-то само собой разумеющимся. Мифы, которые мы не подвергаем критической оценке. Например, «во всех наших бедах виноват N». И если вы вдруг спросите человека, в чем же конкретно этот N виноват, то скорее всего внятного ответа не получите.
Галина Калинина. Но кто-то же виноват во всех наших бедах?
Наталья Тихонова. В 94-м винили Горбачева. Сегодня «мальчик для битья» – Ельцин. Интересно, что номенклатуру, чиновников и бюрократов нынче обвиняют гораздо меньше людей, чем в 94-м году. Тогда очень сильно ругали коммунистов, боролись с привилегиями. Сейчас это кажется смешным и странным, ведь прошлые привилегии по сравнению с современным социальным неравенством представляются ничтожными.
Галина Калинина. Раньше среди «виноватых» на первом месте был Горбачев…
Наталья Тихонова. На втором – номенклатура, на третьем – мы сами. Сегодня главный виновный – Борис Ельцин. Михаил Сергеевич тихонько перекочевал на второе место, на третьем по-прежнему мы сами, а бюрократы и чиновники переместились на самый край, аж за «мафию».
Несколько больше людей стали задумываться: а не виноваты ли мы сами? В результате гораздо меньше людей спешат обвинить во всем коммунистов. Число людей, имеющих претензии к КПСС, сократилось вдвое. Зато значительно больше народу решили обвинить в своих бедах... внешний фактор – американский империализм и международный заговор. Число тех, кто так считает, увеличилось в полтора раза.
Галина Калинина. Как же это вяжется с тем, что сегодня гораздо больше людей полагают, что они сами виноваты в своих неудачах и бедах?
Наталья Тихонова. Дело в том, что наши исследования наряду с возросшей гражданской активностью одновременно фиксируют и наличие ярко выраженного чувства беспомощности у людей, их отчаяние от невозможности как-то повлиять на жизнь, на происходящие процессы. Ученые называют это отчуждением.
Галина Калинина. Отчуждение от чего? Друг от друга? От жизни?
Наталья Тихонова. Скорее от социальной жизни. Вспомните эйфорию конца восьмидесятых – начала девяностых годов. Как торчали у телевизоров допоздна, как обсуждали заседания съездов...
Галина Калинина. О, я хорошо помню, «все эти огоньки со взглядами и гдлянов с ивановыми», как спел потом Андрей Макаревич.
Наталья Тихонова. Ага, казалось, это именно ты делаешь историю, ты можешь влиять на события! Если бы у людей тогда не было ощущения, что они могут повлиять на ситуацию, то, возможно, события развивались бы по другому сценарию. Одна защита Белого дома в 91-м чего стоит! У людей было чувство сопричастности к тому, что происходит. Но вот оно ушло. И это одно из самых тяжелых последствий реформ – ощущение, что ты не в силах ни на что повлиять, что за тебя все решают, и не только в масштабах страны, но даже в масштабах своей собственной жизни.
Явление отчуждения предполагает как бы изоляцию от общества. Для того чтобы хорошо, нормально жить, нам надо чувствовать, что мы можем управлять жизнью хотя бы в узких, личностных рамках, в зоне собственной ответственности. В нее может входить только моя судьба, или судьба членов моей семьи, или моя и членов моего трудового коллектива, или моя и населенного пункта, в котором я живу… И постепенно подниматься все выше и выше вплоть до возможности влиять на жизнь всей страны. Вот когда все будет в порядке.
Бывает и частная ситуация отчуждения: человек чувствует, что не может повлиять на жизнь страны, но вполне владеет ситуацией в коллективе и в своей семье. В этом случае он ощущает психологический комфорт. Да, можно говорить о его политической апатии, но в остальном у него все нормально. Если же он чувствует, что даже собственной жизнью не может управлять, у него возникает очень тяжелое психологическое состояние, которое генерирует ощущение беспомощности не только политической, но и социальной. То, что в народе называется «руки опускаются».
Мы «замеряли» эти чувства. Ощущение беспомощности особенно болезненно переносится мужчинами. При стабильной экономике хотя бы на работе можно было полагать, что они вроде как влияют на ситуацию, на жизнь. Конечно, когда предприятие перестает выплачивать зарплату, плохо, но куда хуже, если не знаешь, как в этих условиях действовать. Уйти и плюнуть на задолженность по зарплате? Остаться и работать “за так”? Но куда уходить? И что будет с семьей?..

