СЕМЕЙНЫЙ ИНТЕРЕС

Работа или дом?

До сих пор на этот вопрос большинство женщин не решаются ответить: и то и другое!

Время шло, а я все никак не могла забыть рассказ подруги о встрече выпускников университета. После журфака Нина устроилась в одну из центральных газет и сейчас, пятнадцать лет спустя, работает там уже заместителем главного редактора. Несмотря на многочисленные командировки, она успела написать несколько книжек, так что ей было чем огорошить однокурсников. Впрочем, почти всем девчонкам курса карьера удалась. Выяснилось, что многие стали лауреатами премии Союза журналистов, писательницами – едва ли не половина, а одна даже работает собкором престижного журнала за рубежом.
Но, отметила моя подруга, так удачно сложилась жизнь не у каждой. Лена, когда дело дошло до ее выступления, сказала: “А я ни одного дня не работала по специальности. Я вообще не работала. Я домохозяйка, дочку ращу”. Сокурсницы посмотрели на нее с плохо скрываемым превосходством. И вот после первых тостов заиграл оркестр, начались танцы. Дойдя до этого момента, Нина вдруг преувеличенно громко захохотала. Дальше ее хвастливый рассказ прозвучал примерно так: “И все мы – лауреатки и писательницы, редакторши и собкорши – стали растерянно наблюдать, как наши облысевшие мальчики без устали приглашают танцевать... только Лену.  Она не пропустила ни одного танца, к ней очередь выстраивалась!”. Хотя девчонки с Нинкиного курса “сохранились” не хуже Лены – должности обязывают следить за собой...
С рассказа подруги я и начала разговор с кандидатом психологических наук, ведущим специалистом
Института групповой и семейной психологии и психотерапии Екатериной МИХАЙЛОВОЙ.

Танцевальная ситуация

– Наверное, ваша подруга и ее сокурсницы действительно отлично выглядели, были элегантно одеты. К тому же они еще и успешны, многого добились в своей профессии, чем вызвали у однокурсников... напряженность, неосознанную тревогу (не хочется говорить – “страх”) и желание переместиться в безопасное место – поближе к Лене. Своим поведением мужчины сказали, что им с ней комфортнее. Во всяком случае, танцевать. Мол, вы, девчонки, конечно, умные, и вообще мы сто лет знакомы, и нам есть что вспомнить (ведь были студенческие романы, правда?), но с вами же разговаривать надо.

– А мне всегда казалось, что профессионализм, компетентность в своем деле предполагают и успех в личной жизни...
– Что все ахнут: какая она молодец – и профессионально успешна, и выглядит прекрасно, и одета элегантно, и такая лапочка, так она нам нравится?! Но на встрече однокурсников вашей подруги эта гипотеза не подтвердилась. Мир в лице однокашников повел себя по-другому... Представляю изумленно-унылое выражение лиц “победительниц”: как же так?! Мы же лучше, талантливее, работоспособнее, мы интереснее мыслим, лучше говорим, прекрасно знаем свое дело. Да нас должны гладить по головке и говорить: “Какая ты классная!”

– И нам это говорят!
– Конечно, но кто? Учитель? Начальник? Подруга, которая ведет такой же образ жизни, и вы можете, чуть-чуть конкурируя, отдать друг другу должное? Но для мужчин – однокурсников, коллег и просто знакомых – в этом качестве женщина представляет некоторую сложность.
Ну действительно, с нами же разговаривать надо! И потом, у женщин, вложивших в профессиональное становление часть своей жизни, энергию, талант, есть определенные запросы – как минимум с партнером должно быть интересно. А если мужчина и женщина – представители одной профессии, то тут еще и конкуренция! Вот, например, ваша приятельница. Одно дело, когда женщина балуется журналистикой – пописывает в какой-нибудь дамский журнальчик, и совсем другое, когда она – сильный игрок на одном профессиональном поле с мужчиной. Но при этом может и ребенка родить, и дом обиходить, и пирог испечь...

