КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА 
КОНТРАМАРКА В ПЕРВЫЙ РЯД 

Театральный сезон вступает в свои права. Пока не с премьерами, но и они не за горами. Не будем брюзжать заранее, как это делают некоторые критики, – в прошлом сезоне театр Додина безукоризненно сыграл “Московский хор”, а во МХАТе мы увидели истинно трагического актера – Отара Мегвинетухуцеси в “Антигоне”. Об этих спектаклях “ПС” писало, а еще о двух свершениях – “Безумной из Шайо” в “Мастерской Петра Фоменко” и “Даме с собачкой” Камы Гинкаса – в статье Ольги Егошиной.

Зеленое дерево в желтых песках

СЦЕНА ИЗ СПЕКТАКЛЯ “БЕЗУМНАЯ ИЗ ШАЙО”
Фото М.ГУТЕРМАНА

Минувший сезон в Москве растянулся между двумя вершинами: спектаклем Петра Фоменко «Безумная из Шайо» и постановкой Камы Гинкаса «Дама с собачкой» (вторая часть обещанной чеховской трилогии; первая – «Черный монах» – стала событием позапрошлого сезона).

Фарсовое обличье трагедии

Гинкасу близка мировоззренческая мрачность Чехова, его восприятие трагичности человеческой жизни при полном понимании ее, жизни, грубости, пошлости и безобразия. Фарсовое обличье трагедии – постоянный чеховский мотив. «Расплавленный страданьем голос» у Чехова не крепнет, а срывается в фальцет, «негодованьем раскаленный слог» становится кухонной перебранкой; озарение, меняющее жизнь, неотличимо от шизофренической галлюцинации, а «чувства, нежные, как цветы» расцветают на помойке курортного романчика, пошлее которого может быть только роман служебный. Графичный рафинированный Гинкас здесь не боится пошлости ярких красок, смешения желтого и синего, купальников, напоминающих костюмы цирковых борцов, не боится разноцветных тазиков, полуголых тел, соблазнительного покачивания женской обнаженной ножки. Праздник тел, жадные мужские взгляды, провожающие хорошенькую купальщицу, пошловатые перемигивания, пересаживания.
Сергей Бархин создал головокружительную декорацию, балансирующую на тонкой грани волшебной грезы и дешевой олеографической открытки. Перед рассевшейся на балконе публикой открылся черный провал зрительного зала, превращенного в морскую даль; две подвешенные вдали лодки и светящийся лунной дорожкой экран обозначили горизонт. Желтые доски с синей каймой, небольшая песчаная насыпь с разбросанной галькой, перевернутая лодка довершат иллюзию ялтинского мола.
В «Черном монахе» Гинкас шел по тексту, как по минному полю, медленно, аккуратно, страхуя себя. «Дама с собачкой» кажется поставленной в состоянии счастливого куража: ничего не боюсь, все могу себе позволить, потому что – могу. Могу переплести хрестоматийную «Даму с собачкой» с цитатами из фельетона «Жизнь прекрасна! Покушающимся на самоубийство». А к романтической парочке добавить в сопровождение двух «господ отдыхающих» (Алексей Дубровский и Александр Тараньжин), мастеров на все руки. Эти двое ведут действие: подмигивают публике, раскланиваются на аплодисменты, они и пальто подадут, и реквизит поменяют, и изобразят треньканье рояля, звуки школьной зубрежки, «японистую» мадам Баттерфляй. Но главное – у них всегда наготове утешительная фельетонная сентенция: «Радуйся, что ты не клоп». Вариант: не инвалид, не хромой, не кривой, не безрукий и т.д.
Герои поначалу никак не выделены среди равноправных веселящихся парадно обнаженных тел в купальных костюмах. Знаком перехода к истории более сложной становится постепенное облачение героев. Юбка-блузка, рубашка-брюки, и обитатели курорта постепенно обретают особость и отдельность, становятся не просто мужчиной и женщиной, которых накрыла теплая волна страсти, но конкретным Гуровым (Игорь Гордин) и Анной Сергеевной (Юлия Свежакова), с их местом жительства, биографией, семьями, характерами. Чувственная страсть обретает какие-то иные тона и оттенки. Гинкас нашел поразительное решение любовных сцен, в которых сами участники еще не догадываются, что это не просто эпизод, наплыв теплой волны, а нечто большее – нежность, близость, счастье, а зрители видят это счастье воочию. Медленно падает золотой песок с ладони Гурова, обводя контур тела лежащей женщины; по натянутому полотну горстями кидает песок Гуров, песок катится, и лежащая Анна Сергеевна вздрагивает в такт его движениям.
Гинкас поставил историю о превращении «шершавого животного» – банковского чиновника Гурова в человека. Герою Игоря Гордина предстоит пройти долгий путь, и артист не упускает ни одного нюанса его настроения, ни одного шажочка этого пути. Точно найденное чувство облегчения при проводах Анны Сергеевны – точно скинут тяжелый груз. Радость возвращения к привычной жизни. Недоумение, когда не удается справиться с собой. Злоба на нее за неотвязность воспоминаний, заставляющая его плевать на место, где она стояла. И непередаваемая интонация, с которой артист произносит: «Некому рассказать о том, что со мной случилось...»
В финале похудевшие, точно после долгой болезни, герои сидят рядом и говорят об оскорбительном устройстве жизни, где надо скрывать то, что составляет самую сердцевину твоего существования, где надо таить, как преступление, свою близость, свою нежность, свою соединенность. «Радуйся, – срывающимся голосом почти прокричит в финале герой Игоря Гордина, – что ты не клоп!», «Радуйся, что жена изменила тебе, а не отечеству». И от затрепанной анекдотичной фразы перехватит горло.

