ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ 
 

Уроки старой яранги

Рассказ про тундровую жизнь детского экологического клуба

В моей жизни не было чего-то особенного: служба на флоте, потом с геологами уехал на Север, заболел природой Чукотки, увлекся фотографией, решил остаться здесь. Растил сына. Он тогда был сложный, ершистый парень. Боялся его потерять. Но подумал: если мальчишки его возраста ищут приключений, испытаний, надо им их дать, не дожидаясь, что инициативу перехватит дурная компания. Собрал друзей сына, его с собой взял, и отправились мы в поход в тундру. Хотел одного: чтобы наше маленькое сообщество не было похоже на школу пассивного обучения, которую дети имеют каждый день в классе.
Мы строили клуб подростков с точно противоположных позиций. Назвали его «Школа странствий», но это далеко не всегда означало, что мы ходим в походы по окрестностям.

Журавлики

К первому лету пришло решение построить в тундре свой лагерь – несколько домиков, кухню, столовую. Зачем? Да просто чтобы самим научиться вполне обыденным вещам: держать молоток, работать ножовкой. Главный результат стал виден уже в августе: у ребят поменялось отношение к тому, что они делали. Когда сам построишь дом, не возникнет желания его разрушить. Подростки вообще больше не хотели ничего разрушать, они ведь научились реально, самостоятельно создавать свой мир.
Мы дали название деревне, построенной тогда, в девяносто шестом на сопке Останцовая, – Журавлики.

Охотничий домик иглу

А самый первый домик, который мы построили, был домик иглу.
Однажды мои друзья попросили взять их сына ночевать в тундру. Пусть, говорят, испытает, что означает быть взрослым и мужественным. Пусть пройдет через испытание. Сначала они подумали, я его не возьму, не рискну – дитя все-таки. Но я согласился. И он тоже. Лица у родителей стали в тот момент красноречивыми. Первый задор исчез. Мороз за 20 градусов, снег по пояс. Мы строим иглу – домик северных охотников и рыбаков. (Сначала справлялись с работой за три дня, теперь можем построить иглу и за полчаса.) Конечно, утащили в наш снежный дом медвежью шкуру, соорудили нарты из лыж. Позаботились, чтобы никто не замерз. Необыкновенно хорошо спится в снегу – как на сене!

Был один памятный очень тяжелый день, когда я решил, что из палаточного лагеря надо уходить. Ураганный ветер посрывал все наши палатки. Это случилось ночью. Ливень с градом, резкое понижение температуры на десятки градусов (с +200 до +30 ) Было жутко! Ребята, чтобы не погибнуть, набились в трехместную палатку 13 человек, и мы с трудом переждали эту страшную ночь. Тундра простирается на 20 километров, кругом болота. Транспорта никакого нет. Я подумал: нет, так мы больше не можем, нельзя шутить с тундрой. То, что я делаю с детьми, безрассудно. Бог почему-то нас спасал, и родители мне доверяли. Но, наверное, так было потому, что им казалось: город несет подросткам не меньшую опасность – дурные компании, наркотики. Уж лучше провести ночь в снежной иглу и именно таким образом испытать себя на стойкость.

Волшебное жилище

И все же чутье фотографа и художника подсказывало: наши деревянные домики не вписываются в природу тундры. Любые дощатые строения кажутся в здешнем краю искусственными, разрушают гармонию суровой северной природы. Хотелось вписать в ландшафт нечто естественное. И это могло быть только одно жилище – традиционная чукотская яранга. Вначале я купил ее за свои деньги – отпускные получил и купил – такую убогонькую, ветхую, слабую, больше из лоскутков сделанную, чем из шкур. Конечно, не ту, о которой мечтал. Но мы все-таки поставили ее, жаль, что недолго продержалась – полусгнила.
А в этом году Всемирный фонд дикой природы помог нам купить новую, просто замечательную. Я был счастлив!
Мы с детьми, конечно, понимали: яранга требует огромных усилий для сохранения. Ее надо аккуратно и вовремя снять с летовки, правильно складировать, не допустить попадания снега и влаги – столько всяческих условий необходимо соблюсти, чтобы яранга служила долго. Наша летняя яранга находилась в изумительном состоянии, несмотря на то, что уже стояла не в одном поколении. Бабушка, которая раньше жила в ней, неоднократно подчеркивала, что она передала ее мне и именно на мне теперь лежит святая обязанность сохранять ее. Даже сын за это не взялся, считая дело бессмысленным. Но думаю, я буду делать все необходимое, чтобы яранга сохранилась и мы могли жить здесь вместе с детьми. У нас ведь в «Школе странствий» есть ребята из чукотских семей. Должны же они хранить частицу своей культуры. Может, я слишком оптимистично настроен, но яранга не только часть культурной истории целого народа. Это совершенно особенная жизнь. Дети в яранге иначе, чем в палатках, ведут себя. Они приумолкают, начинают доверять друг другу. Маленький костерок, горящий в центре, объединяет всех. И полог в яранге – нечто особенное. Не то что спальный мешок. Ощущение, что никакие ветры не страшны, никакая жара и никакой холод. Раньше такого чувства у нас не было, потому что прежние наши дощатые домики, особенно если их не топить, становились холодными и нежилыми.