– Выходит, становясь на путь профессиональной самореализации, девушка обрекает себя на проблемы с мужчинами и даже на одиночество?
– Нет-нет. Я имею в виду ситуацию публичную, социальную, “танцевальную”. Тут не идет речь о принятии серьезных жизненных решений, о выборе: быть или не быть длительным отношениям или браку. Даже очень наивный мужчина (а среди сокурсников вашей подруги таких наверняка не было) не может не понимать, что женщину, собравшуюся вить гнездышко, высиживать птенцов, холить их и лелеять, во-первых, нужно содержать, а во-вторых, что такая женщина превратится в проблему, как только закончится период жизни, связанный с воспитанием детей.
На Западе все это прошло гораздо раньше. У нас-то до известного момента неработающие жены были разве что у академиков, партийных боссов или крупных писателей-лауреатов. В то же самое время, в 50–60-е годы, в Америке женщины-домохозяйки встречались значительно чаще. Вот типичная судьба девушки среднего класса: поступить в колледж, познакомиться с хорошим мальчиком, стать женой, матерью, далее – очаровательные дети, собственный дом, членство в каком-нибудь садоводческом клубе... К началу шестидесятых в Америке такой образ жизни стал общепринятым. А через полтора десятка лет ясно высветилась вытекающая из него проблема: “очаровательные дети” выросли, и женщины... утратили смысл жизни.

– Этим смыслом – всем! – были для них дети, обустройство гнездышка...
– Да! Они привыкли отдавать дому все силы души. А создание, украшение, поддержание своего гнезда – работа адова. Даже при всех современных технических новшествах она выматывает своей бесконечностью и в каком-то смысле сама себя отрицает (приготовила – съели, постирала – запачкали, убрала – намусорили). Конечно, в каждом человеке есть творческая искорка, и замечательных мамочек, которые организуют потрясающие детские праздники, придумывают какие-то невероятные блюда, много, но весь их талант, обращенный в дом, обществом не замечается, не оплачивается и...

– Не котируется и не престижен.
– Увы. То, что для женщины, сознательно выбравшей путь матери-хозяйки-жены-хранительницы очага, – жизнь, творчество, способ существования, для ее мужа – всего лишь... обслуживание. Его и детей. А занятия, связанные с обслуживанием, никогда не котировались высоко. Растворившись, не подозревая ничего дурного в домашних заботах, женщина наверняка услышит потом от мужа: не хочу жить с домработницей, мне с тобой скучно, нам не о чем разговаривать. Парадокс в том, что изначально он вроде бы как раз этого и хотел.

Безопасно, комфортно и... скучно

– Сегодня многие мужчины мечтают, чтобы жена не работала, воспитывала детей, вела дом...
– ...Чтобы ее существование можно было вынести за скобки. Она всегда на месте, всегда ждет к ужину – это удобно, как растоптанные тапочки в прихожей. На нее можно смотреть умиляясь, но немного свысока, изредка снисходительно замечать ее “женские интересы”. В такой модели семьи женщина фактически не влияет на жизнь мужа (если она не ревнивая мегера), не мешает ему жить... своей жизнью. У него, как правило, нет домашних обязанностей (“Зачем же ты дома сидишь?”). Он может не держать в голове многочисленные проблемы домашнего очага, ведь он занят... настоящим делом. У него – настоящее, а у нее – игрушечное?!
Когда мужчина уверяет, что мечтает об уютном гнездышке, о “домашней” жене, он в этот момент правдив, потому что в его голове возникает привлекательная картина комфорта. У него будет надежный тыл. А тыл – это такое место, где воин восстанавливает силы: оправляется от ран, приводит себя в порядок. Для того чтобы продолжить свое приключение в мире.
О такой семейной модели одна моя знакомая дама, которой перевалило за сорок, сказала очень жесткую и горькую фразу. Дама эта попробовала себя в разных ролях. Она была и “уютной”, домашней, и работающей женой, успешной в бизнесе. Сейчас, во втором браке, у нее с мужем сложились партнерские, равные отношения. Дети есть и от того, и от другого периодов жизни. Так вот о традиционной модели семьи, когда муж делает настоящее дело вне дома и возвращается в него, как в тыл, она сказала довольно грубо и жестко, зато от всей души: “Дом – это место, куда муж приносит свои выделения – деньги, желудочный сок, грязное белье, сперму, плохое настроение... Семья для него – некий отстойник. Отмывшись, удовлетворив свои потребности разного рода, он вновь как огурчик возвращается во внешний мир. Его настоящий интерес там”.
На самом деле такая модель семьи несет в себе и немало радостей. Это целый мир, хорошо понятный женщине.

– И его можно контролировать.
– В этом его безопасность. Выбирая традиционную модель семьи, женщина знает: здесь есть то, что она понимает, очень хорошо умеет делать и до какой-то степени может этим управлять. И есть другое, что она вообще не обязана знать. И слава Богу. То есть таким обрядом женщина добровольно ограничивает себе область обзора. Конечно, до какого-то момента жить так комфортно. Но, выбирая такую модель семьи, очень важно понимать, какую цену мы платим за комфорт, за безопасность, за понятность нашего семейного мира.

Сколько стоит домашний очаг?

