ПОЛИТИКА ОБРАЗОВАНИЯ

Из центра – финансирование и приказы

А местной власти остается лишь создавать видимость управления: распределять и контролировать

Образовательная политика в России ведет к возрождению планово-советской структуры управления школой. Дешевый и простой способ держать школу на коротком поводке: узаконить список требований и лишить ресурса развития. Школа всегда воспроизводит завтрашний тип отношений граждан и государства. Сегодня таким типом становится бюрократическая диктатура. По школьному календарю наступают 70-е годы прошлого века.

Кто пойдет в начальники?

В одном большом сибирском городе происходит смена образовательной власти. Сильный и опытный лидер подал заявление об уходе, и местная администрация выбирает преемника. Есть достойные претенденты – яркие, амбициозные люди. Есть квалифицированные руководители, они обеспечат высокий уровень технического исполнения любых решений власти. Но энтузиазма мало.
Проблема не столько в людях, сколько в том, какие задачи может решать местный орган управления образованием. И сможет ли в ближайшее время местное самоуправление вообще управлять школой?
Дело в том, что муниципальные органы управления становятся сейчас практически лишним звеном, так же как несколько лет назад в больших городах потеряли свою надобность районные управления образования. Они лишились сметы, и в их ведении сейчас лишь опека детей, оставшихся без родителей, общее руководство и контроль.
Теперь же, с объявлением об усилении вертикали власти, началось пока малозаметное, но последовательное усечение полномочий управлений на уровне муниципалитета.
И хотя по всем законодательным нормам единственным учредителем школ пока еще остается орган местного самоуправления, фактически администрации городов и сельских районов постепенно теряют власть над школой.
В дотационных регионах, а таких в России большинство, все средства для школы идут из Москвы, и в руках муниципалитета остается только распределительная функция.
Делить не зарабатывая – вот и вся экономика школы сегодня.
А поскольку деньги идут из центра, то чем больше промежуточных звеньев, тем больше потерь. Вначале регион свое отщипнул от трансферта, потом город откусил кусочек, а еще и району что-то нужно. Пока до школы дойдет – половины денег уже нет.
Поэтому власти представляется вполне логичной передача прав выплаты заработной платы учителям на уровень региона – хотя с ее точки зрения еще более логичной представляется прямая выплата из Москвы. И никаких особых технических проблем нет: ведь платят же офицерам или федеральным милиционерам? При нынешнем развитии банковского дела «разогнать» зарплату миллионам работников образования достаточно легко.
Правительство боится это сделать, потому что опыт Мирового банка в других странах, прежде всего в африканских, показал, что централизация средств приводит к уменьшению эффективности их трат и увеличению коррупции. Поэтому вроде бы централизации нет – деньги передаются в регионы, но платит учителям зарплату все равно центр!
В лице региона. И региональное руководство постепенно забирает «под себя» функции учредительства и контроля, кадровую политику и налоги. При этом принцип остается тот же: делить не зарабатывая. Это и делает управление образованием формально-бюрократическим, а не содержательным. Для этого и нужны такие формальные, бюрократические показатели, как стандарты, по которым можно спросить со школы, не вкладывая в нее своих средств.
Фактически образовательная политика, складывающаяся сегодня в России, направлена на создание видимости реального управления. Делить деньги центра, контролировать исполнение указаний центра, восстанавливать строгую иерархию, беспрекословное подчинение и – минимум инициативности.
Вместо инвестиций в образование, которые предполагала программа модернизации, создания основ гражданского общества через усиление роли местного сообщества в управлении школой, участия учительства в определении содержания образования и тактики развития мы получили планово-социалистический характер управления школой.
Неспособность экономистов от образования задать принципиально другой тип ресурсного обеспечения школы и определяет сегодня, к сожалению, особенности национальной образовательной политики.

Магниты власти

Однажды меня спросили, что такое с моей точки зрения образовательная политика.
Единственный ответ, который у меня есть: образовательная политика – это система норм, определяющих отношения граждан и системы образования.
Тот, кто задает эту систему норм, тот и влияет на роль образования, на то, какие цели реализует система образования в целом. Это влияние и есть образовательная политика.
Мы хотим создать влиятельные гражданские структуры, организации, институты, задающие нормы отношений граждан и системы образования.
Над этим работают сообщество «Эврики», многие влиятельные политики, это пытается делать Российский союз развития образования, это было положено и в основу программы модернизации. Но проект этот дорогой, более затратный, чем, скажем, информатизация.
А денег хватает только на зарплату учителям, разработку стандартов и покупку компьютеров.
Поэтому само собой получается, что поле влияния местного сообщества, граждан, муниципалитетов сужается, бедные – они, а жесткая вертикальная структура подчинения школы бюрократии умощняется.
Возможно ли при такой образовательной политике зарождение отношений между гражданами и образованием?
Невозможно. Какие бы предметы ученики в школе ни изучали и как бы ни был развит Интернет.
Школа, встроенная в жесткую иерархическую структуру управления, предельно централизованного ресурсного обеспечения и жесткого бюрократического контроля, воспроизводит такой же тип отношения граждан к другим гражданам и к власти – иерархию подавления.
А споры относительно содержания образования, набора предметов, методик и даже учебников при этом становятся во многом вторичными и, может быть, даже бессмысленными. Потому что тип отношений, который задается самим характером учреждения, где человек вынужден пребывать, как правило, формирует мировоззрение сильнее, чем отношения, складывающиеся между людьми внутри учреждения, какими бы хорошими они ни были.
Именно поэтому мы считаем образовательную политику общественной педагогикой.
Именно поэтому тратим так много места в газете, обсуждая образовательную политику. Потому что для нас это – педагогика. Может быть, еще более сильная, чем преподавание физики или математики.

…Кто же станет начальником гороно: сильный и яркий управленец, который сделает ведомственный орган еще более эффективным, привлечет больший ресурс, но при этом школа окончательно лишится свободы… Или найдут технического руководителя, который не станет умощнять власть структуры, и конечно, пострадает ресурс самой системы, конкуренты по бюджету отхватят изрядный кусок, но школам станет легче дышать.
Скажете, что это странный выбор?
А для нас гораздо более странным является то, что сильные и талантливые люди идут не в гражданские организации или в общественные институты, а стремятся стать начальниками или в любом другом качестве попасть во власть. Это значит, что в сознании наиболее талантливых и активных граждан нет ожидания того, что в ближайшем будущем тотальное влияние власти уступит место диалогу государственных и гражданских институтов.
И судьба школы – яркое тому подтверждение.
Поэтому, с нашей точки зрения, место сильного и инициативного – в гражданских объединениях, а государственными органами власти должны руководить технические исполнители гражданской воли.
Но пока, к сожалению, все идет по-другому.
Власть, умощняя себя, ищет сильных. А школа от этого становится слабее.
Такая вот общественная педагогика, такая вот политика, образовательная.