Главная страница ИД «Первого сентября»Главная страница газеты «Первое сентября»Содержание №50/2002

Первая тетрадь. Политика образования

ЗАРУБЕЖНЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ БЕСТСЕЛЛЕР
ВЫПУСК 3.  ОБУЧЕНИЕ И ПОЗНАНИЕ

С середины девяностых годов ХХ века в России появились первые сообщения… о неграмотных ребятах призывного возраста. Они не умели заполнить анкету и прочесть Устав. Они вовсе не учились в школе. Эти единичные случаи, надо признать, только крайнее выражение всеобщей ситуации, когда семья и школа, как часть общества, оказались перед лицом нищеты, разрушения ценностей, отказа от образования в пользу низкоквалифицированного труда. Размышления Эрика Хетча, чью книгу мы сегодня представляем, посвящены той же проблеме. Целью его исследования стало содержание образования, которое бы сохранило и обеспечило высокий культурный уровень нации в целом, а не отдельных привилегированных групп. Наш читатель сможет выбрать свои приоритеты в преподавании, не во всем, конечно, соглашаясь с мнением автора. “…Тебе должна быть близка история и осторожная игра с чашами весов “с одной стороны – с другой стороны”. Пройди еще раз по следам человечества его великий, полный страдания путь: так ты лучше всего узнаешь, куда все позднейшее человечество уже не может или не должно более идти” (Фридрих Ницше).

Эрик ДОНАЛЬД ХЕТЧ

Грамотность:
что должен знать каждый американец

Белые пятна общих знаний

Общее образование и школа
В середине 80-х лидеры американского бизнеса забили тревогу по поводу низкого уровня культуры у молодых людей, которых приходилось нанимать на работу. Юноши и девушки не умеют выражать свои мысли устно или письменно и не всегда вполне понимают прочитанное!
Это не значит, что они ничего не знают.
Как и любая другая человеческая группа, молодежь совместно владеет огромным количеством информации, большим, чем школьный курс. Проблема появляется, если люди знают только то, что связано с их собственным поколением. Когда подростки не владеют «межпоколенной» информацией, это серьезная национальная проблема.
Быть грамотным, образованным (в широком смысле) – значит иметь информацию, необходимую для участия в разных видах деятельности, от спорта до науки. Образование для детей из семей с низким уровнем дохода означает возможность не остаться в том же положении, что и родители, добиться большего. Я не согласен с тем, что школа бессильна разорвать порочный круг неграмотности. Главный, кто выиграет от реализации идей, защищаемых в этой книге, – дети из малообеспеченных семей и дети среднего класса.
Стандарт грамотности, требуемый современным обществом, вырос. Но возросла ли реальная грамотность в нашем обществе?
Общая грамотность в большей степени, чем умения, основана на знаниях, которые все мы бессознательно берем из речи и языка. Мы “инстинктивно” знаем, как понять то, что некто сказал, нам доступно больше, чем явные значения слов, мы понимаем контекст. Потребность в фоновой информации велика не только в разговоре, но также при чтении и письме. Читая слова, напечатанные на этой странице, вы должны знать многое, что здесь не напечатано.
Значение “фоновых” знаний подтвердил эксперимент. Исследователь, встав на Гарвардской площади (Кембридж), обращался к прохожим с вопросом: как попасть на Центральную площадь? Когда в его руках была местная газета, прохожие, думая, что он живет в городе, отвечали коротко: “Первая остановка на метро”. На следующий день исследователь изображал из себя туриста: “Я приезжий. Не могли бы вы объяснить, как попасть на Центральную площадь?” Ответы становились более развернутыми. Например: “Спуститесь в метро, купите карточку для проезда. Пробив карточку, идите на сторону, где написано “Квинси”. Вы сядете на поезд. Первая остановка – это и есть Центральная площадь. Вы узнаете – там большой знак на стене”.
Прохожие знали, что коммуникация между “чужаками” требует воспроизведения большого количества информации, которая между “своими” считается само собой разумеющейся. Увеличение количества общей, само собой разумеющейся информации между гражданами одной страны – одна из задач образования.