– И какова же цена?
– Представим себе, что в семейной системе происходит какой-то сбой. Как правило, муж исчезает. Бывает, что и при трех малых детях жен оставляют, но чаще всего это происходит...

– Когда птенцы вырастают и улетают из гнезда?
– Да, это “классика”. То, чего очень боятся женщины, избравшие такой путь, признаются они себе в том или нет. И этот страх толкает их к неоправданной ревности, которая только ухудшает отношения в семье. Или к домашним интригам. Или к... болезни.

– А если женщина подсознательно уверена, что ее, беспомощную, муж никогда не оставит или что у него не хватит совести бросить ее с больным сыном?
– Потому-то в семьях, где жена занимается только домом и детьми, где уход за ними более чем достаточен, дети, как ни странно, прибаливают чаще. И хотя никакая мать не пожелает своему ребенку болезни, на бессознательном уровне она вдруг начинает понимать, что болеющий ребенок, о здоровье которого надо всем беспокоиться, – это наконец еще и общее дело, тема для общения в семье, для бесконечных переживаний, разговоров. К тому же роль матери больного ребенка почти героическая. Борьба за него придает смысл ее жизни, а в такой модели семьи вопрос о смысле рано или поздно встает обязательно. Конечно, проблема смысла жизни женщины в любой другой модели семьи актуальна, только решаться она будет иначе.
Выбирая роль домохозяйки, надо понимать, что здесь время работает категорически против нас. И хотя мы даже в двадцать лет вообще-то знаем, что дети вырастают...
– Но с удовольствием обманываем себя, думая, что тогда мы будем совсем “глубокими” стариками – лет под сорок...
– Вот-вот, а “столько не живут”. Очень горькая шутка. Потом понимаешь, что живут, да еще как! Но тревожный период в жизни женщины, когда дети подрастают и становятся на крыло, уже догнал тебя, уже наступил окончательно и бесповоротно. Что делать? С одной стороны, повзрослевший ребенок – это успешно и добротно выполненная работа. Причем главная работа. С другой – выращивание деток завершается, и им нужна свобода (они за нее с азартом воюют, как и положено молодым). Что же дальше? Брак, заключенный “по поводу” и для выращивания детей, можно сравнить с временным творческим коллективом. Работа закончена, проект сдан – вот он, молодой и красивый, поступил в академию.

– Это и есть причина многочисленных разводов именно в сорокалетнем возрасте?
– Я думаю, причин больше и они глубже, потому что кризис середины жизни вообще трудный период для всех. Но если женщина к тому же еще в молодости решила когда-то стать только домовитой женой, то цена ее безопасности и покоя, комфортного ощущения в завтрашнем мире – неустойчивость и тревога, депрессии. Через полтора-два десятка лет, когда дети вырастут, нагрянет беда. Между прочим, умные молодые женщины, которые внимательно прислушиваются к своим ощущениям, начинают тревожиться гораздо раньше, когда их детям лет десять – двенадцать. Они серьезно задумываются: а чем бы им еще в жизни заняться, куда бы еще себя вложить? Их внутренний голос – если они ему доверяют – подсказывает: очень скоро что-то закончится. Значит, что-то другое должно начаться. И если они позаботятся заранее, это “что-то другое” может придать смысл их следующему периоду жизни.
Знаете, ведь индустрия образования для взрослых, широко развитая на Западе, возникла во многом именно по запросу матерей, у которых подросли дети. Даже когда ситуация благополучна и муж, от которого женщина полностью материально зависит, никуда не собирается исчезать, она вдруг понимает, что жить ей еще долго.
У каждого куска жизни своя функция, своя миссия, своя цель. И если какая-то работа – воспитание ребенка например – завершена, то, как правило, наступает кризис. Возникает некая шаткость, пустота, которую необходимо немедленно заполнить новыми приоритетами. И если бездорожье пройдено, если появилась новая цель, то второе дыхание приходит обязательно, снова появляется блеск в глазах. Правда, и эта, другая цель будет в свое время достигнута, и понадобятся новые задачи. Такова жизнь.
Слово “кризис” мы обычно воспринимаем как что-то нехорошее, чего не должно быть. Однако в каком-то смысле вся человеческая жизнь от рождения и до смерти сплошь и рядом из кризисов и состоит. Ими же и движется. И кризис середины жизни – всего лишь один из них.
Это нормальная часть жизни, связанная с переходом из одного ее цикла в другой. У женщины кризис середины жизни приходится на время, когда ее биологические часы показывают, что детей у нее, видимо, уже не будет. Впрочем, даже если она и смогла бы еще родить, нередко побеждает осторожность. Критическое соображение: а успею ли я вырастить?
Поиск иного, вне семьи, источника смысла жизни у разных женщин происходит по-разному. Кто-то пытается вернуться к своему первому, порой не оконченному образованию, к первой работе. Но в современных условиях вернуться к чему-либо очень сложно – слишком высок темп изменений, темп жизни, слишком с большой скоростью несет ее поток. В Америке семидесятых в этом смысле было проще. В юридическом колледже на последнем курсе появлялась сорокалетняя тетенька, которая хотела закончить свое образование и получить диплом. Она вырастила детей и теперь собирается работать юрисконсультом.
Другой вариант – поиск совсем нового. На Западе многие женщины, полные сил и здоровья, располагающие кое-какими средствами, подаются в семейные консультанты, хотя это довольно длинное образование. Кто-то начинает заниматься женскими видами бизнеса – флористикой, садовым дизайном...
Да, все эти пути не ведут к каким-то особенно высоким вершинам, но и женщины, как правило, не загружены в данном случае потрясающими амбициями. Как ни смешно, но именно отсутствие амбиций делает подобные эксперименты... безопасными. Или не очень рискованными.

