КНИГА ИМЕН

Между синей и красной кровью

Человек с двумя сердцами

Cхема – как во всех учебниках анатомии. Цветная картинка: контуры человеческого тела, внутри которых буйствует синий и красный цвет. Артериальная и венозная кровь циркулирует по полуразомкнутым кругам, по ветвям, по мельчайшим веточкам, уводящим в самые дальние части организма… И – сердце, как у любого из нас. Два желудочка, два предсердия. Оно разве что не бьется здесь, на рисунке, – нет, оно напряжено как для удара, этакий неловкий крошечный мускул, средоточие силы и боли (столь сильные сокращения мышцы вызываются электрическими импульсами, миниатюрными молниями, посылаемыми неведомо откуда, из темноты)… Но нет! Теперь считается, что внутри не темнота. Каждая живая клетка – генератор энергии. Каждая клетка излучает свет. Какого цвета? Красного? Бордового? Зеленого? Цвета тела, цвета мечты, цвета серебряной крови? Или этот свет меняется – как меняется освещение в течение суток? Возможно, внутри нас год за годом восходит солнце, стоит в зените, опускается за горизонт, и тогда наступают сумерки. Тогда для него – человека, изображенного на рисунке, – это время уже наступает. Если вы внимательнее присмотритесь к изображению, то увидите, что оно отличается от общепринятого. Здесь два сердца, связанных с одними и теми же венами и артериями. Они как бы прикрывают друг друга, будто произошел сдвиг картинки, смешение красок. Но все остальное на схеме пропечаталось четко. Или это неловкая попытка художника передать движение сердца? Эскиз, первоначальный набросок – что вообще невероятно для научной иллюстрации? Все разъясняет надпись под схемой: «Феномен Огнивцева. Человек с двумя сердцами».
Это издание – дореволюционный справочник по хирургии. Всего-навсего. И то, что в нем упомянуто почти мимоходом, наверняка должно быть известно всем хирургам. Тем более спустя столетие. Но имя доктора Огнивцева не фигурирует ни в одной научной работе по медицине. И вовсе неизвестно имя его странного пациента, упомянутого на страницах справочника. Книга напечатана в Екатеринбурге в 1911 году, тираж не назван, издатель – «Общество сельских медиков и акушеров» – организация почти мифическая, зарегистрированная в городской управе в том же году и упраздненная спустя семь месяцев «за смертью учредителя», а именно – Владимира Огнивцева. Здесь же, в городском архиве, встречается еще раз имя сельского фельдшера Огнивцева, чтобы более нигде и никогда не упоминаться в официальных документах. Это, собственно, единственный след для того, кто захочет предпринять официальное расследование. К папке учредительных документов «Общества…» приложен картонный конверт, на котором черной тушью нацарапано: «Согласно завещанию д-ра Огнивцева В.Ю. сии его дневниковые записи сохраняются в архиве Управления, зане будут востребованы наукой». Однако конверт пуст.
Но кроме документов существует еще сюжет, переданный в произведении какого-то не слишком знаменитого эмигрантского романиста. Сведений о нем на берегах Сены, да и на каких бы то ни было берегах, теперь тоже, наверное, не сыщешь. Пережила без малого век только его маленькая книжка с каким-то многословным претенциозным названием. Фамилия автора уже не приходит на память – брошюра осталась за ненадобностью в одной из парижских мансард, но из нее было вырвано несколько страниц, включая последнюю – для хозяйственных нужд. Они, как ни странно, сохранились. По последней странице видно, что книга напечатана в Париже в двадцатые годы за счет автора. Действие романа происходит в Екатеринбурге в начале столетия. Фамилия главного героя – Огнивцев, он врач, приехавший в город откуда-то из глубинки. Это человек, у которого два сердца, и когда одно болит или пылает, другое остается холодным. В конце концов он погибает из-за «сердечной неритмичности», как выражается автор сего шедевра. Если это вымысел, то он не слишком удачен.
