КУЛЬТУРНАЯ ГАЗЕТА
ПЛЮС-МИНУС ТВ

Ты приходи ко мне, Ромео-мео-мео...

Регулярно глядя телепрограммы, можно сильно измениться. Смотря что, извините за тавтологию, смотришь. Раньше я был жаворонком и бодро впитывал в себя духоподъемные утренние эфиры под зажигательные музыкальные ритмы. Служба начиналась рано, и под чашечку кофе и жужжание электробритвы можно было много чего ухватить в калейдоскопе утренних новостей и милых развлекаловок. Теперь на работу отправляюсь позже и стал безнадежной совой, до такой степени упертой, что в эти короткие предлетние ночи выключаю телевизор, когда уже почти что занимается рассвет и наступает время жаворонков.
Эфир для меня начинается ближе к полуночи, и я знаю, что обязательно выловлю в нем что-либо интересное. На экране не только стреляют и убивают, но иногда и просвещают. Не сказать, что всегда с успехом, но по крайней мере в этой ситуации ты можешь позволить себе размышлять вместе с авторами, а не просто подчиниться заранее разработанной схеме. А схемы, увы, существуют. Телевизионных творцов можно понять: чтобы быть на уровне, им приходится каждый раз доказывать, что их передача или фильм открывают нам что-то новое, основаны на неизвестных фактах или архивных изысканиях. На самом же деле, как правило, для людей, знающих суть вопроса или темы, многих тайн, которыми намеренно опутывают экран авторы, попросту не существует. На минувшей неделе в один поздний вечер посмотрел три фильма-передачи, связанных с известными историческими личностями. В одном рассказывали о подготовке убийства Троцкого, представив несколько неизвестных ранее фактов, но не настолько весомых, чтобы они могли что-либо изменить в общеизвестной истории. А введение игровых эпизодов с участием Сталина и Берии лишь разрушило попытку документального расследования – все это больше смахивало на театрализованные анекдоты из жизни вождей. По иному принципу построены фильмы о великом танцовщике Вацлаве Нижинском и актрисе Зинаиде Райх, подруге Сергея Есенина и Всеволода Мейерхольда. Тут закадровый голос озвучивает свидетельства современников, короткие реплики вплетаются в ткань повествования, чтобы образовать сюжет и интригу. Они тоже общеизвестны, но авторам надо создать напряжение, и ради этого им ничего не стоит демонизировать своих персонажей, доходя до почти что инфернальных объяснений их поступков. Да, великий гений танцовщика Нижинского смешался с его трагической душевной болезнью, и она окрашивала все его отношения с людьми. Но в фильме вдруг вольно или невольно появляется намек, что растлителем его души был Сергей Дягилев, помыкавший талантом и волей танцовщика. Как далеко это от истины! Артистический путь Нижинского — это путь разрыва почти со всеми, кто окружал его. Путь этот вел одновременно на вершину и в бездну, и такого раздвоения личность артиста не выдержала, приведя его к глухому одиночеству. Демонизирована в фильме о ней и Зинаида Райх, муза великого режиссера. “Любовь и безумие Зинаиды Райх” называется он. А все безумие заключается в том, что ей казалось, что сейчас их убьют или арестуют. Так оно и произошло. Кто ее убил, до сих пор неизвестно, но случилось это через две недели после ареста реформатора сцены. В фильме, кстати, отличающемся изобретательным зрительным рядом, немало намеков на роковую роль Райх в судьбе и Есенина, и Мейерхольда. Иногда эти намеки снова и снова воспроизводятся из уст современников, в объективности взгляда которых на события тех лет им отказано уже давно – Елагину, например, или Мариенгофу. А трагедия этих трех людей – актрисы, поэта и режиссера — в неумолимо жестоких обстоятельствах жизни и страшном времени, подавлявшем и перемалывавшем судьбы истинных талантов. В финале звучат строки из письма Мейерхольда Молотову, где он просит защиты от палачей, избивавших его на допросах. Защита эта обернулась расстрелом. Ничего не боялись палачи, если даже не пытались скрыть документы, изобличавшие их зверства.
И все-таки, несмотря на неприятие многого в упомянутых выше фильмах-передачах, они противостоят массовой ширпотребной продукции телевидения, и в конце концов ты можешь хотя бы внутренне вести диалог с авторами. Чего начисто лишен, когда на тебя обрушивают неостанавливающийся поток поп-культуры. В одной из программ “Культурная революция”, которую ведет министр Михаил Швыдкой, как раз шла дискуссия о месте масскульта в нашей жизни. Вечная путаница в терминах: культура для масс или массовая культура? Ведь и в основе полупрезрительного понятия “попса” лежит принцип популярности, то есть массовости. В “Вечерней смене” у Дмитрия Диброва сатирик Аркадий Арканов предложил оригинальный способ просвещения масс. Он написал пародии на тексты современных попсовиков, считая, что пусть лучше будет пародия на тему “Ромео и Джульетты”, чем пустота. Хоть узнает современный, мало что читающий народ, что были в Вероне такие юные влюбленные. “А припев-то где, как без припева?” – воскликнул ведущий.
Явился и припев:

Ты приходи ко мне, Ромео-мео,
И назови меня Джульеттой-етой.

А что? Складно!

Ваше мнение

Мы будем благодарны, если Вы найдете время высказать свое мнение о данной статье, свое впечатление от нее. Спасибо.

"Первое сентября"