Целое не склеишь из кусочков
Школа традиционно является местом “вращивания” детей в национальную жизнь и культуру. Семья, церковь и другие сообщества играют в этом важную роль, но школа – единственный институт, который чувствителен к общественно-политическому регулированию. Сегодня важнейшая роль школы – это подготовка детей к активному и грамотному общественному поведению. Наши школы выполняют эту задачу хуже, чем им полагается, главным образом потому, что следуют ошибочным воспитательным идеям.
Падение уровня образования в Америке и фрагментарность школьных программ обусловлены все растущим влиянием формализма в теории педагогики во второй половине двадцатого столетия. Мы с излишней готовностью перекладываем ответственность за недостатки в образовании на социальные изменения (дезориентацию семьи или влияние телевидения), на некомпетентных учителей или изъяны школьной системы. Но основная вина лежит на ошибочных теориях, провозглашенных в наших школах и поддержанных политиками в области образования.
Обсудим комментарии Вильяма Рэспберри к результатам тестовых проверок, которые показали, что баллы чернокожих учеников в стандартизированных тестах на 35–45 процентов ниже, чем у белых:
– Чья вина в том, что чернокожие получают более низкие отметки? Я не знаю точного ответа на этот вопрос. Несомненно, одна из причин в том, что белые дети, приходящие в школу с большими знаниями о том, что общество полагает важным знать, легче учатся дальше.
Рэспберри прав не только в отношении тестов, но и в отношении навыков чтения и письма. “Чем больше ты знаешь, тем большему ты можешь научиться”. Затруднения испытывают те дети, которые пришли в школу, имея слишком мало знаний.
Почему мы потерпели неудачу, пытаясь помочь нуждающимся восполнить пробелы? В основном из-за формализма в обучении и воспитании, который заставляет нас игнорировать то, что восстановление и передача недостающей информации наиболее важны на самых ранних ступенях обучения. Тогда эта задача выполнима. В возрасте шести лет, когда ребенок приобретает знания, решающие для дальнейшего развития, количество недостающей информации не так велико. Как заметила доктор Джин Чэл, техника чтения у шестилетних детей из малокультурных семей находится почти на том же уровне, что и у более образованных ровесников. Только спустя год навыки чтения начинают существенно различаться в соответствии с социоэкономическим статусом, в основном потому, что ученики из семей с низким доходом не имеют элементарных общекультурных знаний. Раннее восполнение недостающих знаний чрезвычайно важно для развития мотивации и интеллектуальной уверенности детей, не говоря уже о дальнейшей способности изучать новый материал. Но школа не начнет систематически давать “фоновые” знания, пока она продолжает признавать формалистический принцип, по которому такая информация неуместна в обучении речи и языку.

Чтение не бейсбол
Приверженцы формализма в образовании считают, что чтение и письмо подобны игре в бейсбол и катанию на коньках. Они представляют себе грамотность (в широком смысле) как набор технических приемов, который можно сформировать правильной тренировкой и практикой (натаскивание). Типично определение чтения как навыка.
Чтение на самом деле – это процесс перекодирования и декодирования, в противоположность говорению и письму, которые предполагают кодирование. Декодирование состоит в том, чтобы соотнести напечатанное слово со значением слова устного языка, что включает переход от буквы к звуку и значению.
Идея навыка представляется упрощенной, как только ученики начинают читать больше ради смысла, чем ради разгадки азбучного кода. Если бы чтение было только ловким ударом правильной звуковой биты по правильному буквенному мячу, оно было бы подобно бейсболу. Но смысловое чтение – совершенно другого сорта игра. Каждый текст, даже самый простой, содержит информацию, принятую без толкования и доказательств. Знание такой информации имеет решающее значение в формировании навыка чтения.
Сторонники формализма полагают, что содержание, используемое при обучении языку, – это не главный вопрос, потому что оно строго привязано к тому, что дети уже знают. Но такой подход совершенно игнорирует, что разные дети знают разные вещи. Современные учебники мало уделяют внимания систематической передаче основ культурно значимой информации от класса к классу. Их “развивающий” подход резко противоречит учебникам первых десятилетий двадцатого века, которые сознательно были направлены на формирование культурного кругозора. Учебные тексты, используемые сейчас для чтения и письма, отбираются не по информации, которую они содержат, но по их удобочитаемости и по соответствию ряду абстрактных умений, которыми, как ожидается, должны овладеть ученики. По этой модели идеальным методом языкового обучения должно быть приспособление программы по чтению к интересам и умелости каждого ученика: ребенок выбирает собственную программу для овладения навыком чтения.
Упустить возможность познакомить младших (и старших) детей с традиционным литературным материалом – трагическая ошибка, лишающая их знаний, которые стали бы полезны в дальнейшей жизни. Неизбежное последствие этой фундаментальной ошибки в образовании – постепенное разрушение культурной памяти, обусловливающее падение нашей способности к общению.

