КНИГА ИМЕН

Изнанка судьбы

История одной парижской гостиницы

В этом повествовании мы будем придерживаться реальности или воспоминаний о реальности, что, в сущности, одно и то же. С одной оговоркой: L`Hotel – это загадка, не поддающаяся смыслу, лабиринт с обманчивыми ассоциациями. А потому лучше на этот момент оказаться в комнате с нечетным количеством углов, на пересечении диагоналей, с зашторенными окнами, без свидетелей. Попытка пересказать историю без учета геометрии интерьера комнат для многих заканчивалась безуспешно. Рассказчики путались в портьерах, их слова застревали в комнатах-лабиринтах, а руки натыкались на окна-ловушки. В результате их тела находили на тротуарах, на соседних крышах, в волнах Сены, в склепах Пер-Лашез… А их отторгнутые страсти, пороки, алчность и честолюбие оставались навсегда жильцами этих стен.
Когда-то здесь была часовенка, принадлежащая монастырю аббатства Сен-Жермен-де Пре на левом берегу Сены. Купол и пристройки – в духе земной обители ангелов. В шестнадцатом веке вокруг богоугодного пансиона завертелись головокружительные интриги, и со святостью было покончено. Любовные победы королевы Марго фиксировались каждой новой надстройкой к часовне. С тех пор интерьеры комнат стали средоточием опасных связей и куртуазных интриг. Постепенно дом расстраивался, «любовных павильонов» становилось все больше. До наших дней Париж продолжал удивлять мир своими порочными и гибельными связями, а павильоны гостиницы обрастать новыми декорациями. К началу девятнадцатого века l`Hotel, 13, rue des Beaux Arts принял облик дома с фасадом, не похожим ни на какие существующие стили. Эта пестрота и фантастическая несоразмерность до сих пор необъяснимо притягательны.
В 1816 году учитель биологии Жак-Поль Беснар и его молодая жена Элизабет открыли в купленном ими доме гостиницу. В старинной книге посетителей написано: «…ни одной занозы на кровати в комнате с окном на розовый куст….» Как вернуть этому дому потерянную святость и сделать это место сакраментальным? Нужно стать на одну ступеньку с грехом. Нужен был человек, который может разговаривать языком пространства. Так появился Жак Гарсия…
Ни вино, ни какое другое веселье не помогало. На холсте пусто. Жак Гарсия чувствовал, что первоначальный образ потерян, и потерян навсегда. Ему казалось, что он безнадежно ищет вокруг только свое отражение из будущего – те уста, тот свет, тот облик. Он погружался в забвение и в забвении утолял на время нескончаемую жажду. Он готов был пойти на беззаконие, на убийство, лишь бы освободиться от кошмарных видений. И когда он опять оказался на Левом берегу, ноги принесли его к знакомым воротам. Он договорился с хозяином, что займется подбором мебели за скромную плату и возможность ночевать в одной из пустующих комнат. Прошло полгода. Беснар по просьбе молодого дизайнера превратился в путешественника, антиквара, контрабандиста. Он колесил по миру и скупал всякую рухлядь: решетки, стулья, подсвечники, гобелены... Он почти не бывал дома. Но Гарсия не торопился. Днем он обживал по очереди каждую комнату. Располагался на кровати, читал минут пятнадцать, потом отвлекался, смотрел в зеркало. Читателем он был прилежным, однако мечтания отвлекали его от книги. Облокотившись на стену, он закрывал глаза и засыпал. В два часа пополудни появлялась жена хозяина Элизабет. Некоторое время она оставалась на пороге, смотрелась в зеркало, нервно поправляя прическу. Потом бесшумно подходила к кровати и касалась поцелуем губ художника. Так его дневные сны стали похожими на беспокойные видения, населенные разными персонажами. На следующее утро он переходил в следующую комнату, падал, усталый, в кровать, открывал книгу, листал страницы две или три: историки, поэты, художники, философы… Потом засыпал, а во сне обучался говорить с будущим на одном языке.

