ПИСЬМА К УЧИТЕЛЮ 
 

Слово, которое возвращается к тебе

И тогда наступило время усваивать уроки моих учеников

Лет десять назад театр Роберта Стуруа показал в Новосибирске спектакль “Евангелие от Якова”. Прежде я не раз видела его в Тбилиси, но, как оказалось, не увидела главного.
А дело в том, что мои ученики жестко зафиксировали момент возникновения школы в спектакле. Она появляется именно тогда, когда человек оказывается способным вести сложный диалог. “Школа существует как место, где осуществляется связь поколений и отдельных людей с помощью слова. А потом вновь появляется вертикаль: молитва, свеча, зажженная ребенком, уходит вверх. Туда, откуда явилось слово” – так написала ученица Лиля Холодарь, погрузив меня в размышления над природой учительского и ученического слова. Если все дело обстоит именно так, как утверждают театр и Лиля, значит, от характера наших словесных взаимоотношений зависит судьба многих явлений, в том числе и таких: зажжет ли ребенок свечу, направит ли он ее вверх, откуда явилось слово, или вернется в горизонтальное состояние, когда человек произносит слово, не ведая, какой смысл в него заложен. “У Слова есть своя собственная жизнь, и, чтобы понять ее, нужно идти к истокам, к сотворению” (Лиля Холодарь).
Как живет слово на уроке? Как соотносится с жизнью наших детей? Как ощутить тот момент, когда слово, нами сказанное, уже живет не по нашей воле, а по законам собственной природы? И наконец, может, самое важное для учителя – как мы помогаем рождению Слова самого ребенка, непохожего на наше. А что, если суть школьного обучения состоит именно в искусстве пробудить в ребенке СЛОВО? Способствовать прорастанию в человеке его собственного, уникального, неповторимого слова. Главного инструмента подлинного развития. Саморазвития. Здесь важно не опоздать.
А там уж – как Бог даст. Драма учительского существования (в частности) состоит в том, что к нам редко возвращается детское слово, свободное от педагогических привязок. И временами кажется, что слово уходит в пустоту. На этот раз судьба предоставила мне возможность вглядеться в детское слово. Цена этой возможности оказалась слишком высокой.
Ее цена – жизнь.
Итак, все по порядку.

...В 1996 году я вошла в 3 “Б” класс со “Школой для дураков” Саши Соколова. Речь, конечно, шла только о фрагменте (эпизод, где говорится о ветке сирени). Студент-психолог Володя Трусов ходил с этим текстом из класса в класс, убежденный в том, что школьная литература не воспитывает главное – чувство Слова. Мы искали возраст, в котором еще сохранялся детский синкретизм. Дошли до 3 “Б” класса и в нем осели. Это особая тема разговора. Но сейчас не об этом.
С детьми 3 “Б” класса я перешла в пятый и намеревалась, как уже было не однажды, довести их до 11 класса. Я уже доподлинно знала, что Пушкина надо не изучать, а проживать. Дление текстов в жизни ребенка – вопрос принципиальный. Когда к одной и той же книге возвращаешься на разных возрастных этапах, книга прирастает жизнью. Она становится зеркалом, в которое дитя растущее вглядывается. Надвигалось новое тысячелетие. Я готовилась перейти в него со своими учениками, не предполагая, что встречу это тысячелетие прикованной к больничной кровати. Надежд выбраться не было никаких. Пафос прихода ветров нового века гасился недугом.
...В больницу начали приходить первые детские письма. По почерку я определяла каждого, но не могла прочесть ни одной строчки. Эти письма были из той, другой жизни. Примирение со смертью нарушалось детским словом.
Письма пролежали полгода. Когда чуть забрезжил рассвет, я потянулась к ним. И началось мое новое открытие тех, кому было всего-навсего девять лет, когда я открыла дверь в 3 “Б” класс.
За год писем набралось много. Самым поразительным оказалось для меня появление новой территории, на которой шел наш разговор. Эту территорию я назвала бы территорией свободы. Территорией прямого детского слова.
Мне стало больно от одного сознания, что самые напряженные моменты взросления моих детей прошли без меня. Я и раньше догадывалась, что владею самой удивительной профессией на земле, но мысль, что самое важное в жизни детей миновало меня, долгое время не давала покоя. Это только по внешнему рисунку нашей профессии кажется, что мы многое даем детям. Внутренний расклад наших отношений другой: мы, взрослые, получаем. Они нас одаривают. Жесточайшая ирония судьбы состояла в том, что это понимание пронзило мое сердце в момент, когда я не могла подняться с постели.
Потом я читала письма заново, осознав, что связь учитель – ученик все-таки прервалась. И тогда наступило время усвоения уроков, которые уже теперь дети мне преподали (осознанно или нет).
Когда-нибудь я, возможно, напишу об этих уроках. А сейчас... Прочитайте часть этих писем, как читала их я. Они интересны не отношением к учителю, а возможностью заглянуть в тайное тайны – во внутренний мир наших детей.

