ИНСТИТУТ УЧИТЕЛЬСКОГО МНЕНИЯ 
 

Дорогие коллеги!
Вот и наступило время обсуждения вопросов, опубликованных в 72-м номере «ПС». Мы предложили поговорить о нашей российской школе, глядя на образовательную систему Дании, страны, где каждый учитель имеет возможность работать по собственной программе, где всего три обязательных предмета, а первые отметки дети получают только после девяти лет учебы и потом могут исправлять их в течение всей жизни.
Честно говоря, сначала мы немного сомневались: не слишком ли сложную задачу ставим перед нашими читателями? Можно ли, прочитав небольшой рассказ о чужой жизни, чужой школе, по-новому проанализировать свою работу? Рискнули... и оказались правы! Ответов пришло много, причем особый интерес вызвала проблема разделения образовательных систем по цели (одни ориентированы на знания, а другие – на ребенка). Мы спрашивали, можно ли эти цели совместить. В результате получился своеобразный заочный «круглый стол».
Пришли письма с рассуждениями по всем вопросам: чему реально учатся дети на уроках, помогает или нет сложившаяся образовательная система учителю, можно ли применить датскую систему у нас, в России, и как к этому отнесутся дети, учителя, родители?..
А в одной школе провели... День датской школы! Вот это да! Мы, конечно, надеялись, что картина образования в другой стране заинтересует читателей, но то, что наша публикация сможет стать началом процесса сотрудничества, проектирования нового шага в своей школе, оказалось большим сюрпризом.
Мы благодарим всех, кто принял участие в нашей дискуссии: педагогов, ученых, детей. Итак, Институт учительского мнения продолжает работу!
Присоединяйтесь!

Все зависит от учителя, но так легко ошибиться…

Разделение целей обучения на знания и на ребенка заложены в личности учителя, конкретной Татьяны Викторовны или Анатолия Петровича, которые, как им кажется, дают знания ученикам. Поэтому ученики обязаны знать и выдавать эти знания на контрольных экзаменах и т.д. Вдалбливание этих знаний происходит разными способами: зачетная система, бесконечные двойки и даже колы, беседы типа: “Какой ты, Коля, бяка, что ничего не знаешь!”, переписывание плохих работ на хорошие, дополнительные после уроков, личная строгость учителя, авторитарный стиль общения: “Ты обязан сдать к такому-то сроку эти упражнения, эти задачи, эти темы”... И знаете, иногда при проверке у некоторых (особо прилежных) детей эти знания обнаруживаются. Но знания ли это? Мне кажется, нам, учителям, надо сначала хорошо разобраться в том, что такое знания...
Душой мы все понимаем, что конечно же надо ориентироваться на ребенка, на его запросы, но часто эти запросы просто не сформулированы, и мы снова (с высоты нашего опыта) предлагаем ему свои способы и методы, снова обрекаем на чисто исполнительские функции и снова расстраиваемся, если он не соответствует нашим ожиданиям.
Но ребенку в школе трудно понять: зачем ему надо знать, что обычная вода – это Н2О, что у нее столько-то и столько-то атомов и молекул, что Татьяна Ларина, оказывается, любила Онегина, а вышла замуж за другого.
Ребенку интересно то, что связано лично с ним, с его переживаниями, с его успехами. И вот когда мы его переживания, его вопросы сумеем организовать как собственную потребность на успешное разрешение его проблем, мы, наверное, сможем приблизиться к совмещению этих двух прекрасных целей образования: знания + ребенок. Я хочу, чтобы на моих уроках литературы дети научились размышлять и слышать друг друга. Хочу, чтобы научились выражать свои мысли письменно, научились грамоте.
На уроке даю выбрать себе роль: быть аналитиком (в старших классах), стать автором произведения и от его лица рассказывать о событиях, может действовать по образцу (на уроках русского языка), может стать организатором изучения одной главы и т.д.
В работе с детьми мешает многое:
1. Вдруг звонок посредине работы, от которой не хочется уходить ни мне, ни детям.
2. Пришли ребята ко мне с урока, где был задан другим учителем жесткий метод, жесткий режим, и ученик два урока не имел возможности даже подвигаться, как ему хотелось.
3. Расписание, от которого никуда не деться, потому что оно составлено на целую четверть.
4. Вдруг ни с того ни с сего контрольный срез из РОО, или незапланированный диктант, или изложение о СПИДе, туберкулезе, наркотиках (у нас как минимум 4–5 таких в год присылают на школу).
5. Кабинетная система, которой мы поклоняемся столько лет, но она не для ребенка и даже не для всех учителей (трудно тем, у кого своего кабинета нет).
6. Обязательные контрольные в конце каждой четверти, года (а если этот кусочек программы не пройден, причины разные и у учителя, и у ребенка).
7. Мало времени на общение со своим классом, так как много задают на дом.
8. Финансирование школы, сложившееся из сложившейся системы обучения.
9. Система обучения, которой никак не могут заняться всерьез в правительстве, чтобы достойно оплачивать труд учителя, но мы привыкли работать, даже если нам не платят.
10. Система обучения, в которой мне трудно оставаться личностью, а следовательно, и развивать настоящую личность.
Применить датскую систему в нашей школе хотели бы, наверное, многие. Но решиться на это отважатся единицы, как мне кажется.
Жизнеспособной эта система смогла бы стать, если бы мы пробовали, сверялись друг с другом и умели терпеливо это выращивать, ждать. Мы часто желаем быстрых результатов, а каких конкретно, и сами не знаем, ведь ни родительского, ни детского, ни государственного заказа на образование у нас нет. Эфемерные рассуждения: чтобы все поступили, чтобы дети были в школе хоть и 12 лет, но присмотренные, чтобы... ну, всегда же так было... Не сформировано еще и у большинства учителей, что и в школе может быть по-другому, что и школа может стать совсем другой или чуть-чуть другой.
Я знаю, что реакция детей на изменение модели обучения очень активная и в основном положительная. Дети любят что-то пробовать, менять, появляется интерес к чему-то. Чисто на эмоциональном уровне они это выражают так: “Здорово! Хорошо! А можно нам? А как это будет?”
Взрослые, родители двух классов, в которых мы попробовали открыть студии, сказали: “Давайте попробуем!” Опасения свои высказали, но они сводились к одному моменту: “А вдруг мой ребенок потом станет хуже учиться, пропустит какой-то урок, тему, как потом?” Больше никаких трудностей не видели.
Учителя нашей школы приняли эксперимент настороженно, но положительно, так как до этого проводилась большая разъяснительная работа по разрешению ситуации, подводных камней, которые неизбежно встретятся на пути тех, кто отважился на новую модель обучения, у нас – элементы этой новой модели.
Прямо с завтрашнего дня для многих не получится. За два года нашей работы с детьми, родителями, учителями, администрацией мы многое поняли, попытались что-то изменить в себе. Самое трудное – создать команду, не превратиться во всезнайку, не давить, постоянно обсуждать, обговаривать с детьми способы, формы, методы, цели, личные потребности каждого и пошагово выстраивать отношения и модель обучения, стремясь к свободе и уважению этой свободы у другого.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"