Осторожно: мужчина ищет потерянный рай!

– Предположим, зрелая женщина решила получить дополнительное образование и работать по новой специальности, а в это время у ее мужа тоже случился кризис середины жизни, и как ей быть?
– Мужчины в этот период, наоборот, больше тяготеют к дому. Им хочется догнать то, что они упустили, пока делали карьеру, занимались “настоящими, мужскими” делами, словом, боролись, “воевали”.

– Им наконец хочется насладиться домашним уютом, уделить время детям...
– Которых уже поздно воспитывать. Пока жена растила детей, придумывала рецепты салатов и пирогов и мужу все это казалось неважным, неинтересным, он “воевал”. Теперь, когда жена закончила свою работу по воспитанию детей и хочет учиться, писать курсовые и дипломы, он появляется на пороге и заявляет: “Знаешь, я понял, как все-таки хорошо дома”. Таков очень оптимистичный вариант. Намного хуже, когда он говорит: “Почему ты меня не слушаешь, милая, тебе неинтересно?” “Знаешь, – отвечает она, – я сейчас думаю...”

– О курсовой работе.
– Точно! И она принимается взахлеб рассказывать мужу, что происходит на ее курсах, а он начинает чувствовать себя очень странно. Ему все это ужасно непривычно, его это пугает.
Переживая кризис, мужчина подсчитывает потери: чем я заплатил за свои победы “в миру”? И одной из этих потерь часто бывает отцовство. Да, у него есть дети, но он их уже “проехал”. Он пытается наладить задушевное общение с ними, но дети смотрят на него иронически: “Да-да, конечно. Ладно, папа, не горячись...”

– Поезд уже ушел?..
– Да. То, что еще вчера казалось смыслом жизни, смысл этот утрачивает. И наоборот: раньше тихий домашний вечер, детские кубики на ковре выглядели... глупо и неинтересно. А теперь оказалось, что это потерянный рай. Часто попыткой вернуть его становится женитьба на молодой женщине. На этот раз он не “пропустит” отцовство.
Первой жене очень горько смотреть, как ее бывший муж возится с новым – не ее! – ребенком. Ей так этого не хватало двадцать лет назад! Ей кажется, она сама в этом виновата, делала что-то не то и не так. Ей кажется, он ее не любил.
Он любил ее! Как мог в тот момент, следуя логике своего неумолимого возрастного психологического развития. Просто тогда у него была другая задача в жизни. Это печально. Но никто не виноват...

– А с чем сталкивается женщина, решившаяся вместо обеспечения тыла мужу сама отправиться “воевать”? И хочет реализоваться не только как мать, но и как профессионал высокого класса?
– Принято считать, что женщины карьерные, успешные в работе не очень хорошие матери, не говоря уж о том, что и жены не ахти какие. Но мы уже рассмотрели, что такое “хорошая жена”. Картинка оказалась не безоблачной.
Бытует и другое мнение. Мол, женщина ударяется в работу, когда у нее не складывается личная жизнь. Расхожая шутка: женщины делятся на влюбленных и общественно полезных (раньше уходили в монастырь, теперь – в работу).
Народная молва и общественное мнение – одна из серьезных ловушек, стоящих на пути профессионально ориентированных женщин. Если вы начнете бороться с многочисленными мифами – все, вы попали в ловушку. Если подчинитесь молве и опустите руки – вы тоже в ловушке. Надо просто знать об этих стереотипах общественного сознания, понимать их и держаться от них на некоторой дистанции. Соответствовать им или нет – только ваше личное право.