ВРЕМЯ

Так подумаешь: что я такое по сравнению с человечеством? Что мои тринадцать лет с миллионами жизни планеты? Не может быть, чтобы я ничего не значила в этом огромном пространстве.
Иногда возникает желание родиться заново и в этой новой жизни не делать ошибок. Это Тургенев сказал: “Счастье, как и здоровье, не замечаешь, когда оно есть...”? Я себя сейчас странно очень ощущаю, будто я душа, которая переходит в разные тела со своим опытом.

Аня Гунькина

* * *

У нас с Катей Ткач и Олей Ситник есть тайна, в которую мы хотим вас посвятить. Мы были в Академгородке, в парке. Увидели круг (очень ровный) из семи красивых деревьев. Таких больше нигде не было. Мы в него зашли и пообещали, что встретимся здесь же ровно через десять лет.
С одной стороны, кажется, что десять лет – это так много... Но если подумать, я даже оглянуться не успею, как окажусь в этом круге. Читая свой дневник, я вижу, как пролетает время, и сердце сжимается так, что становится меньше в миллионы раз...

Алена Яровикова

* * *

Знаете, какой парадокс я обнаружил: обустраивая свою жизнь как лучше, люди тем самым убивают себя и возможности жизни на Земле. Чем лучше пройдет год, тем меньше проживет Земля. Человек произведет много товаров, создаст мощное оружие, заработает много денег. Засорит реки и моря. Уничтожит природу. Если допустить, что жизнь просчитала каждую мелочь, тогда и время – это тоже важнейшее явление природы.
Почему случилось так, что я родился именно тогда, в определенный момент? Тринадцать лет назад. Затем, чтобы увидеть чудо нового тысячелетия?

Костя Темкин

* * *

Не знаю, как для кого, для меня этот год выдался тяжелым. Много свалилось забот на мою голову. Усердно занимался без вас литературой, чтобы не потерять навык мыслить. А мне еще просто хотелось пожить.
...Вот уже и новое тысячелетие. Очень жалко, что я не доживу до следующего тысячелетия, да и никто из моих родственников не доживет.
А представьте себе, что время остановилось. Люди живут и не стареют. Я заметил, что многие старые люди хотят уйти из жизни. Хочу, чтобы старики жили дольше, но я не могу видеть, как они мучаются.

