ЛЮБИМЫЙ ГОРОД

Любитель прогулок

Калининград – город по-немецки четкий и определенный. Видимо, поэтому здесь в принципе не может возникать вопросов, кто именно является духом и гением этого места. Ну конечно, Кант. А кто еще? Не Михаил Иванович Калинин же?

Жизнь Канта была самым тесным образом связана с Кенигсбергом. Во-первых, он почти не выезжал из своего родного города. А во-вторых, Кант практически во всем был настоящим немцем. Можно сказать, что его “немецкость” доходила до карикатурности. Но облик Канта ни на йоту не вязался с самим понятием карикатуры.
Иммануил Кант родился в Кенигсберге в 1724 году. Можно сказать, что в один с ним год возник сам Кенигсберг. По крайней мере именно тогда три ранее самостоятельные административные формирования – Кнайпхов, Альтштадт и Лебенихт были объединены в один целостный город.
Еще с детства Канта пристрастили к городским прогулкам. Его матушка Анна Регина, несмотря на обилие домашних забот (связанных в первую очередь с бедностью рода), находила время для гуляния (в основном вдоль берега реки). Впоследствии он вспоминал о ней: “Никогда не забуду своей матери. Она взлелеяла во мне первые зародыши добра, она открыла мое сердце впечатлениям природы, она пробудила и расширила мои представления, и ее поучения оказывали постоянное спасительное воздействие на мою жизнь”.
Впрочем, как подобает истинному немцу, Кант ценил обоих родителей: “Они обладали благородными человеческими качествами – спокойствием, веселым нравом, внутренним миром, который не нарушала никакая страсть. Они не боялись ни нужды, ни гонений, никакая распря не могла привести их в состояние враждебности и гнева”.
Но недолго маленькому Канту довелось блаженствовать в родительском любящем доме. В восьмилетнем возрасте он был определен в так называемый Фридрихсколлегиум – школу для маленьких гуманитариев. Там атмосфера была несколько иной: “Ученики должны были ежедневно вставать в пять часов утра, произносить вслед за тем молитву в присутствии инспектора, спеть духовную песню и прочитать главу или полглавы из Библии, что сопровождалось назидательной беседой. Каждый урок начинался и кончался опять-таки молитвой и назиданием. В конце утренних занятий дети опять должны были спеть религиозные стихи; с семи до восьми часов в пяти классах ежедневно преподавалось богословие по катехизису. В каждый понедельник с шести до семи часов вечера имело место назидательное собеседование; в каждую пятницу от пяти до шести утра – молитва совместно со взрослыми с назиданием и песнопением; в каждую субботу от десяти до одиннадцати часов инспектор читал религиозные назидания всем ученикам. Даже в воскресные дни дети не знали отдыха: от восьми до девяти часов – чтение катехизиса с разъяснениями; потом – проповедь и беседа по поводу проповеди; после обеда – вторая проповедь и опять собеседование по поводу нее; к концу дня – повторение прослушанных проповедей и их разбор”.
Затем – студенчество, которое прошло в невероятной бедности: мать умерла, отец же не имел возможности что-либо посылать своему сыну. Один из кантовских приятелей по Альбертине вспоминал: “Иногда, когда ему было необходимо выходить из дома, его одежда находилась у ремесленников для починки; тогда один из учеников оставался на целый день в его квартире, и Кант выходил на улицу в ссуженном сюртуке, брюках и сапогах. Когда какая-либо часть одежды совсем изнашивалась, компания друзей должна была в складчину покупать новую, причем стоимость не ставилась в счет и никогда не возвращалась”.
Несмотря на это, по свидетельству знакомых, “в лучшую пору своей жизни он обладал веселой живостью юноши… Его открытый лоб мыслителя был резиденцией неуничтожимой веселости и радости, с его губ текли исполненные мыслей речи, шутка, острота всегда были у него на языке”.
Кант совершенствовался в науках, сначала слушал, а затем и сам читал лекции в родной Альбертине. А в 1758 году в Кенигсберг вошли русские войска. Город сделался провинцией России. Как отреагировал на это замечательный философ? Исключительно по-философски. То есть принял присягу на верность императрице Елизавете Петровне и в том же 1758 году подал на ее имя прошение: “Иммануил Кант, магистр, верноподданнейше умоляет Ее Императорское Величество назначить его на освободившееся место ординарного профессора по кафедре логики и метафизики в Кенигсбергском университете.
Пресветлейшая, великодержавная императрица, самодержица всея России, всемилостивейшая государыня и великая жена!
Со смертью покойного друга профессора Кипке кафедра ординарного профессора логики и метафизики в нашей Кенигсбергской академии сделались свободною. Эти обе науки были доселе предметом особенного внимательного изучения с моей стороны… Надежда, которою я себя льщу, быть назначенным на академическую службу по предмету сих наук, особенно же всемилостивейшее расположение Вашего Императорского Величества оказывать наукам Ваше высочайшее покровительство побуждают меня верноподданнейше просить Ваше Императорское Величество соблаговолить утвердить меня на вакантную кафедру ординарного профессора, так как я надеюсь, что академический Сенат в рассуждении требуемой на сей предмет способности будет сопровождать мое верноподданническое искание не неблагоприятными показаниями. Готов умереть в моей глубочайшей преданности Вашего Императорского Величества наиверноподданнейший раб
