КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА
ВЫСОКАЯ ПЕЧАТЬ
Арестованный роман
История публикации книги В.Гроссмана
“Жизнь и судьба”
Когда в советское время сказку норовили
сделать былью, сюрпризы не заставляли себя ждать.
Особенно едва доходило до литературы. Писатель
мог не вернуться из командировки, не доехать до
пункта назначения, его запросто арестовывали на
улице, в поезде, на даче, при выходе с собрания или
при входе в магазин.
Однако случай, когда аресту подвергается
рукопись, а ее создатель остается дома, уникален.
Летом 1960 года Василий Гроссман закончил роман
«Жизнь и судьба» – о Сталинградской битве. Отнес
его в журнал «Знамя» и терпеливо ждал ответа.
Догадывался, что замедленная реакция и
приглашения на заседания редколлегии (он ими не
воспользовался) ничего хорошего не сулят. Но и к
самому плохому не был готов.
В феврале 1961 года к нему в квартиру пожаловали
двое в штатском. Один, представившись
полковником госбезопасности, объяснил цель
визита: надо изъять рукопись романа «Жизнь и
судьба», черновики, варианты и т.д. Остальные
бумаги гостей не интересуют. Просьба к Василию
Семеновичу скромная: дать подписку о
неразглашении визита. Но она осталась
неудовлетворенной.
В тот же день коллеги полковника забрали еще два
экземпляра «Жизни и судьбы». Один хранился у
машинистки, другой – в сейфе редакции «Нового
мира».
В редакции «Знамени» изымать не пришлось.
Главный редактор этого журнала В.Кожевников
видел свою миссию не только в отказе печатать
роман, но и в ознакомлении с ним специалистов по
литературе, трудившихся на Лубянке.
Вряд ли В.Гроссман ожидал, что дело примет такой
оборот. Но к неожиданностям и сюрпризам был
готов. Один экземпляр рукописи
предусмотрительно передал верному московскому
другу, другой – другу детских еще лет, жившему
теперь в Малоярославце.
Оба эти экземпляра ждали своего часа.
Писатель же не дождался публикации главной своей
книги, подвергшейся аресту.
При первой операции врачи установили, что
злокачественная опухоль возникла у него как раз
тогда, когда арестовали роман.
Мучительная смерть от рака наступила в сентябре
1964 года.
Еще спустя десять лет московский друг, хранивший
папки, с помощью своих знакомых (среди них был
В.Войнович, позже присоединился А.Сахаров)
переправил фотопленки, снятые с рукописи, на
Запад. Там они попали в надежные руки. Но первое
зарубежное издание на русском языке прошло едва
замеченным. Зато второе, во Франции,
сопровождалось триумфом, побудившим
книгоиздателей крупнейших европейских стран
заняться переводом. Сомнений в значении романа
не оставалось.
Это понял в середине 80-х годов и редактор журнала
«Октябрь» А.Ананьев, решивший опубликовать
арестованный свыше двух десятилетий назад роман
«Жизнь и судьба». Не заставило себя ждать и
книжное издание.
Из Малоярославца привезли рукопись, сберегаемую
вначале другом детства, потом его вдовой.
Понять перетрусившего редактора «Знамени»,
отправившего роман на Лубянку, можно. Оправдать
– ни за что на свете.
В.Гроссман написал жестокую правду о жестокой
войне. О людях, сражавшихся за последние метры
волжского побережья, веря в правоту своего дела.
Но верили они по-разному и по-разному понимали
правоту.
Политработник, в прошлом деятель Коминтерна
Мостовской, попав в плен, оказывается помимо
своей воли собеседником оберштурмбанфюрера
Лисса. Владея немецким, Мостовской хорошо
понимает Лисса, когда тот утверждает, что если
победам гитлеровской армии над советской
суждено стать окончательными,
национал-социалистическое государство лишится
своего единственного возможного союзника и
останется с глазу на глаз с остальным
ненавидящим его миром.
Мостовской испытывает отвращение к
философствующему гестаповцу, которому лично
Гиммлер доверил готовить газовые камеры. Но чем
крыть, когда Лисс утверждает: в немецких лагерях
тоже сидят враги партии, враги народа?
Капитан Греков, командуя гарнизоном осажденного
дома, не скрывает своей цели – он воюет за
свободу, против «всеобщей принудиловки», что
принесла народу неисчислимые беды. И еще
принесет. Он сознает обреченность своих бойцов,
которые зовут его Ваней, обращаются на «ты». В
этом смраде они дышат воздухом свободы. У них нет
шансов выйти живыми из блокированного
сталинградского дома. Но последние свои дни и
часы хотят оставаться свободными и свободными
умереть, сознавая, как и капитан Греков, что их
гибель ничему не научит других.
Уже после победы над нацистской Германией Сталин
подтвердит слова Лисса и предвидение капитана
Грекова. «Всеобщая принудиловка» будет
сопровождаться новой волной репрессий,
дискриминацией целых народов, черносотенство
достигнет уровня государственной политики.
После смерти Сталина культ личности осудят.
Невинно репрессированные покинут тюрьмы и
лагеря. Но провозглашенный Василием Гроссманом
девиз «Жизнь – это свобода» вызовет у редактора
«Знамени», его заместителей такой страх, что они
донесут в органы госбезопасности, и те арестуют
рукопись.
Ваше мнение
Мы будем благодарны, если Вы найдете время
высказать свое мнение о данной статье, свое
впечатление от нее. Спасибо.
"Первое сентября"
|