Гриша Лащенов

ВОЙНА И МИР

Недавно было 9 Мая. И вот вижу я, как старички и бабушки идут по Красному проспекту. Им уже по 80 лет. Еще немного, и их не будет. Кто тогда будет ходить по проспекту с орденами на груди? Вчера была на кладбище у дедушки. Прохожу и вижу столько могил. Аж страшно становится. Отдельное место отведено для военных, погибших в Великой Отечественной войне, а рядом находится место для тех, кто погиб в Чечне.
Сколько можно пополнять это кладбище людьми? Мой папа часто говорит, что все в жизни происходит относительно чего-то. Война относительно мира. Мир относительно войны.
Сейчас “мир” приобрел двойное значение: война происходит без перемирия, и война происходит в мире (на всей земле). Жизнь равносильна смерти? У жизни такие же права, как у смерти.
...Когда мы умираем, чаша весов находится на предельно высокой точке. Смерть давит на весы, и тогда мы узнаем истину жизни.
Недавно я прочитала рассказ Эдгара По “В смерти – жизнь”, и я поняла, что смерть и жизнь заключены в замкнутый круг, из которого никто никогда не сможет выбиться.
И напоследок хочу представить вам цитату из рассказа Эдгара По “Человек толпы”: “Сердце самого закоренелого злодея в мире – книга более гнусная, нежели “Садик души”... и, быть может, одно из самых величайших благодеяний Господа состоит в том, что она “не позволяет себя прочесть”.

Наташа Латкина

* * *

Включаю телевизор. Я уже знаю, что происходит в Америке. Вчера я плакала. Я видела, как рушились дома. А вот американская девочка. Она видела это на самом деле. Она попала в больницу с нервным срывом. И знаете, от меня до этой девочки один шаг. И от тысячи людей-зрителей до тысячи людей-очевидцев тоже один шаг. Только этот шаг слишком велик.
Для одних это останется кусочком истории, а для других – разобьет жизнь вдребезги. И это страшно.
Понятие солидарность очень обманчиво и лживо. А сочувствие недолговечно.

Катя Ткач

О ФИЛЬМАХ И КНИГАХ

...Это уже седьмой фильм Занусси, включая “Императив”, который мы с Вами смотрели в Польше. Здесь Майя Комаровская совсем молодая. Я заметила, что каждая ее роль имеет продолжение в другой. Я рада, что посмотрела “Квартальный отчет”.
...Особенно меня поразил переход героини в свободный, незакрепощенный мир. Марта, залитая солнцем, натянутая как струна. Она на батуте. Камера переходит на ноги, на уровне которых расположено окно. А через него весь зал заливается светом. На самом деле мы видим реакцию Марты на перевернутый мир, в котором оказывается так много свободы и счастья. Она понимает, что на жизнь можно смотреть и с другой стороны. Меняется ее мироощущение. Она летит и смотрит вверх. Когда кадр заканчивается, она слышит крик. Она потеряла любимого человека. Ей придется возвращаться туда, откуда она пришла. Людям нельзя быть по ту сторону жизни. Их там не жалуют.
Пришел мой папа. Спросил, о чем фильм смотрели.
– О смерти, – сказала я. – О смерти мечты и любви.

Катя Ткач

* * *

Мы с Лешей провели эксперимент. Мне показалось, что у Шекспира некий магический слог. Когда читаешь сам, это незаметно, но как только мы начали читать по ролям, герои сразу оживают. Появляется интонация. А эксперимент состоял в том, что мы предлагали читать по ролям людям неопытным в этом деле. Эффект был ошеломляющий.

Яша Вебер

* * *

Денис Тепляков решил, что вопрос “быть или не быть?”, который задает Гамлет, инстинктивный. Рано или поздно его задает человек. Но я все время думаю, откуда послана Гамлету мысль о мести? Сначала нам может показаться, что эта мысль от Бога. Ведь он, подобно Иисусу, просит Бога пронести чашу мести мимо него, если это возможно. Я считаю, что сатана и Бог являются человеку так, что он иногда не может понять, чей дар получает. Почему голос отца слышен снизу, а не сверху?

