БИОГРАФИЯ НОВОЙ ШКОЛЫ
ЧЕТВЕРГОВЫЕ ШКОЛЫ 

Псковская область, Печоры.
Школа-интернат для сирот и детей без попечения родителей

“...А ведь дети сюда приходят разные, с трудными судьбами, порой с нервными потрясениями. Но проходит время, они начинают верить воспитателям, забывают зло, которое причинила им жизнь. И начинают верить в себя”.

Через три года после статьи в “ПС” печорские детский дом и школа-интернат стали одним учебным заведением. Взмахнул облоно волшебной палочкой и назвал новое заведение школой-интернатом для сирот и детей без попечения родителей. Соединение – это всегда ломка и новостройка.
Поначалу они были очень разные – детдомовские и интернатские. Но шло время, и разница стиралась. Сейчас в школе-интернате 291 ребенок. Это дети от трех до девятнадцати лет.
Чтобы у ребят одной семьи был свой домашний очаг, педагоги придумали разновозрастные учебные группы братьев и сестер. Трое Ивановых, четверо Сидоровых, ну и остальные по одному.
Раз семья, то должны и жить по-семейному: поселили в квартирах. Хозяин одного частного магазинчика помог ребятам – отдал бесплатно 100 рулонов разных обоев: ими так оклеили комнаты – залюбуешься.
Теперь задумали и “малышей вернуть в семью”, а то они оказываются в ней, только когда идут в школу.
Сейчас в интернате не представляют, как жили без семей. Каждый воспитатель старается внести в “свою семью” изюминку. В одной дети охотно ходят в воскресную школу. В другой – с увлечением изучают народные промыслы, есть семья театральная – у каждой свое лицо.
Еще семьи чем хороши. Если класс – это интернатская группа, то лидеры получаются одни и те же. А остальные – “серенькие личности”. В семье это меняется. Статус у “сереньких” появляется другой. В классе он троечник, а в семье младшим помогает, гулять с ними ходит, что сломалось – отремонтирует.
А как-то летом часть ребят разъехались на отдых, и две семьи пришлось объединить. Воспитатель смотрит: те, кто переселился из своей квартиры в новую, ходят по комнате в кроссовках, не разуваются. Гостеприимные хозяева замечаний не делают, а воспитателю обидно. Дождалась она, когда все ребята ушли, скатала ковровые дорожки и расстелила другие – из квартиры пришедших. Смотрит, что будет, и видит: ребята пришли, увидели свое и тут же без слов разулись. И она ничего не сказала.
История жизни каждого интернатского ребенка глубоко драматична. Ни у кого нет положительного опыта общения со взрослыми мамами и папами в настоящей, не интернатской семье. И вот в 96-м году педагоги задумались о патронатном воспитании. Сели на автобус и поехали в Карелию. А там Питкеранта – дом детства, где педагоги интерната увидели действующую, живую модель патронатного воспитания. Это ведь не просто – передать ребенка в семью. Это передать ребенка-сироту с определенным статусом в семью патронатных родителей, которые согласны принять ребенка при обязательном разграничении прав и обязанностей патронатного родителя и интерната как государственного учреждения. При патронатном воспитании педагоги продолжают медицинское, психологическое сопровождение ребенка. Составляют вместе с патронатными родителями индивидуальный план его развития.
Есть и такое, когда настоящие родственники – дяди, тети живут в деревне, ведут натуральное хозяйство и хотят взять ребенка, а приехать не могут – денег на дорогу нет. Интернат стал помогать им материально и в такие семьи сейчас тоже отдает детей.
Теперь хотят развивать третье направление: патронат с людьми, живущими там, где у ребенка есть закрепленное за ним жилье, хоть домик-развалюха, но свой.
Проект патронатного воспитания в 98-м году педагоги отправили в фонд Сороса и... заняли первое место. Тогда впервые купили компьютер, факс, видеокамеру, помогли патронатным семьям.
