РОДИТЕЛЬСКАЯ ГАЗЕТА
НА КНИЖНОЙ ЛЕСТНИЦЕ

Илья Эренбург. Портреты русских поэтов

– СПб.: Наука, 2002. – (Серия «Литературные памятники»)

Идейная и эстетическая эволюция Эренбурга тоже весьма впечатляюща. Из антисоветчиков – в певцы сталинского режима, а затем – в либералы-шестидесятники; из декадентов – в соцреалисты… Его книга «Портреты русских поэтов», вышедшая в Берлине в 1923-м, многие десятилетия не переиздавалась полностью. Составившие ее эссе писались в петлюровском Киеве и врангелевском Крыму. Собственно «Портреты...» – это 14 эссе о поэтах-современниках, изящные миниатюры, импрессионистские эскизы в манере французского критика Реми де Гурмона, чрезвычайно модного в российских модернистских кругах. Каждый эскиз завершает подборка стихотворений, наиболее показательных, по мнению Эренбурга, для каждого поэта. В этих эссе – практически весь цвет Серебряного века – Ахматова, Блок, Андрей Белый, Мандельштам, Сологуб, Цветаева… Вошли в книгу также другие статьи Эренбурга о поэзии и «около поэзии», включая киевские фельетоны 1918–1919 годов, а также правоверно-советские предисловия и выступления послевоенных лет.
Илья Григорьевич в своей книге не столько критик, сколько писатель. «Портреты…» субъективны, капризны; строгие рецензенты 20-х годов находили в них немало «отсебятины». В отличие от объективиста Святополк-Мирского выбор поэтов у Эренбурга весьма пристрастный: кого люблю, о том пишу. Здесь есть, к примеру, Балтрушайтис, но нет Гумилева, есть Маяковский, но нет Хлебникова, есть Ахматова, но нет Зинаиды Гиппиус. Попадаются иногда и явные (умышленные?) неточности, дань эссеистической прихотливости. Если Святополк-Мирский в своих статьях подспудно отстаивает русско-евразийскую мессианскую идею, то Эренбург в «Портретах русских поэтов» не выдвигает никаких внелитературных концепций и, как истинный гражданин мира, смакует звучные иностранные имена (в основном, конечно, французские).
Лаконичные этюды Эренбурга имеют еще и несомненную мемуарную ценность. Для эссеиста важна внешность поэта («На пустынном лице Балтрушайтиса особенно значителен рот, горько сжатый рот, как будто невидимый перст, тяжелый и роковой, лежит на нем»), его манера речи («Говорить с Пастернаком трудно. Его речь – сочетание косноязычия, отчаянных потуг вытянуть из нутра необходимое слово и бурного водопада неожиданных сравнений, сложных ассоциаций»), его поведение на эстраде («Голос у Маяковского необычайной силы. Он умеет слова произносить так, что они падают, как камни, пущенные из пращи. Его речь монументальна»). А чего стоит короткий штрих о Брюсове: «Хозяин сухой, деловитый, о чем ни заговорит, сейчас библиографию приведет». Несомненно, Валерий Яковлевич порадовался бы нынешнему изданию статей Эренбурга в «Литпамятниках»: библиография и научный аппарат здесь – отменные.