Давид Гветадзе

* * *

Продолжаю читать книги от начала до конца, как вы учили, ни выпуская ни буковки. Если случайно забегаю вперед, улавливая только сюжет, возвращаюсь назад и читаю сначала. Сейчас читаю Гессе и Зюскинда.
Одновременно со мной “Повесть о господине Зоммере” Зюскинда читал мой папа. Он спросил меня, о чем эта книга. Он спросил не потому, что хотел проверить мою память, а потому, что ему действительно было интересно знать, что я думаю.
Я сказала, что это книга о человеке, рядом с которым жила смерть. Но не сама по себе как таковая, а в душе старого господина Зоммера, который всю жизнь от нее бежал. Грустное, ироничное, пронзительное произведение.
...По телевизору идет фильм “Восток – Запад”. Оказалось, что я почти ничего не знаю о тех временах. Сейчас я хорошо понимаю весь этот кошмар. Господи! Какой ужас! Это невозможно комментировать. Извините.
Эльвира Николаевна, не позволяйте себе думать, что вы в чем-то перед нами виноваты. Потому что это не так! В том, что случилось, никто не виноват. Скорее всего мы виноваты перед вами. Простите нас за все. Постарайтесь вспоминать нас такими, какими мы вам всегда нравились.

Катя Ткач

* * *

...Почему-то сейчас я вспомнил самый первый урок рисования и наши размышления на уроках. Меня захлестнула волна воспоминаний о тех фильмах, которые я имел счастье видеть. Я боялся начать писать сочинение, но потом никак не мог остановиться. И вдруг мне стало страшно: а если все это исчезнет, к чему я уже привык, как к повседневному умыванию?
Ведь мне это необходимо как воздух. Я буду стараться, чтобы это осталось. Понимаю, что моей жизни не хватит, чт обы прочитать все книги.

Женя Крутасов

* * *

Совсем недавно прочитала “Трех товарищей” Ремарка. Я плакала от горя и счастья. Радовалась, что у меня есть возможность читать такие книги.
Мой дедушка после свадьбы дал прочитать моей бабушке Ремарка. Дедушка ушел добровольцем на фронт, когда ему едва исполнилось восемнадцать лет. Он обожал Ремарка.
Когда я читаю Бродского, то расплываюсь в улыбке. Знаете, почему? Я слышу ваш голос. Да, я слышу ваш голос. Вы произносите строки шепотом. Представляю вас с книжкой в руках. Очень скучаю о вас. Но через стихи Бродского я могу соединяться с вами в пространстве моего сознания.
Эльвира Николаевна, если Бог лишает нас физической силы, надо пускать в ход душевную и моральную. У вас ведь ее много. Постарайтесь как-нибудь.

Юля Шур

О ЖИЗНИ СРЕДИ ЛЮДЕЙ

Мой дедушка умер, когда мои родители еще не поженились. Бабушка осталась одна. Она очень долго переживала и винила во всем себя.
Не так давно она встретила человека, и они понравились друг другу. Прожили вместе 2,5 года. Бабушка была на седьмом небе от счастья. Мне он не нравится. Нигде не работал, повис на ее шее, притворялся больным, ничего не делал, а она и так немолодая, да еще ухаживала за ним. А он как будто издевался над ней. Я решила с ним поговорить. Я ему высказала все, а когда он пришел домой, то у него случился приступ. Его увезли на “скорой помощи” и положили в реанимацию. Я жутко испугалась. Бабушка пришла вся в слезах. Врачи сказали, что скорее всего он умрет, а я не могла поверить в то, что это я его убила. Он чуть не умер. Три дня он пролежал в реанимации. Я молилась каждый день. Ведь для бабушки он был счастьем. Через три дня его перевели в “сложную” палату.
Прошел месяц. Он устроился на работу. Правда, дворником. Бросил пить. Сейчас хочет бросить курить. Все нормально теперь. Надеюсь, так и дальше будет.

Д.С.