Бабушка Зина Кутай

Мы поставили внутрь яранги наши палатки. Честно говоря, это нонсенс. И в будущем году я, конечно, этого не допущу. Но пока именно так пришлось сделать. Во-первых, чтобы для ребят не был столь травматичен переход из палаток, а во-вторых, нам надо было, чтобы Бабушка Зина Кутай, хозяйка яранги, была с нами на равных. Дело в том, что Бабушка – совершенно удивительный человек. Тонкий, мудрый. Она уже довольно старая и тяжело больна. А в это лето, хоть и болела, никуда не хотела уезжать. Я ей говорил: вы ведь так кашляете, вам непременно нужен врач. Нет! Вот сделаю в яранге полог – тогда уеду. У бабушки совершенно другое отношение к жизни и к труду. Неразумное, что ли, не вписывающееся в наши стереотипы. У коренных чукчей так исстари было: лучше умереть, но не посрамить себя тем, что дело не доделал. Мне хочется возродить такое же отношение к труду в наших детях.
…Бабушка делала полог в яранге – комары зудят, мошка кусает. В первую же ночь я понял, что спать ей здесь невозможно. Палатку поставить на улице – так она не пойдет в нее – непривычно. Вот я и поставил палатку прямо в яранге. Вернее, внутреннюю часть палатки с противомоскитной сеткой. И бабушка в ней до конца лета прожила. Говорит, понравилось. Только она боялась что-нибудь запачкать, испортить.
Фантастический человек наша Бабушка: при ужасающе низкой по нашим меркам культуре такая тонкость, мудрость, интеллигентность! Невозможно смотреть: ест, разливает суп, режет хлеб и тут же сморкается, вытирает руки о подол. При этом внутри удивительная святость, трепет в отношении к человеку. Никогда голос на ребенка не повысит. Никогда! Мне все говорила: ты сгоришь, сгоришь. Ты должен непременно отдыхать – только это ее и беспокоило.
Какой у нее вышел полог! Когда мы пришли смотреть работу, показалось, что под этим своеобразным балдахином не хватает только жениха и невесты или сказочного принца с принцессой. А ведь это для моих ребят она полог создавала, чтобы там они спали!
Бабушка не говорила по-русски. Только по-чукотски. Но все ее внимание к нам в глазах читалось. И даже это действовало на ребят. Потому что, если делаешь что-то глупое, она так по-особенному на тебя посмотрит, сразу понимаешь – плохо сделал.
Ни с каким профессиональным педагогом нашу Бабушку Зину Кутай не сравнишь по силе воздействия на детей. Ребята жили рядом с человеком, который им ненавязчиво, неназойливо, без жесткой программы показывал естество жизни. И как-то само собой получилось, что мы становились добрее, лучше друг к другу относились. Ведь о Бабушке надо было заботиться: принести воду, хлеб, который мы только что вынули из печи, надо было ее к столу позвать…
А сама наша яранга? Ребята пытливо постигали ее культуру. На следующий год будем учиться создавать предметы быта чукчей и эвенов. Самостоятельно мастерить, делать кэмэны (деревянные блюда для рубки мяса), луки по чукотской технологии. Пусть дети еще и тактильно ощутят национальную чукотскую культуру.
Одно дело на выставке, в музее разглядывать ярангу и все эти предметы быта, другое – видеть человека в повседневных хлопотах, заботах: выделывающего шкуры, прошивающего эти шкуры самодельными нитками из оленьих жил. Какой же это каторжный труд! Когда я сообщаю друзьям, что яранга стоит 60 тысяч, многие смеются: глупец! ты отдал квартиру за свою ярангу! Я говорю им: да нет, ребята, она на самом деле стоит гораздо дороже. Просто мы сговорились на этой цене. Если бы вы только представили: ведь каждый дециметр яранги сшит нитками, приготовленными своими руками, что Бабушка сучила нитки из жил, которые сначала разбирала, потом зубами мяла, потом вила. На один стежок хватает 10 сантиметров таких ниток. А ведь у яранги – огромный купол. В ней может уместиться 50 человек. Представляете, что это за образец человеческого трудолюбия?!
Когда Бабушку в лагерь брал, действовал по наитию. А сейчас понял: правильно сделал, так и надо было…