Так дальше жить можно

Галина Калинина. А какие еще чувства вы «замеряли»?
Наталья Тихонова. И в начале 90-х годов прошлого века и в начале века нынешнего мы задавали людям одни и те же вопросы: как часто они испытывают стыд за состояние страны, чувство несправедливости всего происходящего вокруг, ощущение, что «так дальше жить нельзя»? Спрашивали, как часто их посещает чувство беспомощности в связи с невозможностью повлиять на ситуацию, ощущение, что «дела идут по моему плану», что осталось потерпеть еще немного и жизнь наладится…
Галина Калинина. Какое самое распространенное чувство обнаружилось у наших соотечественников?
Наталья Тихонова. Фактически три четверти населения страны все эти годы мучались от чувства несправедливости всего происходящего вокруг, а две трети россиян все эти годы испытывали чувство стыда за состояние своей страны. Но в последнее время изменились сами чувства, о которых я только что говорила. Люди реже, чем в начале девяностых, испытывают стыд за состояние страны, их уже не так часто посещает ощущение несправедливости происходящего вокруг и целый ряд других негативных чувств.
Квинтэссенция этих чувств – ощущение, что так дальше жить нельзя! Так вот, в 96-м году это высказывание поддерживали 53 процента опрошенных, в 98-м – 65, а в конце прошлого года – только 27 процентов. Чувствуете разницу?! Наши опросы не показывают экономических сдвигов, зато очень четко демонстрируют сдвиг в психологическом самочувствии людей.
Галина Калинина. Я правильно вас поняла: «так дальше жить… можно»? И реформы надо продолжать?
Наталья Тихонова. Нынешняя ситуация любопытна уже тем, что… не устраивает никого. Одних – по тем соображениям, других – по иным, но и те и другие полагают, что реформы надо продолжать. На мой взгляд, это еще один консенсусный момент. Изменения ситуации хочет большинство в каждой группе населения, по каким бы признакам мы ни выделяли эту группу – по образованию, возрасту или полу. Вот тот самый случай, когда на вопрос: “Кому на Руси жить хорошо?” – можно смело отвечать: “Всем плохо!”
Только сорок процентов тех, кто стал жить богаче, заявляют, что они выиграли от реформ. Остальные «разбогатевшие» уверяют, что минусы нематериального характера перевешивают улучшение жизни в экономическом плане.
Галина Калинина. Что они имеют в виду? Утрату чувства защищенности, стабильности?
Наталья Тихонова. Речь идет именно об этих потерях. Так рассуждают люди, являющиеся цветом общества (самого работоспособного возраста, с высшим образованием), те, кто понимает, что рыночные реформы не должны обязательно сопровождаться нестабильностью в стране. Ведь потребность в безопасности, защищенности – главная базовая человеческая потребность.
Галина Калинина. Что значит “базовая”?
Наталья Тихонова. Чувствовать себя в безопасности людям так же необходимо, как дышать, есть и пить. Кто-то может обойтись без, например, творческой самореализации или самоутверждения, но в безопасности нуждаются все и непременно. Анализ опросов показывает, что утрата уверенности в завтрашнем дне, потеря ощущения безопасности, защищенности – настоящая трагедия последнего десятилетия. Так считают более половины опрошенных. Даже снижение уровня жизни потрясло гораздо меньше людей – всего 46 процентов.
Галина Калинина. За что же мы заплатили такую цену? И что приобрели?
Наталья Тихонова. В списке приобретений на первом месте – возможность зарабатывать без ограничений. На втором – насыщение рынка товарами. А вот свобода слова и мысли, между прочим, только на третьем месте.
Галина Калинина. Интересно, а что на первом месте в списке приобретений у тех, кто так и не научился или не смог зарабатывать больше, без ограничений?
Наталья Тихонова. Все то же. Возможность иметь большие доходы, зарабатывать без ограничений воспринимается как преимущество независимо от того, сумел человек воспользоваться им для себя или нет. В науке это называется “восходящая мобильность” – когда люди проецируют такую возможность на детей или внуков, на своих близких, более удачливых родственников.

