ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
ЛЕТНИЕ ИСТОРИИ ИЗ ЖИЗНИ УЧИТЕЛЕЙ НА ОЗЕРЕ ОРИЛАМПИ

Урок по учебнику дальних дорог

Незатейливые заметки путешественника

Удивительное свойство человеческой памяти: время растворяется в ее дымке, но светлые события остаются навсегда
и вспыхивают потом в сознании негаснущей звездой.
Мы думали об этом, когда в последний день образовательного путешествия с газетой “Первое сентября” в Финляндию разложили на траве огромную карту событий прожитой вместе недели. Участники нашей педагогической экспедиции стали прикреплять к этой карте свои разноцветные кораблики:
к морю Воздушных замков и Бумажных шляп, поляне Народных хороводов, лагуне Развивающих игр, острову Исполнения педагогических желаний, возвышенности Будущего великого пианиста, озеру Печальных детских глаз и к тем особенным точкам, которые в этом путешествии оказались незабываемыми. Всего мы насчитали их двадцать восемь. Но у каждого, наверное, остались и свои, тайные, которые будут жить в сердце долгие годы.

Ничто в жизни не повторяется. Вряд ли когда-нибудь учительница чукотского языка из крохотного поселка на берегу Баренцева моря будет окунаться в прохладную воду финского озера Орилампи рядом с молодым педагогом из Шотландии. И вряд ли “горячие финские парни”, танцующие ночь напролет в ресторане под незатейливую музыку, когда-нибудь в другой раз наутро обнаружат, что посреди их танцплощадки вырос волшебный бумажный город с узорными канделябрами в виде оранжевых рыб, старомодными дамами в гофрированных бальных платьях и кавалерами в картонных панталонах.
Что вы там делали в своем образовательном путешествии: учились? отдыхали от школы? набирались сил? искали новых друзей? – спрашивали нас. Это были трудные вопросы. Ответить хотелось: с нами происходило все сразу. Мы проехали на автобусах почти всю южную Финляндию. Мелькали леса со старинными замшелыми валунами времен таяния доисторических ледников и с подрастающими тут же золотистыми сосенками; пролетали финские хуторки в два-три домика, покрашенные специальной вишневой краской, секрет которой был известен только местным жителям, а теперь его знаем и мы. Неспешно паслись стада финских буренок, из молока которых в Ориламен-центре нам каждый день варили замечательный сырный суп то с грибами, то с форелью, а то и со шпинатом. Наш автобус сбивался с маршрута и мчался в объезд бездонных лесных озер мимо белых моторных лодок финских рыболовов, раскинувших сети в зарослях белых лилий. То и дело попадались люди, не торопясь бежавшие вдоль дороги с “лыжными” палками. Мы удивлялись такой картине, но нам объясняли: нормально! Это новый вид спорта. Бегают все от мала до велика. И палки продают баснословно дорого, особенно если хочешь приобрести к ним насадки для каменистой дороги или для глинистой...
В один из дней мы отправились в Хельсинки, где улицы и мосты походили на питерские и все почему-то казалось знакомым. Но когда мальчишки, участники нашего путешествия, увидели огромные паромы, величественно застывшие в порту Финского залива, то сразу закричали: «Теперь мы представляем себе размер “Титаника!”» Женщины-учительницы оказались более романтичными. Они отметили, что хотя многочисленные памятники Хельсинки изображают исторических деятелей страны разных эпох, все они своими каменными накидками и выражением обветренных лиц похожи на симпатичных троллей из скандинавских сказок.
Наверное, в каждой стране можно заметить нечто парадоксальное, никак не вяжущееся ни с общим ее обликом, ни с характером жителей. А впрочем...
От Орилампи до сумасшедшей белизны огромной каменной Башни, стоящей посреди леса, семь километров. Мы ходили туда в пеший поход. Говорят, в старые времена там жил отшельником один чудак, который эту необычную башню и построил. Хотел, чтобы забравшиеся на нее люди увидели лесную Финляндию с высоты птичьего полета. И за это волшебное ощущение каждый заплатил бы по 2 доллара (хотя, конечно, за чудеса платить грех). Говорят также, что чудак этот со временем неслыханно разбогател.
Наверное, родственники наших вернувшихся в родные пенаты путешественников раскрыли рты от удивления, когда обнаружили среди подарков в запыленных рюкзаках скорлупки от страусиных яиц. Тут же следовала одна и та же познавательная история, которая все объясняла. Историю рассказали нам хозяева страусиной фермы, которые в тот день были немало удивлены наплыву интересующихся посетителей из 17 городов мира.
Оказывается, когда страусиха снесет свое большое темно-зеленое яйцо, то сразу оставляет его. Но не на произвол судьбы, а своему супругу. Мол, я свое дело сделала, теперь ты яйцо высиживай. А сама уходит гулять. И бедный страус два месяца сидит на этом несчастном яйце, не ест, не пьет, пока не вылупится желтенький симпатичный страусенок – сыночек или дочка. Не знаем, как в Австралии, но у финских страусов именно такой обычай. Мы также заметили, что человеческие финские папы тоже гораздо больше времени проводят со своими детьми, чем папы в других странах, например в России. Вот почему наши женщины складывали скорлупки от страусиных яиц в коробочки и собирались везти их домой в подарок своим мужьям.
Был один вечер: солнце садилось в облако, прибрежный лес темнел где-то изнутри гладкой воды. Мы сели в три лодки и стали грести к маленькому каменному острову посреди озера. Взяли гитару и аккордеон. Дети просили развести костер. Мы высадились среди камней и выполнили их просьбу. Профессор психологии запел что-то нежное, белорусский философ подхватил, а учительница из Нидерландов неизменно подбрасывала веточки в огонь. Маленький Ванечка рядом с большим костром сделал свой детский, состоящий из трех прутиков, а ученик музыкальной школы Арсений Строковский стал настраивать аккордеон на исполнение фуги Баха. Солнце окончательно село. На озеро Орилампи пришла ночь. Мы оставляли остров. Лодки выстроились в ряд, плотно друг к другу, и музыка Баха неслась в небо над озером слаженно и мажорно.