* * *

Уже в третий раз читая “Над пропастью во ржи”, в героях узнаю себя и моих окружающих. Иногда мне кажется, что в книге собраны все особенности человечества.
“Жизнь действительно игра, мой мальчик, и играть надо по правилам”. Но какие это правила? Кто их установил?
“Попадешь в ту партию, где классные игроки, – тогда ладно. Куда ни шло, тут действительно игра. А если попасть на другую сторону, где одни мазилы, – какая уж тут игра?”
Все так происходит и в жизни. Отчего люди попадают “на другую сторону”? Это судьба?
...Ну почему нам всем бывает так плохо, так ужасно на душе. Иногда охота убежать от всех, от всего, что так мешает нашему счастью. Наверное, даже я бываю для кого-то несчастьем и помехой. Я не боюсь умирать, я боюсь той боли, которую буду испытывать. Умирать никому неохота, хочется просто исчезнуть.
По возвращении из школы увидела около подъезда своего дома странного мужчину. Я даже боялась пройти мимо него.
И что это за жизнь? Боишься зайти в свой подъезд, боишься идти по улице. Это во всем мире так или только у нас?
Интересно, а кто эти люди, которых мы сторонимся? Они больны или кем-то забыты? От них жизнь отвернулась? Им некуда податься? Как вырастает на жизненном пути человека стена, через которую он не может перебраться?

Наташа Латкина

В ПОИСКАХ СМЫСЛА

Знаете, я заметила, что в последнее время меня стали интересовать такие вопросы: как мы живем, какая цель нашей жизни, что такое человек, любовь, общение и, наконец, что такое счастье?
И я решила как-то представить себе это счастье, нарисовать его картину. Понять его сущность. Вот что у меня получилось.
Считаю, что наша жизнь – это огромное количество линий, которые при столкновении с другими меняют свое направление. Каждая из них – это линия человека. Жизнь – это такая матрица, в которой все важно, и обратно нам не вернуться, не поменять наш выбор. По-моему, надо осознать все, что ты делаешь, ибо каждое решение – это шаг будущего. А неудачи, падения, срывы? Какой вкус они придают счастью? Может быть, это они создают жажду жизни? И ты в конце концов понимаешь, что счастье – это и победы, и поражения. Без мук получить счастье нельзя. Я счастливая, потому что живу и люблю и (надеюсь) любима. Иногда яркие вспышки ждешь не один год.

Аня Гунькина

* * *

Я хотел бы поделиться с вами, Эльвира Николаевна, своими соображениями о мире. Зачем я родился? Жить, как жил Толстой, невозможно. Так можно только умирать. Чем старше я становлюсь, тем жизнь страшнее. Наверное, мы правда все согрешили. Если мы не удержимся у Бога, мы попадем в ад.
Жизнь – это что-то вроде колонии. Если мы ведем себя хорошо, к нам относятся лучше. Дают нам лучшее место. Если плохо – нас бьют и гонят куда-нибудь.
Если бы за каждый грех мы сразу попадали в ад, то на Земле бы уже никого не было. Я все думаю, как не выйти за рамки круга, кем-то очерченного.
Я знаю: чтобы я ни делал, жизнь не изменится. Я сам могу очень сильно измениться. Но я не хочу. Лучше уже не стану.

Б.И.

* * *

Мне надоело, что все беды сваливаются на меня. Все чаще мне хочется стать просто обыкновенным учеником. Таким, как все. Некоторые из моих близких становятся мне чужими, и меня постоянно ломает: то, что мне нравилось раньше, уже не радует меня. Мне страшно, когда подумаю, что со мной будет дальше.

Яша Вебер

* * *

Я начинаю понимать, что люблю вещи вокруг себя. Недавно мне приснился сон, что я спасала свою кошку. Вы себе не представляете, с какой любовью я спасала свою Клотильду. Я была счастлива, когда проснулась. Во мне смешивались разные чувства. Мое сердце радовалось так сильно, что чуть не разорвалось.