Живет-поживает интернат и все больше понимает, что жизнь вокруг товарно-денежная, а дети ее не чувствуют. У них-то все бесплатно. Ручка сломалась – вот тебе новая, ботинки сносились – бери за так. Иждивенчество. И опять велосипед изобретать не пришлось. Адаптировали к своим условиям то, что кто-то раньше придумал.
Евгения Алексеевна Румянцева, математик и заслуженный учитель, в одночасье сделала всех детей владельцами чековых книжек, куда каждому занесла первые 30 “денежек” за месяц учебы. А дальше пошла система доходов и расходов, доплат и вычетов. Так каждый “член семьи” стал ежемесячно приносить домой по 30 “денежек”, а если отучился без троек, то еще плюс 20. Получил двойку в четверти – минус 50 “денег”. Выкурил сигарету, сквернословил – тоже вычет. А если нянечка мыла окна и ты ей помог, то это твой доход. За обычные дежурства решили не платить. Все доходы и вычеты обсуждали вместе с ребятами. Спорили до хрипоты. Например, если ты связал носки для малыша, то платить за каждый носок отдельно или за пару? Каждую неделю семья с воспитателем составляет чековую ведомость, и все сведения из нее попадают на “чековые книжки”.
Как же ребята распоряжаются семейным бюджетом? А вот как. В кабинете завучей взрослые завели магазин детских товаров. У каждого товара своя цена. Товары всякие – от тетрадки и ластика, которые бывают нужны мгновенно, сейчас, до шампуня “Семейный”. А чековые книжки у ребят такие красивые, с отрывными чеками. Если забыл ее дома, продавец запишет в свою тетрадочку, а потом напомнит.
Но самая главная реализация “денежек”, которым ребята никак не могут придумать подходящее название, самое интересное происходит на ярмарках.
У ребят к ярмарке накапливается до тысячи “денег” на одной книжке. И поэтому на ярмарке есть все: товары канцелярские, комиссионные, хозяйственные, обувь, одежда.
На первой такой ярмарке Вовка Малинин в каждом отделе отложил себе того-сего, пришел в кассу, а ему говорят: у тебя чеков только на 19 “рублей”! Потом он признался учителям, что только тогда понял: чтобы что-то купить, надо что-то заработать.
Сейчас в интернате ссуду в таких случаях дают, аванс. Или ребята скидываются и помогают. А если не хотят скидываться – что ж, на сердитых воду возят, всем ярмарка – праздник, а тебе – нет. Когда наказывают рублем, очень становится понятно.
Но самое интересное, что у малышей-детсадовцев денег-то нет. Им старшие братья, сестры покупают на ярмарке малышовую одежду и тащат в детский сад вместе с пряниками и конфетами.
Потом взрослые и ребята поняли, что с каждой следующей ярмаркой нужно что-то новенькое придумывать. Так появился город мастеров, масленичные скоморохи.
Может сложиться впечатление, что в интернате все так хорошо, что лучше не бывает. Это не так. Дети здесь с очень трудными судьбами, настолько трудными, что взять взрослых вместе – они такого горя за свои годы не видали. Но педагоги в интернате их всех, таких колючих, всяких, очень любят, принимают такими, какие они есть. И знают, что другими они не будут. Может, поэтому в интернате почти нет побегов, нет ситуаций, когда ребенок готов ненавидеть всех и вся.
Да вот и соседи, школа-гимназия, все предлагают ребятам-звездочкам, одаренным, которые на фоне ровного троечного состава, конечно, выделяются, перейти учиться к ним. Так ребята говорят: нет, и не зовите, мы у себя останемся.
Уже сейчас часть педагогического коллектива интерната – бывшие воспитанники. Это молодые специалисты, которые знают интернатскую жизнь не просто как учителя. Свой детский психиатр, свой логопед.
Как складываются судьбы выпускников, педагоги знают еще три-четыре года. А зачастую эта ниточка вьется дальше: и свадьбы вместе справляют, и детей воспитывают.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"