Почему школы должны заниматься этим?
Парадоксально, что некоторые теоретики образования, признавая важность специфической культурной информации, все же считают невозможным давать ее в школе. Они придерживаются того взгляда, что семейное окружение настолько важно и настолько глубоко “пропитывает” ребенка, что школа бессильна восполнить существенные различия в академических достижениях детей из бедного в образовательном смысле окружения.
Изъян этой точки зрения не в том, что социологические взгляды ошибочны (они перепроверены и подтверждены много раз), но в том, что выводы, сделанные из них, непозволительны. Это правда, что при наших современных программах учебные достижения большей частью определены семейным окружением. Но мы не можем заключить из настоящего положения дел, что “неблагополучные” дети были бы обречены на низкую успешность при других программах.
Исторически известно, что, как только школьная программа становилась бессвязной, “рыхлой” по содержанию, грамотность падала даже среди детей образованных родителей. Важное заключение: семейное окружение – не единственный фактор, определяющий уровень образованности детей. И программа влияет на результаты обучения.
Сопоставление результатов государственных и частных школ обнаружило, что в частных школах учебные результаты выше у всех учеников, даже если принимать во внимание семейное окружение. Дети из семей с низкими доходами достигали более высокого уровня в частных школах, чем в государственных.
Конечно, различий между частными и государственными школами очень много, и мы не можем со всей уверенностью сказать, какие из них наиболее важны. Однако, несомненно, существенным фактором является то, что учебные программы в частных школах дают больше общекультурной информации, предлагают нетрадиционные и профессиональные курсы.

Разные точки зрения
Американская школьная программа фрагментарна как по горизонтали (нет связи между предметами), так и по вертикали (внутри предмета нет связи между отдельными темами). Как возникла такая фрагментарность, можно понять, изучив два решающих момента в истории американского образования, для чего обратимся к двум документам, один из которых был опубликован в 1893 году, а другой в 1918-м. Первый – под названием “Доклад Комитета десяти о среднем образовании”, второй – “Основные принципы среднего образования”. Различия между ними демонстрируют изменения в теории образования, произошедшие в первой четверти двадцатого века.
В “Докладе” указано, что все ученики должны изучать одинаковые гуманитарные предметы, и рекомендовано придавать большое значение естественным наукам. Считалось само собой разумеющимся, что обучение в средней школе будет по-прежнему состоять из традиционных предметов, таких как латинский, греческий, английский, современные иностранные языки, математика, физика и т.д.
Несмотря на консерватизм в выборе предметов и преувеличенное значение, придаваемое латыни и греческому, доклад 1893 года удивительно современен в концепции различных предметов. Например, он рассматривал географию так же, как мы экологию, говоря, что она включает не только описание поверхности Земли, но и элементы ботаники, зоологии, астрономии, метеорологии, и много внимания уделял торговле, управлению и этнографии. Все части “Доклада” подчеркивали общекультурное значение предметов. Было сделано ударение на том, что написание школьных сочинений не проверка навыка письма в отрыве от содержания (то, что я назвал формализмом в образовании).
В противоположность докладу 1893 года “Основные принципы” открыто отказываются обсуждать вопрос об учебных предметах. Вместо этого они устанавливают семь целей образования в демократическом обществе: здоровье, профессия, гражданственность и др. Американскому образованию нужно было взять новое направление: давать полезные, применимые на практике знания с целью подготовки необходимых производству и обществу счастливых граждан.
Источником новых целей стал европейский романтизм. Его последователи, такие как Руссо, главным считали развитие целостного ребенка как уникальной индивидуальности, придерживаясь теории, что у малыша есть врожденная, инстинктивная склонность развиваться правильным путем.
Конечно, если бы в этих положениях не было хоть сколько-нибудь правды, они бы не выдержали испытания временем. Но последствия полуправды, внушающей доверие, обычно более опасны, чем откровенная ошибка. Даже сегодня принципы Руссо, прямо из “Эмиля”, проступают в идее, что положительная детская Я-концепция – подлинный ключ к обучению.
Доклад 1918 года имплицитно содержал эти идеи, дополненные общественной полезностью как целью образования (американский прагматизм). Соответственно наиболее подходящей заменой “книжной”, традиционной культуре становился материал, непосредственно применимый в общественной жизни. “Ценность учебного предмета проверяется правилами обучения и применимостью знаний в жизни скорее, чем требованиями предмета как логически организованной науки”. С тех пор школы сосредоточены на нуждах ребенка и общества, как рекомендовал Дьюи.
Может показаться, что если бы мы держались только принципов Комитета десяти и предали забвению “Основные принципы”, с американским образованием все было бы хорошо. Есть соблазн увидеть документ 1918 года как свидетельство Грехопадения в образовании и посчитать возвращение к принципам 1893-го началом Искупления. Но все гораздо сложнее, чем простые метафоры Рая, Грехопадения и Искупления.

