...И КОММЕНТАРИЙ

Цена соглашения

Результатом съезда вполне могли стать отказ от программы модернизации и отставка министра образования, как в 1998 году, когда после аналогичного съезда была свернута программа реформ и министр А.Тихонов лишился своего поста.   В этот раз уцелело всё – и модернизация, и министр. Цена соглашения: вытеснение негосударственных вузов с рынка образования и возвращение вузам налоговых льгот.  Внешне все выглядит так: присутствовавший на съезде президент В.Путин поддержал ректоров и, по сути, выступил в роли лоббиста их интересов. Как станут развиваться события после съезда, покажут результаты парламентских слушаний по итогам эксперимента по ЕГЭ 10 декабря 2002 года.  Надо полагать, ректоры закрепятся  на завоеванных рубежах.

Хорошо организованное объединение собственников провело свой съезд как классическую шахматную партию, где, жертвуя фигурами, выигрывают позицию. В данном случае ректоры открывают путь проходной пешке – ЕГЭ – и получают взамен утраченные было налоговые льготы и фактически монопольное положение на рынке услуг высшего образования.
Будь ректоры понастойчивее, и седьмое декабря 2002 года могло бы стать днем победы над модернизацией. Но тогда исчез бы предмет торга и власть могла бы предъявить ректорам претензии по гамбургскому счету: относительно качества работы вузов, учета вузами динамики рынка труда, поддержания конкурентоспособности России на мировом рынке.
Поскольку учитывать современные запросы, конкурировать, вести гибкую политику российским вузам трудно, для них более эффективным оказался другой выход – заставить государство сохранить их монополию, вернуть льготы, субсидировать научные исследования и, кроме того, имитировать повышение благосостояния профессоров и преподавателей. Таким образом, съезд ректоров одержал крупную финансовую победу: сохранил территорию России как пространство монопольного владения ведомственных вузов.
«Этот рынок – ваш», – сказал президент Путин Виктору Садовничему. Он имел в виду подготовку иностранных специалистов, но в контексте жесткой критики президентом негосударственных вузов ректоры услышали то, что хотели услышать: «Этот рынок – наш».
Президент, повторим, выступил в роли лоббиста ведомственных вузов, защищая их интересы в конкурентной борьбе против частных университетов, хотя на самом деле фактов, подтверждающих, что халтуры, обмана и мошенничества в частных вузах намного больше, чем в ведомственных, на съезде предъявлено не было. Даже, наоборот, было сказано, что филиалы ведомственных вузов часто дают некачественное образование. Отсутствие подробного анализа ситуации говорит о том, что корпоративные интересы ректоров оказались выше общенациональных, не говоря уже об интересах граждан.
И такой итог съезда, с нашей точки зрения, показателен.

Конечно, основным сюжетом, задавшим драматургию не только этого съезда, но и модернизации образования в целом, является введение единого государственного экзамена. Оказалось, что угроза ЕГЭ для ректоров страшнее, чем мнимая приватизация вузов в 1998 году, из-за которой тогдашний министр А. Тихонов лишился своего поста.
ЕГЭ при всех издержках начального периода, неизбежных при введении такой глобальной новации, – это окончание эпохи феодального владения ректорским корпусом и вообще чиновничеством, высшей номенклатурой, правом на предоставление высшего образования.
В одном регионе мне рассказывали, что губернатор запретил перед выборами проводить эксперимент по ЕГЭ. К нему пришли чиновники и рассказали, что в результате введения ЕГЭ у них уже не будет никакой возможности сделать своим детям золотую медаль и по звонку определить ребенка в любой вуз. Накануне выборов лишаться административной поддержки действующему главе региона невыгодно, и в результате с ЕГЭ в этом регионе придется подождать.
В другом регионе к ректорам, осмелившимся поддержать идею единого экзамена, пришли прямо домой – с обыском. К обоим сразу.
Введение единого государственного экзамена уже перестало быть сугубо образовательным экспериментом. Это своеобразный тест для политического руководства. Либо номенклатура в стране теряет свои права, и в особенности право на ренту с любого своего решения, в том числе и решения о зачислении выпускника школы в вуз, либо номенклатура сильнее любого гражданского общества и ее права выше прав граждан.
Пока, и съезд ректоров это подтвердил, номенклатура оказалась намного сильнее, и ее передовой отряд – союз российских ректоров – отстоял право бюрократии на привилегии.
Но почему сегодня, когда доступность высшего образования снизилась почти до нуля и, наверное, только грядущий демографический спад сможет хоть как-то нормализовать эту ситуацию, президент В. Путин – не президент ректоров университетов, а президент всех граждан России – становится в этом конфликте не на сторону граждан, а на сторону высшей номенклатуры учебных заведений?..
В этом контексте очень достойно выглядела позиция министра В.Филиппова. Он единственный выступил не с позиции защиты корпоративных интересов ректоров, а с позиции расширения возможностей граждан реализовать право на высшее образование.
Массовое высшее образование – это совершенно другая идеология и другая процедура перехода из школы в вуз. И в этом, с нашей точки зрения, основание для разрешения создавшейся ситуации...

Результатом столкновения интересов цеховой корпорации и общенациональных интересов в повышении доступности высшего образования стала обезличенная формула: ЕГЭ не решает всех вопросов.
Ну конечно, не решает, никто и не говорит, что решает. Но по крайней мере и расширению эксперимента не поставлен запрет.
Сложилась достаточно знакомая ситуация: ни мира, ни войны. Ректоры постараются затянуть эксперимент до бесконечности, отказываясь принимать в вузы по результатам ЕГЭ, и тем самым будут дискредитировать ЕГЭ в глазах общественности.
Кому от этого будет лучше – неизвестно. Но уж точно не будущим абитуриентам.