Научная работа

Всемирный фонд дикой природы предложил нам тему будущей научной работы, чтобы дети могли участвовать в мониторинге и наблюдениях за речкой Казачкой, имеющей хозяйственное значение. И мы даже начали эти наблюдения. Но потом я подумал: у нас есть наша яранга, и из нее одной может выйти несколько диссертаций. Для ребят эта тема неисчерпаема.
Вот что, например, я имел в виду.
Все лето Бабушка собирала клайтонию – маленькое растение, которое растет в предгорьях. Листочки такие длинные, а цветы маленькие. Корень длинный и толстый. Клайтония питательна, содержит и глюкозу, и фруктозу. Чукчи и эвены ее собирают, высушивают и потом целый год приправляют ею супы. Бабушка демонстрировала нам, как в традиционной чукотской кухне используются тундровые растения. Дети видели, как она на малом участке местности, используя ресурсы, которые дает тундра, обеспечивала себя всем необходимым. Чем вам не научная работа? Оставалось только все хорошенько записать и грамотно, по-научному оформить.
Однажды Бабушка показала нам, как отмечается народный чукотский праздник Оленьих рогов. Из листочков горца живородящего она сделала густую кашу. Долго отваривала растения, потом настаивала, потом мяла, убирала жесткие стебли, еще раз мяла и затем лепила оленей, как из пластилина, приделывала им рога из маленьких ольховых веточек. Настоящий исконно чукотский обряд! Все действо происходило на глазах у ребят. И они пытались описать его в тексте.
Ребята в этом году погасили в тундре девять пожаров. Видели издалека: пожар! Мчались и гасили. Сохранили три гнезда непростых птичек. Два гнезда канюка (семейство ястребиных) и гнездо краснокнижного сокола сапсана. Один птенчик сапсана стоит 20000 долларов (по дешевке в Москве). А их четыре птенчика было. Мы сохранили всех. Уже даже это оправдывает весь наш лагерь. То есть я ребят загружаю серьезной работой, ставлю перед ними большие задачи.

Про племя романтиков

Думаю, я – земной человек. По профессии геолог, биологию люблю и знаю, много и профессионально фотографирую, для души пою с анадырским духовым оркестром. Мне кажется вся эта моя деятельность значимой, интересной, романтичной. Но когда все кинулись в бизнес, в менеджмент, в экономику, стало как-то не по себе. Я решил: надо по крайней мере маленький форпост создать, который позволит племени романтиков, к которому я себя отношу, как-то сохранить себя. Пусть хоть несколько романтиков останутся жить на свете, нельзя же всем быть прагматиками… Знаю: надо мной посмеиваются, иронизируют, но переделать себя не могу. Наверное, это крест, данность, приносящая мне счастливые мгновения.
Многие хотели со мной и с моими ребятами работать, но потом ломались. Легко, когда мы сидим в теплой комнате, пьем чай, ведем беседу, рассматриваем фотографии и не слышим над ухом надсадный, звенящий звук стаи комариной, когда мошка не жалит тебя нещадно, не свистит в ушах пурга. Можно самые великолепные планы строить. Но когда ты оказываешься наедине с детьми и с тундрой, энтузиазм чаще всего гаснет…

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"