Юля Шур

ЭТО НЕ СУМАСШЕСТВИЕ. ЭТО ЛЮБОВЬ

Иногда, карябая прутиком на песке чье-то имя, начинаешь угадывать – сотрет ли следующая волна то, что ты написал. Ты уходишь, не оборачиваясь, и свято веришь, что написанное тобой неуничтожимо, и лишь позже реально понимаешь, что время стирает и память, а не только неверный песок.
Но чувства остаются. Они ведь внутри. В сердце, в душе навсегда.
И я хочу, чтоб вы знали: навсегда – значит, навсегда! А не на какой-то период пока я жива. Надолго. Навечно.
Иногда такое ощущение, что чего-то хочется, но чего – ты понять не можешь. Когда это происходит со мной, я делаю вот что: поздно вечером выхожу на улицу, сажусь на скамейку и начинаю улыбаться. Уносишься куда-то вверх, по вертикали. Ты смеешься звонко, как смеялась только в детстве, – беззаботно. Прохожие думают, что ты сошла с ума... Это не сумасшествие. Это любовь. Любовь ко всему на свете: к жучку, учителю, травиночке. Если такое чувство возникает – значит, Господь не забывает нас. И мы не покинуты... И я не забуду....

Лида Павлова

...Вот я и дома. Второе сентября я встретила в Кош-Агаче, в пятидесяти километрах от Монголии. Ах эта Монголия! Монголия поэтов начала ХХ века. Я здесь спасалась от страха. Страха войти в свою школу, в которой проработала четыре десятилетия. Страха встретиться с детьми, которых уже не буду учить. У них другие учителя.
Бродила по казахским и алтайским школам. Лицезрела Будду XVI века и стрелу дотюркского периода. Внимала тайным беседам алтайских гор с небесами. Жила в юртах на стойбище.
Ты прав, Виктор Пелевин, у каждого должна вызреть своя Монголия. Внутренняя Монголия.
И 13 сентября я вошла в класс к детям, которых не видела два года. Меньше всего я хотела бы слез на этом уроке. Вошла. Они встали. Какие взрослые и какие красивые... Поняла, что произнести не могу ни одного слова. Повернулась к доске. Взяла мел.

“Здравствуйте!
В это трудно поверить, но я вижу вас.

Эльвира Николаевна”

Они все поняли. Достали листочки и написали: “Здравствуйте...”
Я отошла в лаборантскую комнату на десять минут. Унять волнение. Я же учитель. Я хочу снова провести урок, а не вечер соболезнований.
В руках спасительный томик стихов Бродского. Первый том. Вот сейчас они закончат писать, а я предложу им, как всегда, назвать страницу. Наугад. Оля Ситник первой крикнет: “71”. Открою труднейший текст о том, что в каждой музыке – Бах, а в каждом из нас – Бог. А еще я прочту, что каждому не только свой храм, но и свой гроб. И уже не вздрогну. Я же веду урок. Кто сказал, что катарсис – удел искусства? Катарсис – это суть нашей профессии. В горниле урока, если мы правильно понимаем свое дело, должны перебродить все наши горести и беды. Мы можем выйти из них через наших детей, через сопряжение их жизни с жизнью искусства, где наша боль уже и не боль вовсе, а нечто другое, спасающее нас.
Вот эти листочки.

ОСКОЛКИ

Это действительно невероятно, но мы с вами снова увиделись. И как будто не было временной пропасти, ни пропасти нашего с вами расстояния. Вновь 5 минуток тишины в начале урока – затем осколок. Как это все знакомо и родно для меня. Будто бы это часть моей жизни, хотя так оно и есть. Честно говоря, я так ждала этого момента и так сильно его ждала, что, несмотря ни на что, где-то в глубине души я знала, что когда-то снова случится – и вот оно! Я очень волнуюсь... Надеюсь, что утраченное легко восстановимо, если оно живет до сих пор во мне. Я очень рада нашей встрече! Как только я узнала, то сразу же позвонила маме, она тоже была очень рада, счастлива. Слава Богу, что это случилось. Надеюсь, что мы с вами будем переписываться.