Примирение с богатством

Галина Калинина. А как общество относится к успешным, разбогатевшим за годы реформ людям?
Наталья Тихонова. Если в начале 90-х годов около трети опрашиваемых стремились заняться бизнесом, то сегодня об этом мечтают всего лишь несколько процентов респондентов. Люди узнали, как непросто добиться успехов в бизнесе, поняли, сколь несладок этот хлеб.
Россияне плохо относятся к богатым? Еще один из широко распространенных мифов! Судя по опросам, наши соотечественники вполне допускают возможность достаточно глубокого социального неравенства, когда на то есть объективное основание. Под «объективным основанием» подразумеваются высокая квалификация, образование, трудовые усилия, талант.
Галина Калинина. Но от зависти-то никуда не деться. Она считается едва ли не главным человеческим чувством. Помните популярный анекдот о том, как Бог предложил человеку все, что он захочет, с условием, что сосед получит вдвое больше. И человек попросил выколоть ему глаз. Стоит ли удивляться поджогам успешных фермеров, разгромам кооперативов?
Наталья Тихонова. 20 процентов населения (а это устойчивая цифра) любое проявление неравенства воспринимают крайне болезненно. Но, согласитесь, 20 процентов – не доминирующая часть общества. К тому же, как правило, такие люди или очень пожилые, или так называемые социальные аутсайдеры. Чаще негативно относятся к внезапно разбогатевшим соотечественникам люди, проживающие в небольших городах или в поселках, без образования, с низкой квалификацией. Но доминирует более спокойное отношение к богатым. Его можно выразить так: «Пусть они будут богатыми, мне это богатство не очень-то и нужно, лучше обеспечьте мне нормальный уровень жизни». Только 3 процента опрашиваемых признались, что испытывают зависть к богатым (и эта цифра не меняется многие годы), 5,5 процента заявили, что уважают их, а 8,5 процента – что презирают.
Так что опросы однозначно доказывают, что сам факт наличия богатства, социального расслоения общества, как бы странным это ни казалось, особых негативных чувств у большинства россиян не вызывает.
Но одна вещь, которая раздражает абсолютно всех людей, все же есть. Речь идет о «неправедно нажитом богатстве». За его изъятие ратуют 46 процентов россиян, хотя они же говорят, что спокойно относятся к социальному расслоению и к людям, имеющим высокие доходы. Правда, тут приходится иметь в виду рассуждение: «Пусть не я, но, может быть, мои дети когда-нибудь сумеют воспользоваться возможностью зарабатывать большие деньги...» Похоже, такая надежда и примиряет их с богатыми людьми.
Галина Калинина. Так вот что вы назвали возможностью “восходящей мобильности”...
Наталья Тихонова. Именно ею объясняется неожиданная цифра, которая нас удивила: 22 процента россиян назвали плюсом реформ, «приобретением» «большие возможности для самовыражения и личной карьеры». Об этом заявили даже те люди, которые сами карьеры не сделали. Но им нравится эта возможность для своих детей и внуков.

Чего мы боимся

Галина Калинина. Говорят, не только консенсусные проблемы, но и консенсусные страхи бывают. И они нас тоже объединяют.
Наталья Тихонова. Да, мы «обогатились» за последнее десятилетие новыми страхами. Они связаны со здоровьем и детьми. Появился страх перед наркоманией, СПИДом.
Галина Калинина. Но ведь не только десять, но и сто лет назад родители боялись за здоровье детей. И всегда будут бояться. Что здесь уж такого нового?
Наталья Тихонова. Мы предлагаем женщинам на выбор двадцать с лишним вариантов ответов, а они выбирают из всего списка только три основных страха в своей жизни. И ни одна не пропустила страх, что ее ребенок станет наркоманом. Вы говорите: «Родители всегда боялись...» Так вот, у многих наших респонденток еще нет (и пока не предвидится) детей, а они уже трясутся от страха за их будущее, в котором нет страховки от СПИДа и наркотиков. Десять лет назад такого не было.
Галина Калинина. А чего больше всего сегодня боятся остальные россияне?
Наталья Тихонова. Раньше на первом месте был страх потери средств к существованию. Боялись бедности, нищеты. Сегодня на первом месте другой страх. Теперь болезни мы боимся больше, чем бедности. Но эти страхи связаны между собой. Исследования показали: появление больного человека в семье сразу отбрасывает ее за черту бедности. При одном и том же уровне доходов (и в одном и том же населенном пункте) экономическая ситуация в семьях, где есть тяжело больные люди, на порядок хуже, чем там, где все здоровы. Затраты на лечение столь высоки, что семья, в которой кто-то заболел, не в состоянии поддерживать прежний уровень жизни. И хотя страх потери работы ни в начале 90-х годов, ни сегодня не входит в тройку лидеров, сам факт наличия работы мало что гарантирует.
Галина Калинина. Все-таки странно, что страх болезни раньше не был на первом месте...
Наталья Тихонова. Конечно, и в начале 90-х люди понимали, что лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным... Но тогда болезнь не воспринималась как катастрофа. А сейчас болезнь означает потерю всех жизненных ресурсов.
Неравенство в обеспеченности жильем воспринимается достаточно спокойно. Более напряженная позиция – неравенство в доступе к образованию. Однако большинство за то, что родители, имеющие доходы, имеют право потратить их на обучение детей. Причем люди считают, что лодырям и бездельникам надо учиться за деньги, а у способных, талантливых детей должна быть возможность получить образование бесплатно. В то же время отношение к медицинскому обслуживанию у народа принципиальное иное. Две трети населения полагают, что доходы никак не должны влиять на доступ к медицинским услугам.
Галина Калинина. Что ж, посмотреть на себя как бы со стороны было очень интересно. Понятно, что в задачу социологов не входит исправление или оценка правильности взглядов людей на себя и на свою жизнь. Социологи не объясняют, как надо думать, чего должно бояться, что следует чувствовать по тому или иному поводу. Они лишь измеряют температуру, а наше дело – решать, лихорадка злая у нас или просто упадок сил. И думать, от чего меняется эта температура, от каких таких непреодолимых обстоятельств зависит: экономических, социальных, психологических?..

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"