ЦВЕТ ВРЕМЕНИ 
 

Viva Mexico!

К счастью или к сожалению, чтобы попасть на берега современной федеративной Мексики, освоившей демократические права и свободы, не придется снаряжать корабль. И вовсе не обязательно ее завоевывать. Самолет, подзаправившись на Кубе или на другом более благополучном острове, с комфортом приземлится в гигантском аэропорту Мехико.
Мехико особенно хорош весной. Горы, окольцовывающие колоссальный City, в это время начинают цвести, на улицах звучат гитарроны, люди улыбчивы и в свете утренних лучей неправдоподобно красивы. Говорят, в Мехико самое голубое небо на свете: ведь город возвышается над морем более чем на два километра. В столице около 200 музеев, и конечно же известный на весь мир Антропологический, занимающий десять тысяч квадратных метров, где можно найти массу всего занимательного – от ацтекского солнечного календаря до реконструкции пирамид майя. Но куда интереснее прогуляться по волшебной улице Пасео дела Реформа. Она проложена во второй половине XIX века по образцу парижских Елисейских полей. Там можно с удовольствием наблюдать обыденную жизнь города. Вокруг фонтанов суетятся торговцы индейских сувениров, которых то и дело гоняют стражники порядка, и кажется, никто, кроме туристов, уже не замечает сумасшедшую эклектику монументальной древней архитектуры и сияющей иллюминации сотен казино и отелей.
Но, прежде чем такси вынесет вас в центр двадцатичетырехмиллионного города, следует помнить: Мексика – страна фантастических парадоксов. И пока вы будете вертеть головой, пытаясь составить первое впечатление о столице, покрытой синей дымкой, идущей с гор, разглядывая цивильные небоскребы и уютные кафе, разговорчивый таксист поведает недюжие небылицы о неуловимых бандитах, осевших в горах юго-западного штата Чьяпас, о коррумпированных полицейских, о креольских шаманах, крадущих домашний скот, о попрошайках и ворах, торгующих золотом, о контрабандном оружии, которое можно выменять за две бутылки дешевой текилы.
И что самое интересное – все это окажется правдой. Возможно, чтобы убедиться в этом, достаточно зайти в какой-нибудь захолустный барчик, где за стаканом мескаля – местной водки из вареной агавы – завсегдатаи расскажут о страшной жизни на приграничье, в зонах свободной торговли НАФТА, где американцы завоевали право строить химические заводы, сбрасывать радиационные отходы. Там можно достать самую дешевую рабочую силу – безграмотных, спивающихся индейцев, крестьян в холщовых рубахах... Здесь, в маленьком барчике, пропахшем текилой и дешевым табаком, в ста метрах от великолепного храма Святой девы Гваделупской, можно договориться о чем угодно: о партии героина, поставке оружия, о покупке американских документов, женитьбе и даже об услугах колдунов, готовых посвятить вас в африканские культы йоруба или проводить в чащу влажных джунглей, туда, где живут коммунами странные сектанты, умеющие словом останавливать дождь и предсказывать будущее. Но главное – это не спешить говорить «да» или «нет». Настоящие мачо не любят лжецов и не доверяют легкомысленным чужестранцам. В их черных усах вы легко разглядите улыбку победителей: они-то знают: Мексика – дикая и прекрасная страна. Через три квартала отсюда, в небоскребах, богато украшенных интригующими сюжетами древней индейской мозаики (представим себе змееподобного рогатого бога, отрезающего себе голову), политические кланы борются между собой, в то время как уже в двухстах милях от Мехико разворачиваются пространства головокружительной свободы и патологического самоуправства. На мексиканских высокогорных дорогах, среди пустынь, кишащих змеями, в чащах и деревнях действуют три закона – джунглей, общины и веры.

Новый Иерусалим

Если брести вслед за погонщиками мулов далеко на юго-запад, в штат Мичоакан, можно упереться в высокий и неприступный забор, на котором висит скромная табличка: «Новый Иерусалим». Этого города на карте не существует. Община католических фанатиков несколько лет назад построила эту крепость, хорошо охраняемую вооруженными верующими. Особенность мексиканских нравов такова, что обо всем можно договориться, и если убедить охранников в том, что вы не желаете зла никому из жителей, вам разрешат проехать внутрь крепости. На территории города нельзя курить, шаткие стены хижин исписаны молитвами и цитатами из Ветхого Завета, а в середине надпись: «Бог тебя видит, Бог тебя слышит, Бог знает, что ты делаешь здесь».
На центральной площади – «лобное место»: высокий помост, на котором изображены чаши весов. Здесь жители вершат правосудие. Верующие ждут конца света, потому что их вещунья, некая Мария Саломе, вдохновлявшая прежде общину, умерла в прошлом году, не оставив последовательниц. Ночью в Новом Иерусалиме раздаются рыдания – это плакальщицы. Они оплакивают грешную судьбу некой Марии, которая сбежала к возлюбленному в соседнюю деревню без разрешения хранителей общины. С тех пор о Марии никто ничего не слышал, так же как и не слышал о событиях 11 сентября, о войнах и наводнениях, о ценах на автомобили и биржах труда.