Сопоставляя книгу и медицинский справочник, можно, однако, сделать некоторые неожиданные выводы. Прежде всего тот, что по меньшей мере автор первой брошюры знаком с содержанием «Справочника по хирургии». В книге подробно описывается та же картинка, только тут Огнивцев показывает ее (увы!) любимой, а может, и нелюбимой девушке, объясняя несообразности своего поведения.
Милая, пойми, я не бессердечен – напротив, напротив!
Впрочем, вся двойственность человеческой натуры доктора в романе только тем и исчерпывается. То он безумно любит героиню, то его передергивает от самой мысли о ней. Надо думать, во время очередного «передергивания» и наступает смерть Огнивцева – по причинам, упомянутым цитатой выше.
И тем не менее при всей бесталанности автора роман, как и его главный герой, оставляет какое-то двойственное впечатление. Удивляет поразительно яркое описание самочувствия человека с двумя сердцами – из «дневника Огнивцева», которым обильно переложено повествование. И невольно закрадывается подозрение, что как раз дневники эти подлинные.
«Я засыпаю. Я знаю, что сейчас засну. Но когда почти погружаюсь в сон, одно из сердец начинает жить жизнью сна – спешить, напрягаться, замирать, а другое работает ровно и мерно. Мне не нужен стетоскоп, чтобы это слышать: я погружаюсь в ритм быстрого и медленного сна, тело вздрагивает, и эти ритмы, доносящиеся сквозь сон, будто сплетаются в какую-то безумную музыку вроде африканских тамтамов, которых, впрочем, я никогда не слышал, но наверняка они должны звучать именно так! Подобное происходит вовсе не каждой ночью, но иногда это случается и в часы бодрствования – когда есть время остаться неподвижным и прислушаться к себе».
«Не знаю, что там говорят о двойственности человека. Только об этом ныне европейцы и говорят – так рассказывал доктор Н. нынче за ужином. Ах, конечно, конечно, это нам, провинциалам, не понять. У нас совсем другие проблемы. Было глупо объяснять ему, что он говорит, может быть, с этаким символом двойственности. Тем более что он по части психиатрии, и дорога в желтый дом была бы тут вероятнее дороги на кафедру. Мне, пожалуй, не нужно ни то ни другое. А что мне нужно? Зачем я вообще сюда приехал, бросил практику, сижу у тетки на хлебах да праздно шатаюсь по этому грязному городу? Вот вам вопрос, господин Н.! Если ответ на него, как говорится, подсказывает сердце – какое?»
«Смешно и грустно. Выжить ребенком, бояться самого себя в юношеские годы, окончить медицинское училище, чтобы понять, как такое может быть, – и все только чтобы объявиться этаким феноменом, уродцем на медицинской ярмарке? Если Бог дал мне два сердца (если Бог, конечно) и здравый рассудок, чтобы об этом знать и это понять – есть же цель? Хотя вообще (и вотще – sic!) человеку дан рассудок, достаточный вроде бы, чтобы понять самого себя. И что?»
«На картинке, которую я нарисовал, сперва у человека было одно сердце. Я пририсовал второе. Но что изменилось? Ничего. Я взял карандаш и закрасил рисунок по всем правилам. Красная, артериальная, кровь проходит сквозь легкие и разносится по организму. Синяя, венозная, лишенная кислорода, возвращается из неведомого пути. Что-то остается в человеке. Вся двойственность только в том и состоит – между входящим и исходящим. Например, любовь к пище, нелюбовь к фекалиям. Но это мнимая двойственность, это цельность жизни. Если бы одному из моих сердец заблагорассудилось перекачивать только венозную кровь, а другому только артериальную – меня бы не было на свете. Откуда в них такое согласие?»
«Человек счастлив потому, что не ощущает себя существом из крови и плоти. Мне же два сердца ежесекундно, всю жизнь, с тех пор как я это понял, напоминали о смертности, о несовершенстве. Мне стоило долгих трудов доказать себе, что это на самом деле и есть высшее совершенство. Тогда я обрел способность быть счастливым – способность, которой наделены все остальные люди от рождения. И может быть, я ею воспользуюсь».

Дневники Огнивцева представлены в книге лишь небольшими фрагментами. Трудно сказать, реальные ли это заметки или более талантливо написанная часть романа. В конце концов, все это только домыслы, попытка вырвать из забвения имя одного человека – может быть, даже за счет другого.