Сейчас это место называют артистическим, литературным, богемным… Хозяин гостиницы французский актер Ги Луи Дюбошерон и американский архитектор Робин Уэстбрук в строгом соответствии с традициями предшественников поддерживают репутацию увеселительного заведения. Это завтрак под журчание фонтана и в окружении цветистых павлинов, фазанов и попугаев. Двадцать не похожих друг на друга комнат, расположенных на шести этажах, с удивительным интерьером, подсказывающим особую атмосферу. Различие стилей стало квинтэссенцией внешней роскоши, отмеченной в дизайне печатью скрытого греха. Истории, которые составят легенды отеля, будут будить воображение самых искушенных грешников. И никаких повторений, и никаких подобий – только свежесрезанная роза на подушке и бутылка охлажденного шампанского – для нового гостя и pour vous… Две трети всей антикварной мебели принадлежит отелю с первых дней основания. Остальная докуплена и адаптирована в соответствии с характером и пожеланиями постояльцев. Галерея зеркал в фойе – нечто общее с галантерейным магазином, висячими вавилонскими садами, библиотекой, которую подарил гостинице Наполеон III. Шесть этажей, соединенных старинным лифтом, обитым пурпурным гобеленом. И этот странный, изломанный свет, в котором сбалансированы стиль, атмосфера и образ: розовый будуар Рейна, стулья эпохи Карла Х, игрушки Жозефины, гашишные трубки Рембо, а еще бамбуковые пагоды, леопардовые кардиналы, зеркала в стиле «ангелочек», ультрабританские ванны из красного дерева, квадратная японская мебель, солнечные зеркала из Индии, картины Рафаэля и Утрилло и, наконец, квитанции, на которых Оскар Уайльд оставил свои чахоточные чернила... Великий поэт, денди и бонвиван останавливался здесь в 1900 году под вымышленным именем, умирающий, гордый, бедный. Он задолжал хозяину отеля 2 тыс. 643 франка и фразу: «Я жил не по средствам, видимо, так же не по средствам и умру». Его комнату с желтым абажуром и павлином на гобелене экстраординарные постояльцы передают от одного к другому. А некоторые всю жизнь безуспешно стремятся выиграть ее у судьбы в рулетку. В ХХ веке здесь останавливались наркоторговцы и террористы, преступники, певцы, актеры. Здесь они влюблялись, расставались, сводили счеты с жизнью. На этой кровати Клаус Кински метался в белой горячке, а Брижит Бардо рожала своего сына. В 1971-м в этой комнате остановился рок-поэт Джимми Моррисон, скрываясь от удушливого лета, от славы, томимый обнищавшим духом, ища забвения. Джимми возвращался сюда под утро, после посещения любимых всеми маргиналами подвальчиков под названием «Rock`n Roll Circus». Здесь он дважды вывалился в окно. Сначала на одну из крыш, потом на капот автомобиля – скатился, поднялся цел и невредим и пошел по улице в поисках места, где можно напиться и умереть. Смерть все это время следовала за ним тенью, трепетала, любовалась – каждую ночь беря отсрочку на неделю.

Работа была закончена. Беснар заплатил Гарсии обещанную сумму, из которой заранее вычел плату за разбойное нападение той же ночью на художника и препровождение его тела на Пер-Лашез. Ночью ему захотелось сесть посреди комнаты и поднять с пола оброненную книгу. Что-то томило его и особенно этот неуловимый, скользкий холодный свет окон. Свет, который ослепит одних и сделает зрячими других.. Жак Гарсия, фантазии которого принадлежат все призраки этого дома, прощаясь, сказал: «Все бы ничего. Но этот свет… Возможно, что свет – это новая форма тирании. И кто знает, какие еще беды он может сотворить?» Бедный художник смутно догадывался о другой формуле воздействия на судьбу – пространств со знаком минус всегда больше времени со знаком плюс. Поэтому он все делал так, чтобы не оставлять после себя никаких примет.
Не раз под вечер, скинув башмаки и свое пестрое облачение, Беснар падал в кровать и рыдал от приступа отчаяния. Он смотрелся в огромное зеркало и видел нечто пугающее: он в белых парусиновых штанах, коротко стриженный, в черном свитере и маленьких черных очках. Потом возникал странный шелест, пульсирующий ритм музыки… Где мы будем завтракать? Конечно, на Левом берегу. Где-нибудь на бульваре Санта-Моника, в знаменитых Cafе de fleurs или Deux Magots, где не раз веселились и пьянствовали Сартр и Камю, Пикассо и Модильяни. Двадцать франков в одну сторону. Таксист, который до этого момента слушал пренебрежительно, каменеет, сосредоточив взгляд на белой разметке трассы. Вы действительно хотите позавтракать на rue Beaux Arts в гостинице с безличным названием l`Hotel? Как вам будет угодно. Как вам будет угодно…