Принципы реформы (последние десятилетия двадцатого века)
Контрреформа выглядит возвращением к более традиционному содержанию образования. Учебные программы состоят из двух частей: общей и углубленной.
Содержание общей программы – традиционные общекультурные знания. Конечно, это не список терминов, а живая система всеми разделяемых ассоциаций.
Природа этих знаний такова, что они существуют в уме взрослых в простом, несистемном виде. Например, все люди могут сказать о канарейках, что они желтые, поют и содержатся в клетках, но не более того. Так же обстоит дело с литературными персонажами или историческими личностями. Ограниченность – центральная характеристика общекультурной информации.
Общая программа – недостаточная основа для образования сама по себе. Это просто минимум, который должны изучить дети независимо от типа школы.
Углубленная программа не менее важна. Она дает полное, развитое представление о предмете, интегрируя и согласуя знания ребенка. Углубленная программа плюралистична, она гарантирует, что ученики, учителя и школы будут работать интенсивно с тем материалом, который больше подходит к их темпераменту и целям.
Некоторые учителя, с которыми я говорил об общей программе, ставили вопрос о трудностях воплощения идеи на практике.
– Образованные люди, – говорили они, – обычно приобретают общекультурные знания в ходе долгого процесса, который включает не только специальное обучение в школе, но также годы общения с другими образованными, культурными людьми. Вы не можете ожидать, что ученики запомнят общую программу как простой информационный каталог. Никто не запомнит информацию, если она не “упакована” в интересный материал. На практике вы не сможете дать общую программу, не превращая ее в углубленную, серьезную.
Это, вероятно, правда, что общая культура приобретается через различный опыт, внутри и вне школы. Но школа может играть в этом центральную роль. Прежде всего необходимо определить ту информацию, которая может служить показателем общей культуры, и использовать ее при составлении программ. Конечно, мы должны представлять детям материал в интересной для них форме. Но маленькие дети сами заинтересованы в общей информации. На ранних ступенях обучения трудно схватывать “взрослую” информацию, но ее необходимо давать детям задолго до того, как они могут понять ее истинный смысл. Если ученик все еще не знает важных элементов общей программы в десятом классе, то он вряд ли сможет восполнить свои пробелы позже.
В эпоху, когда потребность в объединении людей ощущается так остро, ценность общего запаса знаний, общих идеалов очевидна. Людей действительно объединяет изучение в детстве лучших образцов интеллектуального и нравственного наследия, всех его пластов (иудейская культура, греческая, римская и другие – все, что смешалось в нашем культурном прошлом).
Следует больше давать материалов, раскрывающих историю человеческой мысли и опыта.

Давайте объединяться!
Даже сейчас цель преподавания общекультурных знаний, как мы их понимаем, подвергается нападкам со стороны приверженцев образовательного формализма, например, со стороны движения за критическое мышление. Его программа ставит задачу вывести ребенка за пределы минимальных базовых навыков, утвержденных для школы, и усилить обучение высшим интеллектуальным умениям. Опасное повторение ошибок 1918-го!
Любые образовательные теории и движения, которые не стремятся прийти к соглашению о содержании общей культуры или уклоняются от признания ответственности за ее передачу всем гражданам, совершают серьезную ошибку. Как бы ни были благородны их цели, они, протестуя против передачи “фактов”, вредят сохранению и развитию высокой национальной культуры. Старое предубеждение, что факты мертвят детский ум, имеет долгую историю в девятнадцатом и двадцатом веках. Но не факты губят ум ребенка, который с жадностью поглощает их каждый день. Детское желание учиться губят непоследовательность, несвязность – наша неспособность к живому преподаванию, сотрудничеству.
Противопоставление “педагогов факта” и “педагогов навыка” необоснованно. Факты и навыки неразделимы. Нет непреодолимых препятствий к тому, чтобы те, кто защищает обучение высшим интеллектуальным умениям, и те, кто защищает преподавание традиционного содержания, объединили свои усилия.

Перевод О. КОРСУНОВОЙ
по книге «Грамотность: что должен знать каждый американец».
Бостон, 1987 г.

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"



Рейтинг@Mail.ru