День Смерти

Мексиканцы – героический, жестокий и страстный народ. Известно, что в годы революции 1910 года как правительственные войска, так и революционеры с чудовищной жестокостью расправлялись с врагами и пленными: перед смертью висельников раздевали догола и заставляли танцевать, стреляя по пяткам, солдаты Панчо Вилья любили развлекаться тореодорским кнутом. Сейчас перед входом в метро Мехико стоят приборы, не позволяющие войти внутрь с пистолетами и ножами, и полицейские отбирают в день по несколько тысяч орудий – во избежание драк и смертоубийств. Зато народные гулянья всегда отличались размахом и таким тотальным весельем, будто бы это последняя ночь перед Апокалипсисом.
«Жизнь – это где-то между любовью, которую мы ищем, и смертью, над которой мы смеемся», – писал один поэт. Может быть, именно поэтому самый любимый праздник мексиканцев – День Смерти, 2 ноября, день безудержного разгула и бешеного веселья. По всей стране люди выходят на улицу, разодетые в комические и устрашающие костюмы, женщины пекут пироги, украшая их головой с костями, слышатся выстрелы в небо, люди целуются и смешат друг друга, изображая из себя хмельных упырей и сладострастных утопленников, – а все только для того, чтобы выразить свое презрение к смерти, высмеять морок неизбежной всеобщей участи.

Бог даст, моя жена-подруга
всплакнет без звука надо мной,
за сорок дней найдет супруга,
мне будет памятник живой.
Он в дом войдет, разложит прессу,
опорой сядет для семьи.
Все завещаю я балбесу,
и даже шлепанцы мои…

(Брассанс)

Ряженые приходят на кладбища к могилам своих предков и устраивают там танцы, организовывают застолья и горланят веселые песни, потешаясь над духами и зля призраков. Во всех городах гремят шуточные похоронные марши, а переодетые плакальщицы поют скабрезные частушки. Мексиканцы презирают трусов. В Мексике говорят, что только трусость может накликать беды. Считается, что, кто боится смерти, тот не умеет веселиться на славу. Может быть, поэтому в Мексике столько празднеств. Едва только стихнут бесчинства призраков и русалок, упырей и гоблинов, страна уже начинает подготовку к католическому Рождеству со всей обстоятельностью и должным христианским смирением.

Охака и зачарованные ветра Юкатана

Мексика густо пропитана религиозностью. Не найдется ни одного селения, где не было бы церкви, монастыря, часовни или молельного дома сторонников афрохристианских культов, каменных тотемов индейских богов или на худой конец уличной фигурки Святой девы Гваделупской. И по крайней мере так кажется со стороны, мексиканцы, кроме жителей Нового Иерусалима, молятся всем подряд, даже африканским божкам, которых представители культа йоруба почитают наравне с христианскими святыми, Христом и Девой Марией. Только вместо хорала верующие стучат в ритуальные тамтамы, пританцовывая и ворожа острыми пряностями не без психотропных примесей.
Посему путешествие по Мексике – это своего рода паломничество. Можно отправиться в город Охака – центр изготовления крепкого мескаля. Именно там живут последователи учения Дона Хуана. Впрочем, многие из «посвященных» индейцев, живущие в тех местах, уже позабыли имя писателя Карлоса Кастанеды и его мистические опыты и давно нашли себе новых учителей..
Но настоящих индейцев проще найти в деревнях и городах штата Юкатан – стране древних майя. Ежегодно тысячи туристов приезжают за мрачноватой и колоссальной экзотикой Чичен-Ицы, Ушмаля, Каба, Сайила. Каменные пирамиды Оперенных Змей, храмы Воинов и Черепов, исполинские троны, построенные для могущественных великанов, алтари и скульптуры красных ягуаров устрашающего вида, пятидесятиметровые колодцы, куда майя сбрасывали девушек в жертву богам, стелы-стражники, астрономические лаборатории, площадки для ритуальной игры в мяч, ручейки иероглифов, испещряющие лестницы двадцатиметровых пирамид, пересохшие водные каналы и полуразрушенные дамбы, выцветшие фрески – от всего этого кругом идет голова у простого смертного. Тем более что майя знали, как заставить чужака почувствовать себя неуютно: Дорога Мертвых в городе соединяется с Храмом Солнца – именно туда, по преданию, уходят лучшие из смертных. Те же души, что провинились перед богами, остаются ждать, ждать тысячелетиями здесь, на этой самой дороге, по которой бродят европейцы и азиаты, белые и метисы, щелкая фотоаппаратами.
Древний индейский город Паленке, что в провинции Чиапас, расположен в глубине джунглей. Отъехав от ближайшей деревушки, сколь угодно долго можно наслаждаться голосами невидимых птиц и встревоженных зверей, погружаясь в горячие и влажные объятия тропиков. В Паленке высятся все те же грозные пирамиды, величественные храмы и лестницы, лестницы, по которым надо карабкаться, и уже сил нет, но обидно спускаться, не достигнув цели. Зато добравшиеся до острия пирамиды вряд ли жалеют, ибо перед взором раскрывается волшебный вид: древние камни, узкие стелы богов, а кругом джунгли и пунктир дороги, обрывающийся точно на полуслове, – дальше проезда нет, конец цивилизации. Так, всматриваясь в зеленое марево тропиков, ясно видишь: здесь время остановилось, и никакие перемены в мире не смоют чары древних заклятий с этих земель.

