ПОЛИТИКА ОБРАЗОВАНИЯ

Стандарт – ошибка, в которой стыдно признаться

А скоро будет еще и поздно

В плену утопии

С.Л.Соловейчик называл одной из самых главных опасностей для школы утопии, в плену которых оказывается не только учительство или руководство, но прежде всего – общественное мнение. Ситуация со стандартом в образовании сегодня нам представляется как раз такой утопической. Действительно, многим гражданам кажется: если разработан законопроект, если истрачены миллионы долларов, если этим занимаются столько лет правительство, и Дума, и наука, и регионы, значит, дело важное? Иначе зачем?
Но в нашей истории и даже уже в нашей жизни так нередко было: и коллективизацию проводили, и кукурузу выращивали, и трудовые подвиги на целине совершали, и на чужой афганской территории малой кровью врагов побеждали, и потом оказывалось, что все это были утопии. Так бывает, что совершаются ошибки, в которых даже признаться стыдно.
С нашей точки зрения, тот подход, который сегодня реализуется в законопроекте о стандарте, в самом понимании стандарта как минимального содержания учебных предметов и узаконивания требований к ребенку заключена такая ошибка, в которой теперь инициаторам даже признаться стыдно.
С другой стороны, если бы нашелся мужественный человек, глубоко вовлеченный в работу по продвижению идеи стандарта, который бы именно сейчас, когда возникла реальная опасность погружения в эту утопию миллионов школьников, учителей и десятков тысяч школ, и признал, что это ошибка… Если бы нашелся хоть один герой из авторов этого подхода и сказал:
– Я знаю это дело не со стороны, я проделал весь путь, вплоть до разработки самой последней, самой современной версии стандарта и теперь вынужден заявить: введение государственного образовательного стандарта сегодня в российской школе – это ошибка.
Скажут:
– Были такие герои и во время коллективизации, освоения целины и афганской авантюры – но их никто не услышал, их просто уничтожили …
Правильно, и герои были, и они стали жертвами.
Но если и сегодня все так, и сегодня люди боятся встать против утопии – что же изменилось в нашем обществе за эти годы?

История вопроса

Очень кратко напомним суть дела.
Все началось с того, что в 43-ю статью Конституции внесли положение о том, что Российская Федерация устанавливает государственные образовательные стандарты.
Имя героя неизвестно, но сам по себе этот факт ни о чем не говорит, потому что расшифровки термина тогда еще не было.
Но в 1992 году был принят Закон РФ “Об образовании”, в котором впервые в истории российской школы было определено понятие государственного образовательного стандарта – в статье 7. Стандартом объявлялись максимальная нагрузка на ученика, минимальное содержание образования и требования к выпускнику. Автор этой трактовки также неизвестен.
В том же году Министерство образования и профильный комитет Верховного совета РФ приняли решение о разработке временного стандарта – обратим внимание на этот факт: в 1992 году было принято решение о разработке временного стандарта. Здравомыслящие эксперты, понимающие всю абсурдность и неэффективность введения разработанного сегодня стандарта, предлагают именно его считать временным. Но если десять лет понадобилось на разработку этого “временного” – сколько же лет понадобится для смены его на другой, постоянный? Да и найдутся ли специалисты, которые рискнут еще раз дать вовлечь себя в такого рода авантюру?
Итак, в 1992 году началась разработка стандартов, а уже через год Министерство образования приняло временный Базисный учебный план и стандарты по учебным предметам как ориентиры для создания учебников и массовой апробации. И только в феврале 1994 года правительство объявило конкурс на разработку проекта федерального компонента стандартов. В апреле 1996 года группе под руководством В.Леднева и М.Рыжакова, победившей в конкурсе, поручили разработку законопроекта о стандартах, который и был внесен в 1997 году в Думу.
Правда, перед этим произошло еще одно событие: в декабре 1996 года коллегия Министерства образования одобрила другой вариант законопроекта, разработанный альтернативной группой авторов под руководством А.Асмолова.
После четырех лет поиска компромиссов, после того как в авторство включились и политические партии, например “Яблоко”, в 2001 году объединенный проект внесен снова в Думу, на весенней сессии 2002 года закон прошел первое чтение.
И теперь ведомство и авторы законопроекта надеются до конца этого года принять многострадальный закон в третьем чтении и направить в Совет Федерации.
А параллельно была принята поправка в Закон “Об образовании”, согласно которой сам стандарт утверждается не Думой, а правительством, то есть фактически – ведомством. При этом главным аргументом было то, что не депутатское это дело – решать, сколько часов на физику или литературу надо отводить и какую тему по биологии утверждать.
Однако возникает вопрос: а для министров это посильно? Известная дискуссия по учебникам истории на заседании правительства показала, что это самый эффективный способ дискредитировать правительство в глазах граждан. Конкурировать может только Госсовет, выполняющий роль критиков творчества детского поэта Григория Остера.
Таким образом, вся история развития стандартизации в России – это мучительный поиск выхода из ситуации абсурда.