Человеческая нота

Если верить Томасу Манну, «искусство занимается трудным и добрым». Долгие годы занимаясь трудным, Петр Фоменко в последние сезоны ставит спектакли «о добром». О счастливой деревне, о семейном счастье, о счастливых мгновениях мира перед войной. Теперь к ним прибавилась постановка о парижском районе Шайо, где живут забавные чудаки и чудачки, где много музыки и много любви. Если бы автор пьесы Жан Жироду мог посмотреть постановку «Мастерской П.Фоменко», он, видимо, был бы потрясен загадочным превращением своего социального памфлета в утопию. В пьесе пролетарии сражались с мировой буржуазией, отстаивая свой уголок.
Парижский район Шайо в спектакле Фоменко чем-то напоминает сказочную страну вечной весны, где зло скорее смешно, чем страшно.
Капиталисты и эксплуататоры, решившие перекопать чрево Парижа для разработки залежей нефти и учредившие для этого общество с кошмарным названием «О.Б.П.Н.», здесь больше напоминают неудачливых разбойников из «Бременских музыкантов», чем олицетворение буржуазного общества, которое писал Жироду. У биржевого зайца (Олег Нирян) выдран солидный клок штанов на самом заду, и он элегантно прикрывает его собственной шляпой. А его соучредители Барон Томар (Алексей Колубков), Эмиль Дюраншон (Алексей Казаков) и изыскатель (Рустэм Юскаев) также слишком наивны, слишком смешны и несолидны, чтобы тянуть на Мировое Зло.
Да и что могут четыре запуганных буржуя среди веселой толпы пролетариев, легко, забавно и увлекательно занимающихся своими делами. Мотыльком порхает Цветочница (Полина Агуреева). Виртуозно играют уличные музыканты (Кирилл Пирогов, Илья Любимов). Кидает в небо свои воображаемые кольца жонглер и сосредоточенно их ловит. А прелестная судомойка (Ирина Пегова) разрывается между мытьем посуды и Молодым человеком, готовым на все (Андрей Щенников). «Он такой красивый», – вздохнет она так самозабвенно, что следом немедленно вздохнет зрительный зал. Небольшие роли, часто «без ниточки», состоящие из нескольких фраз, вылеплены актерами с таким отточенным изяществом, что действительно тянет описывать шаг за шагом всю партитуру интонаций, прихотливый рисунок постоянных перемещений по небольшому квадрату сцены, забавные детали и точные подробности.
Каждая сказочная страна обязана иметь короля или королеву: повелительница Шайо – графиня Орели, безумная из Шайо. Галина Тюнина после очаровательной старухи графини Шерер в «Войне и мире» с увлечением играет с точно отобранными приметами старости – плохо гнущейся спиной, чуть неуверенной поступью ног. Молодая красавица-актриса с удовольствием маскируется под старуху, чтобы вдруг пронзить распахнувшимися веерами-ресницами или подразнить тончайшей талией, затянутой в тугой корсет. Решив избавить мир от угрозы сноса и разрушения островка безмятежности Шайо, она зовет на помощь трех подруг-королев – то есть безумных – соседних округов Сен-Сюльпис, Конкорд, Пасси.
Встреча Орели, Констанс (Наталья Курдюбова), Габриэли (Мадлен Джабраилова) и Жозефины (Полина Кутепова), безусловно, кульминация спектакля. Каждая из актрис ведет свою партию, но вместе они сливаются в блестящий квартет. Экстравагантные наряды, где кружева и фестончики соседствуют с прорехами и пятнами (костюмы Марии Даниловой). Утонченные манеры – и подбитый глаз. Немыслимые темы бесед: собачка, которой давно нет, но она сопровождает свою хозяйку, и каждая из подруг должна ее погладить и опасаться на нее наступить; давно убитый президент, которого необходимо поприветствовать, когда он будет выезжать на центральную площадь; неверные возлюбленные... На плечиках качается мужской костюм из какой-то особенно тонкой ткани, его приходится привязывать, чтобы он не улетел под порывами ветра. Тени, фантазии, галлюцинации тихонько заполняют сценическое пространство, одобряя решение суда безумиц о казни всех буржуев. Их заманивают в люк, ведущий куда-то на самое дно земли, и закрывают крышку.
Впрочем, даже этот полусказочный конец изоляции злодеев кажется слишком мрачным в этом сказочном мире, и вскоре буржуи снова появятся среди поющих персонажей, заполняющих ступеньки лестниц опоясывающей зал верхней галереи.
Почти повытравленные из нашего театра, полузапрещенные человеческие чувства – любовь, нежность, сострадание – расцветают в постановках «Мастерской» во всей своей впечатляющей действенной силе. Острая нехватка именно «человеческой сочувствующей ноты» в постановках последних лет превращает спектакли Фоменко в своего рода уникальный заповедник, который инстинктивно боятся разрушить и затоптать даже самые безжалостные рецензенты. Так в пустынных местах берегут какое-нибудь зеленое живое дерево.

Вместо послесловия

Неформальные лидеры театральной России Петр Фоменко и Кама Гинкас занимают в последние годы в нашем театре уникальное положение людей, от которых постоянно ждут чуда: чтобы каждый следующий спектакль был еще лучше предыдущего. Удивительно, что этот шквал ожиданий, кажется, пока им не мешает.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"