Лидия Павлова

* * *

Это лучшее, что может прийти так же внезапно! Удивительно, как трудно теперь ощутить ваше присутствие. Трудно не в смысле тяжело... а просто невероятно. Господи, Эльвира Николаевна, здесь ведь не нужны слова. Ведь нам с вами... Просто слов не находишь... Мы, наверное, сильно изменились. И так радостно слышать ваш голос. Как давно мы не слышали вашего голоса! Как нам не хватало вас! Никто не смог нам заменить вас. Никто не смог заменить мне вас. И это истина. Что бы мы сейчас ни сделали, о чем бы ни говорили, мы ведь вместе. Пусть сегодня... И, может быть, вы снова уедете, но я буду жить теперь с новой точки отсчета, со встречи с вами. Мы, наверное, никогда не говорили вам этого прямо, но все, я уверена, мы все очень любим вас. Потому что по-другому и быть не может. Потому что нет другого пути, и то, что вы оставили нам, то, что вы отдали нам безвозмездно, просто потому, что нам повезло (а нам очень повезло), это никогда не исчезнет... Это вечно.

Екатерина Ткач

* * *

Случилось то, что я называю истинным возвращением. Это когда что-то хорошее, истинное, душевное прошлое возвращается и становится новым. Абсолютно новым, но мы смотрим на это тем же взглядом, которым смотрели тогда, когда это новое было для нас старым.
Спасибо вам, что вы вернулись.

Михаил Казарновский

* * *

Даже когда вас не было рядом, я все равно жила по законам, которым вы меня научили. Господи, я так благодарна за то, что случилась такая встреча.
Вы и раньше уезжали в командировки, потом возвращались, мы вас встречали... Такое ощущение, что и теперь вы вернулись к нам и все по-прежнему, обстановка прежняя. Правда, еще не начался разговор, еще не начался диалог, но в воздухе все то же чувство ожидания перед погружением в мир поэта, писателя, иногда нас самих.
Какое-то дикое чувство восторга во мне, не могу его сдержать!..
Я очень люблю вас.

Ольга Ситник

* * *

Я тоже не могу поверить, что вновь увидел вас, но это так! Каждый урок литературы с другими учителями я сравнивал, чем отличались ваши уроки от тех, что проходили без вас. Я не смог найти различия, но все же они чем-то отличались! Может, вы мне подскажете?

Костя Темкин

* * *

За это долгое время все мы очень изменились. И не только мы, но и вся жизнь стала течь совсем по-другому. Я писала вам, я ждала и понимала, что вся моя прожитая жизнь, все, что со мной происходит, все, что я чувствую, не важно. Что грусть, разочарование, радость – все это прекрасно. И тут я снова вспоминаю фразу: “Все, что ни делается, к лучшему”. Каждый день в моем дневнике можно увидеть эту фразу. Она меня успокаивает, и я всегда, в любом случае надеюсь, что все будет хорошо. Моя подруга недавно сказала, что очень тяжело жить с оптимистическим настроением. Я долго спорила, ведь, во-первых, очень тяжело понять поведение другого человека. Во-вторых, очень легко судить по себе. Она сказала: “Ты вспомнишь мои слова, когда к тебе придет несчастье. Тебе будет очень тяжело перенести его”. На что я ответила: “Я всегда буду думать, что все будет хорошо, ведь сказать, что все плохо, намного проще, чем жить с верой в душе о том, что жизнь имеет не только черные полосы, но и белые. И их поровну, просто когда мы счастливы, мы не замечаем времени, мы не замечаем того, что счастье кончится, и только тогда, когда мы что-то теряем, – только тогда мы начинаем это ценить. Это и есть истина, о которой должны знать или догадываться все”.
Спасибо вам! Все будет хорошо!

Наташа Латкина

* * *

Простите меня, дорогая Эльвира Николаевна! У меня рука дрожит и дыхание перехватывает. В этот радостный день я могу только плакать, хотя нужно радоваться и улыбаться. Все это время, которое я вас не видела, я думала и вспоминала. Но очень трудно вспомнить, когда вас нет рядом. Сейчас я смогу быть красноречивой. Хотя я с трудом могу что-то говорить. Теперь мне остается надеяться, что вы не покинете меня и даже если будете далеко, все равно вспомните, что была у вас такая ученица – Юля Шур. Она знала вас долгое время и будет помнить всю оставшуюся жизнь. Я не могу говорить, я просто хочу слушать вас, ловя каждую мысль, каждое слово. Это, возможно, странно, но для меня это очень приятно. Я буду писать, это самое главное.