Карнавалы на побережье

В феврале по всей стране начинаются приготовления к ежегодным карнавалам. Для вкушения праздничного действа, традиционно открывающегося 8 февраля парадом католических святых, подойдет любое курортное местечко на Карибском море. Но если верить старожилам, нет равных портовому городу Мазатлану – мексиканской версии Рио де Женейро и Нового Орлеана. 300 000 участников со всего мира стекаются к побережью ради долгой недели маскарадного вертепа, веселья и танцев, переодеваний и преображений. Африканские барабаны, шаманские бубны, креольские пения, факиры, индейские маски, полуобнаженные метиски, влюбленные парочки, гадалки, полицейские, переодетые в пиратов, дети, разбрасывающие конфетти, матадоры, уличные театры, соцветия фейерверков, море еды и выпивки. В пятую ночь участники с замиранием сердца ждут решения судий: кто станет новой Королевой Цветов?
Титул Королевы Цветов обретет лишь та единственная избранница, которая напишет самое романтическое стихотворение, посвященное цветку, будь то пурпурный, как кровь, сангре ди торс – символ страсти и смерти или же острый парус листа магея – образ вечно юной земли.
В предпоследнюю ночь празднества под залпы корабельных пушек будет коронована Королева Карнавала – самая красивая девушка во всей этой свистопляске. Одновременно из толпы выберут антипода первой красавицы – Потешную Королеву, злую El Rey Feo. На самом деле Потешница – любимейшая героиня мексиканцев. Ее призвание – высмеивать и издеваться над мелкими и тяжкими грехами, печалями, бытовыми проблемами, склоками и бранью. Ночью на главной площади по ее велению будут выложены костры, в которых простые смертные смогут с наслаждением жечь все то, что печалило и отягощало их в течение года, – стулья, холодильники, галстуки, еженедельники, пистолеты, фотокарточки сбежавших жен и так далее, и так далее.
А когда весь этот скарб выгорит дотла, в предрассветном небе Мексики с новой силой вспыхнут салюты, приветствующие наступление последнего дня сумасшедшего пира. В воскресное утро на улицы высыплют тысячи музыкантов, которые будут гудеть, тренькать, свистеть, стучать, звенеть, крутить шарманки, бить по струнам и горланить от всего сердца. Никому не возбраняется присоединиться к птичьему ору, если в кармане завалялась губная гармошка или на худой конец мелодичный мобильный телефон.
Утро следующего дня – понедельник, самый похмельный день в году, называется не иначе как Marido Oprimido – День Угнетенного Мужа. Дабы скрасить тяжесть похмелья, в сей светлый праздник по традиции женатым мужчинам разрешено… делать все, что им вздумается, невзирая на законы общественной морали и строгой католической нравственности. Но... только один день в году!

В ритмах креольского харабе…

Жизнь в Мексике – это вечный карнавал, и даже когда гуляки расходятся по домам отсыпаться, страна продолжает отплясывать огненный танец в ритмах креольского харабе – танец противоречивый и непредсказуемый. Денно и нощно гудит лава вулканов в горных хребтах Сьерра-Мадре, звенят кастеты грозных мачо, перегоняющих стада мулов через пустыню, волнуются океаны, слышатся выстрелы браконьеров и контрабандистов, спешащих в Сьюдад Хуарес – центр наркоторговли, эхом отдается смех юных индианок, прячущихся в густой тени вековых дубов. Мексика – лучшая страна для претворения самых дерзких планов, невероятных замыслов, для совершения легкомысленных поступков.
И, как вспоминал Сергей Эйзенштейн, люди, побывавшие там, встречаются братьями, ибо те, кто видел эти Эдемские сады, цветущие где-то между Мексиканским заливом и Техуантепеком, не забудут их даже в самых сладких российских снах.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"