КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА 
МАСТЕРСКАЯ 

Почему девушка живет в сундуке

Темы сочинений молодых драматургов

Я не один уже раз писала в “Первом сентября” об Экспериментальной лаборатории драматургов, которую каждое лето проводит Союз театральных деятелей России. Той самой, где над новыми пьесами в течение двух недель вместе работают авторы, режиссеры, актеры, успевая за этот короткий срок создать свободный легкий эскиз спектакля, нередко способный конкурировать с работами, на которые было затрачено гораздо больше средств и времени.
В этом году лаборатория собралась в пятнадцатый раз. Юбилей. В наше нестабильное время, когда год можно считать за два, пятнадцать лет – большой срок. Естественно, многое успело перемениться. Из затерянного среди костромских лесов Щелыкова перебрались под Тарусу, поближе к Москве. Тоже живописные и “намоленные” места. Прервалось многолетнее сотрудничество с американским центром Юджина О’Нила. Несколько сократились сроки работы. А главное – прежние участники лаборатории из начинающих драматургов превратились в известных. Их пьесы не только ставятся (даже при явном отсутствии у театров интереса к современным нашим авторам), но и переводятся на разные языки. Не изменилось одно: стремление лаборатории находить все новых и новых талантливых драматических писателей, выуживая пьесы не только из околотеатральной тусовки, но и из произведений, присылаемых отовсюду. В этой открытости – один из принципов и главная заслуга лаборатории. В этом же – ее чуткость к перемене творческих ориентиров, связанных с вхождением в жизнь искусства “новейших” русских, так удивительно не похожих на их “новых” предшественников.
Так получилось, что этим летом на занятия лаборатории собрались драматурги молодые. Самому старшему – двадцать восемь. Их жизненный опыт формировался уже в новой России. Не только времена застоя, но и первые годы перестройки для большинства из них – прошлое, прожитое в младенчестве. Они пришли в мир, изживший всяческую унификацию, конечно же и эстетическую. Потому пять показанных пьес отличались одна от другой и по восприятию жизни, и по тем художественным тенденциям, что в них отразились.
Иннокентий Афанасьев в “Песнях сундука” (экстравагантной истории про девушку, которую отец воспитывает в сундуке) свободно использует любые сценические приемы, легко и естественно переходя с одного сценического языка на другой. Возникает мир странный, где откровенный балаган оборачивается иронически-серьезным детским “ужастиком”, соединяясь с мотивами экзистенциальными, с внезапными психологическими прозрениями. Плоть жизни, ее мистическая тень и знаковое ее отображение сосуществуют. У приехавшего из Мордовии Данила Гурьянова в пьесе “Запах легкого загара” – совершенно иной театр. На первый взгляд драматург просто рассказывает нам историю про необыкновенную любовь двух очень надолго разведенных жизнью людей. Но герои этой пьесы подчиняются не столько обстоятельствам или установленным обществом законам, сколько внутренним своим побуждениям. Любовь дает им право и силы противостоять всему. Кого-то пьеса заставит вспомнить про “мыльные оперы”. Но на самом-то деле в ней явно ощущается возникающий сегодня (как реакция на всепроницающую унификацию) неоромантический взгляд на сущность человека, на его “штучность”. Своего рода художественный антиглобализм.
Пьеса Андрея Озолина “Вчера” – комедия, действие ее происходит в приюте для престарелых. Автор создавал модель (вполне соответствующую сегодняшним нашим реальностям), где все прожитое старшими поколениями отодвинуто новыми процессами и целями в социальную резервацию. Молодой, легкомысленный, напоминающий Хлестакова директор приюта и его подопечные с их никому не нужным прошлым – это внешне очень забавная, а по сути вполне драматическая сюжетная конструкция, в которой причудливо отразился нынешний общественный климат. У Александры Колесниковой (ее соавтор Семен Пападюк) в пьесе “Фауна” тоже возникает искусственная модель: зверинец, человек сидит в клетке, на него смотрят остальные персонажи. Смотрим и мы вместе с ними. В финале происходит внезапное перевертывание пространства: оказывается, это мы в клетке, мы – “фауна”, а он – свободен. Это агрессивный театр, заставляющий вспомнить пятидесятые–шестидесятые годы с их беспощадными по отношению к публике хепенингами. Пожалуй, только “Семечек стакан”, пьеса Надежды Колтышевой (Екатеринбург), целиком укладывается в рамки бытовой традиции. Встречаются две уже далеко не юные женщины, бывшие подруги, чьи судьбы сложились по-разному. В результате долгого их разговора выясняется: та, что казалась вполне преуспевшей, на самом деле одинока, несчастна и не имеет воли, чтобы изменить свою жизнь.
Вот такие разные пьесы. И все-таки, на мой взгляд, было между ними нечто принципиально общее. На обсуждениях одна из гостей-критиков настойчиво спрашивала: “Почему вы не пишете о своем поколении, почему в ваших пьесах так много проблем, связанных с жизнью и проблемами старших?” Вразумительного ответа не последовало. Его и быть не могло, потому что практически в каждой из пьес реальность отражалась в ее перемешанности, в единстве-зависимости судьбы одних поколений от судеб, идей, практик других. Жизнь не разделялась возрастными границами. Но она структурировалась “детским” сознанием тех, кто несет с собой совершенно иной социальный опыт, накопившийся в годы детства и юности, проведенные совсем не так, как проводили их не только отцы, но и старшие братья. У них свой угол зрения, свой способ кадрирования. “Новейшие” пытаются рассказывать не о себе как о чем-то отдельном. Они вглядываются в доставшийся им от нас по наследству мир. Их занимает природа общества, в которое они должны интегрироваться.
Взгляд их сосредоточен и пока что не ангажирован. Он лишен политизированной суеты, традиционных для закрытого общества предпочтений и фобий. Он свободен от эстетических можно–нельзя, но при этом все же подчиняется дисциплинирующим законам свободно избранного для себя художественного пространства.
Для искусства, по-моему, это хороший знак.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"