Юля Шур

* * *

Именно вы показали нам, что такое мыслить и как это чувствовать себя творцом мысли, пускай чужой, изложенной в произведении других людей, но все же творцом, так как, возможно, сам автор не доходил до того или иного заключения.
Я рад! Я счастлив! Я искренне счастлив тем, что мы встретились с вами в такой замечательный день, который подарил нам Бог. Мне только нужно вам сказать, что я просто теряюсь. У меня (буквально вчера) возникала мысль о том, что я не способен мыслить, как прежде. Но сегодня, когда я увидел вас, я понял, что я все еще могу мыслить, потому что я должен мыслить для того, чтобы именно через нас, а возможно, и через наших потомков жила мысль о вас, о вашей замечательной профессии, о ваших мыслях, идеях и вообще о вашем вкладе в мировую, я подчеркиваю – в мировую, литературу и мысль. Я переполнен чувствами! И не могу больше писать, потому что все, что осталось, я лучше скажу позже.

Борис Будилкин

* * *

Я молилась Богу о вас, чтобы он дал вам силы и оставил родничок жизни в вас. Он это сделал. Это укрепляет веру и надежду...
Я не представляю, что будет дальше, что произойдет в наших жизнях, но я верю, что они будут наполнены смыслом и глубиной.
Честно признаться, в моей душе существует страх и в то же время любопытство. Какие произошли изменения. Я осознаю, что произошла переоценка жизни, но смогу ли я понять вас, не пережив этого и не испытав. Я знаю, что не дотянусь до вашей планки, но я очень хочу стараться взять от этого общения что-то истинно важное и ценное для меня. Потому что мне предстоит прожить свою личную жизнь, и я хочу сделать это достойно и с осознанием того, что я для чего-то была создана, и я нашла свое предназначение.

Аня Гунькина

* * *

Здравствуйте, Эльвира Николаевна!
Меня вы, наверное, не знаете, потому что я не учился у вас, но я учился с вашими учениками. Я удивляюсь их знаниям литературы и умению четко мыслить и разбирать произведения, и я узнал, что вы их научили мыслить, говорить и не стесняться своей мысли. Я представляю, каким умом и образованием обладали вы, потому что именно такого учителя мне не хватало.

Андрей Жилин

* * *

Скажу правду. Я уже не надеялся вас увидеть. Я уже не знал, что думать. Многие ушли и поверили в разное. Я думал уже, что вы уехали в Москву и нашли другой класс, лучше нашего. Мы все изменились, я в том числе. И я знаю, я стал человеком намного хуже, чем был. Я часто опровергаю то, что говорил сам.
Наверное, это злая жизнь заставила измениться. Мне часто кажется, что добро в реальном мире не существует. А тот, кто слаб, – тот умирает. Что люди – это те же звери, которые нисколько не возвысились над животными, у них просто больше мозгов или есть единицы, кто держит весь наш мир.

И.Б.

P.S. Уже после урока Давид Гветадзе вручил мне листок. Это было стихотворение, которое он написал на уроке.

Если ты в жизни
как перст одинок;
как перст на руке.
Если ты внутри себя пуст,
то как узнать, что у моря
есть берег?
Надо разбиться о прибрежные
рифы,
и после этого ты поймешь,
что хлыст быкам вечен,
как богам крест,
но ты сам себя распнешь
и взвоешь от ран.
Ведь кто сказал,
что Бог всегда несет
утешение?

Давид сказал, что каждый имеет право спровоцировать конфликт с небом и, проиграв этот конфликт, обрести в себе новые силы...
Уже вовсю звенел звонок, а мы снова были в мире Бродского как учитель и ученик, готовые каждый раз сменить свои позиции, чтобы приблизиться к сути...

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"