Наши разногласия

Есть масса содержательных оснований, по которым мы не можем согласиться с предложенным вариантом самой методологии стандартов.
Разберем только два из них.
Первое: сведение предметности образования к материалу учебных предметов.
Второе: утверждение, что возможность получения качественного образования может гарантировать только и исключительно государство.
Пожалуй, это два основных расхождения, из-за которых мы считаем, что введение стандарта приведет к ужесточению карательного характера контроля качества обучения, резкой перегрузке учеников, выхолащиванию самой культурообразующей сути школы и к другим негативным последствиям.
Авторы стандарта считают, что ядром общего образования является “общий для всех набор базовых учебных предметов”. Этот набор обусловлен “общей структурой деятельности человека и структурой объекта изучения”. А поскольку и то и другое объективно, то… содержание образования представлено неизменным и общим для всех набором учебных предметов.
Конечно, содержание образования определяется деятельностью человека – это очевидное и почти банальное утверждение. Конечно, личностные цели, смыслы и значения человеческой деятельности лежат в основе построения им его образа мира, культуры, истории и так далее. Но как связаны между собой основания человеческой деятельности и макеты научного представления о мире – учебные предметы?
В этом-то и проблема, что структура деятельности не совпадает с набором учебных предметов. Даже наоборот: деление содержания на учебные предметы противоречит содержанию и соответственно структуре деятельности.
Поэтому, выбрав в качестве ядра содержания образования сегодня, в XXI веке, набор учебных предметов – назвав его почему-то базовым, как будто есть предметность базовая (это что – математика?) и периферийная (а это что – музыка или литература?), мы возвращаемся в XVII век, когда подобным способом преодолевалась схоластика становящегося научного мировоззрения. Но мы-то в другом тысячелетии, и задача другая – преодоление кризиса как раз научного мировоззрения как доминирующего над общегуманитарным видением мира.
Но самое главное – учебный предмет занимает настолько прочные позиции в массовой практике, что закреплять его законодательно нет необходимости. Стандартизировать этот подход – все равно что издавать специальный закон о том, что вегетарианцам запрещается есть мясо, а все остальные обязаны быть вегетарианцами.
Но во-первых, вегетарианцы и так мясного не едят, а во-вторых, почему все должны быть как они?
Второе расхождение еще серьезнее – это вопрос о роли государства в образовании.
Еще в конце 80-х годов прошлого века, на волне общественно-педагогического движения в СССР, поднялось большое количество талантливых учителей, директоров школ и ученых, для которых образовательная самостоятельность и ориентация на потребности граждан, а не только на волю государства были важным основанием реформы школы. Но прошло не так много лет – всего лишь 10–15, и многие выдвиженцы-общественники стали (а кто-то до сих пор является) вполне респектабельными представителями официального образовательного истеблишмента: от советника министра до чиновника-международника…
И стандарт уже объявляется формой общественного договора, хотя на самом деле происходит простая подмена, поскольку саму возможность получения качественного образования предполагается делегировать исключительно государству, которое таким образом остается монополистом в определении образовательных отношений. А для граждан школа, по сути, становится олицетворением государства.
В качестве же объекта жесткого карательного надзора оказывается ребенок – именно ему в стандарте предъявляются требования, как к продукту или товару.
Еще более абсурдной формула монополии государства в образовании выглядит в экономике школы: ведь формально школа в России не государственная, а муниципальная, то есть на самом деле она принадлежит местному сообществу, и именно поэтому не государственный стандарт, а учредительный договор между школой и муниципалитетом и есть реальный общественно-образовательный договор. А если у муниципалитета нет ресурсов для выполнения своих обязательств перед гражданами и школой, то любая другая форма соглашения, особенно такая силовая, как стандарт, лишь препятствует развитию гражданских отношений.

Таким образом, мы считаем, что фиксировать учебный предмет в виде стандарта по крайней мере ошибочно.
Государство должно в первую очередь взять на себя обязательства по обеспечению минимального набора условий образовательной деятельности.
Поэтому нужен сегодня не государственный образовательный стандарт, а стандарт на условия деятельности школы. Государственный.
А решение о стандартизации требований к выпускнику признать ошибочным и внести соответствующую поправку в 7-ю статью Закона “Об образовании”. Пока не поздно.