Иммануил Кант”.
Впрочем, это льстивое до неприличия письмо не возымело действия. “Ординарным профессором” стал другой претендент.
А Кант тем временем, что называется, формировал свой имидж. Общегородскую известность приобретали две стороны его жизни – обеды и прогулки. Философ не любил обедать в одиночестве. Он полагал, что “думающему человеку есть одному вообще нездорово, потому что за одиноким обедом он имеет дело только с самим собой и теряет живость”. При этом за столом должно сидеть “не меньше числа граций, но не больше числа муз”. То есть от трех до девяти сотрапезников. При этом Кант не ограничивался постоянным кругом своих наиболее близких друзей. Он старался каждый раз заполучить к обеду какого-нибудь постороннего,
но чем-нибудь особым замечательного человека.
Меню же было очень даже привлекательным. Один из путешественников, некто Иоганн Ф.Абегг вспоминал: “Сегодня в 7 часов утра пришел слуга господина профессора Канта и пригласил меня на обед… Около часа дня я пришел к нему и встретил там кроме оберинспектора Браля господина Яхманна, прекрасного и умелого человека. Кант каждый день приглашает приятных ему людей, чтобы их обществом приправить свой обед. Стол накрыт очень хорошо; Кант позволяет себе полакомиться. Было предложено красное и белое вино. Но лучшим из того, что было за этим столом, был сам Кант. Он охотно говорит на самые разные темы, он говорит с большим участием обо всем, что касается людей”.
Видимо, сам Иоганн Ф.Абегг был одним из угощений, представленных на трапезе философа.
Второй из знаменитых кантовских привычек была традиционная прогулка по родному городу. Карл Розенкранц, возглавлявший в девятнадцатом столетии кафедру Канта в Альбертине, попробовал пройтись по его знаменитому маршруту. Вот какими были впечатления господина Розенкранца: “По левую руку от дамбы расположены сады, протянувшиеся за рядом домов, который получил от них свое наименование “Мокрые сады”. Если к этому еще добавить, как все здесь вскипает, когда тысячи лягушек начинают здесь прыгать и куролесить, а черная в высшей степени плодородная земля, к тому же еще нередко богато удобренная навозом, поднимается из-под убывающей воды, зеленея своими всходами и побегами, будет понятно, почему эта часть города все время представляется мне нашим “Египтом”.
Разумеется, этот путь одинокой прогулки становится особенно прекрасным летом, когда эти сады стоят в своей роскошной зелени, когда коровы и лошади мирно пасутся в лугах, когда поют жаворонки и порхают бабочки, когда комары, которых здесь предостаточно, играя, сопровождают нас своим звоном. Особенно прекрасны минуты, когда солнце клонится к закату и корабль в гавани под пылающими алыми парусами, которые постепенно бледнеют, становятся все более розовыми, все более белыми, делается недоступным нашему взгляду; и лишь, вызывая волнующие предчувствия, долетает легкий шум машин со стороны шоссе, что ведет в любимую Германию. В такие часы серебристых сумерек гулять здесь отрадно и приятно”.
Не меньше удивляли современников и некоторые привычки Канта. Он, например, в отличие от большинства немецких граждан презирал все виды пива, считая их не напитками, а “пищей скверного качества”. Сам же Кант предпочитал сухое легкое вино.
А слава Канта между тем росла, и каждый путешественник, оказывавшийся в городе Кенигсберге, считал за честь и удачу встретиться с Кантом и оставить о встрече заметки в своем дневнике. К примеру, в 1777 году о своих впечатлениях писал известный астроном Бернулли: “Этот знаменитый философ является в общении с людьми настолько живым и учтивым человеком и ведет такой образ жизни, что нелегко представить себе, каким он обладает глубоко исследующим духом; много остроумия выражают подчас его глаза и черты лица”.
Несколько позже Канта посетил М.Карамзин. Он сообщал об этом не без гордости: «Вчерась же после обеда был я у славного Канта, глубокомысленного, тонкого метафизика… Я не имел к нему писем; но смелость города берет – и мне отворились двери в кабинет его. Меня встретил маленький худенький старичок, отменно белый и нежный. Первые слова мои были: “Я Русский Дворянин, люблю великих мужей и желаю изъявить мое почтение Канту”. Он тотчас попросил меня сесть, говоря: “Я писал такое, что не может нравиться всем; не многие любят метафизические тонкости”».
В возрасте 72 лет Кант вдруг почувствовал резкую перемену – не то в настроении, не то в самочувствии. Он о писал о своем состоянии: “Пользуясь довольно хорошим физическим здоровьем, я чувствую себя как бы пораженным душевным параличом. Я испытываю муки Тантала, видя, что мне нужно подвести итоги в вопросах, касающихся всей области философии, и я все еще не выполнил этой задачи, хотя и сознаю исполнимость ее”.
В этом странном состоянии он пробыл до восьмидесяти лет, до самой смерти. Скончался философ 12 февраля 1804 года, спустя лишь день после обрадовавшего всю Пруссию события – было всем и в любое время разрешено варить столь презираемое Кантом пиво.