– Как это ни парадоксально, но быть успешной женщиной не так уж и престижно? В самом деле, разве приятно думать, что за твоей спиной запросто могут сказать: “Она ушла в работу, потому что никому не нужна?”
– И не парадоксально это вовсе. А железной логикой вытекает из норм патриархального общества. Оно ведь всегда рассматривало традиционно женскую сферу приложения сил как второсортную. Обратите внимание: массовая феминизация образования и медицины в нашей стране недаром совпала с очень отчетливой тенденцией утраты престижа обеих профессий.

– Математики говорят, что это доказательство от противного.
– Ладно. Давайте представим профессионально ориентированную женщину. Я не знаю, чем она занимается, но свою работу делает хорошо. У нее все получается, ее хвалят. И в один прекрасный день предлагают повышение. Она просит время подумать. Что интересно – девять из десяти мужчин думали бы только для вида, а про себя сразу решились бы: возьмусь. Семь из десяти женщин, добившись заслуженного лестного (хоть и чреватого головной болью) предложения, начинают сомневаться: а достаточно ли я квалифицированна? Справлюсь ли? Не ухудшатся ли отношения с коллегами?..
Обратите внимание, почти для каждой женщины важны отношения в коллективе, которым она начнет руководить, где будет казнить и миловать. В конце концов она решает, что, наверное, справиться бы смогла, но ей надо... еще подучиться, опыта поднабраться. Довольно часто с ней в этот период размышлений (принять предложение или нет) что-нибудь случается. Иногда хорошее. Например, она срочно выходит замуж. Причем за человека, который уже давным-давно предложил ей руку и сердце и был готов ждать ее решения еще долго. Или она вдруг собирается рожать.

Запрет на успех

– Одна моя подруга, получив предложение стать в своем регионе собкором престижнейшего издания, на следующий день поняла, что ей пора замуж выходить и ребенка рожать. Куда, мол, еще тянуть – уже двадцать шесть лет! Отказавшись от повышения, действительно выскочила замуж за своего давнего поклонника. Забеременела, правда, только через несколько лет после свадьбы. И другая приятельница тоже вышла замуж сразу после лестного приглашения в аспирантуру: решила, что пора устраивать личную жизнь, все равно, мол, сомнительно, потянет ли написать диссертацию?..
– Это страх успеха. Или запрет на успех.

– Но ведь надо же и личную жизнь устраивать?!
– В такой момент? Именно на следующий день после профессионально ценного предложения? У меня, мол, все в порядке, я карьеру не делаю, я “не такая”. И вообще что вы мне такое предлагаете – я замужем! Очень любопытно...
Конечно, брак и дети – это нормально и хорошо. Но немножко вызывают подозрение совпадения во времени. Помните, как задумчиво удивлялись следователи в советских детективах: не слишком ли много совпадений? И вот эти сомнения – справлюсь ли? – как раз и доказывают, что замужество в данном случае – бегство.
Бегство от карьеры в традиционную модель семьи, где тебя потащит за собой поток событий, особенно если родить ребенка. Ведь ребенок – общественно признанная ценность, в которой никто не посмеет усомниться. Беременность снимет необходимость мучительного, рискованного выбора. Убьет на корню метания по поводу предложенного карьерного роста. Защитит от опасности: можно же и несостоятельной на новой должности оказаться.

– Но и в роли жены и матери можно оказаться несостоятельной. От проблем и бед с детьми никто ведь не застрахован?
– Ну это еще когда случится! А сейчас мы примемся лелеять свой животик, и все будет замечательно, нам еще все позавидуют. Коллеги-мужчины скажут: “Молодец! Ты приняла правильное решение”. А я переведу: “Одним конкурентом меньше. Ты не будешь моей начальницей, молодец!” Между прочим, такое женское поведение характерно не только для России, о том же сетуют и шведские исследователи.
Если женщина, подумав над предложением о новой должности, выпросила себе какие-то курсы повышения квалификации, а тем временем ситуация изменилась и предлагавшийся ей пост занял кто-то другой, то она облегченно вздохнет и будет копить ресурсы компетентности. Для чего? Для того чтобы сделать новый шаг беспроигрышным. Но такие шаги в принципе беспроигрышными не бывают, а потому в попытке оставаться в безопасности и при этом быть “хорошей успешной девочкой” есть внутреннее противоречие.
Женщины очень часто выбирают компромиссный вариант, который избавляет их от многих проблем. Скажем, работа, которую женщина действительно очень хорошо делает, занимает боковую нишу на ее профессиональном поле. Может быть, не очень престижно, но стабильно. К ней всегда обратятся, если понадобится ее тематика, она знает все ходы-выходы. С одной стороны, она ценный специалист, а с другой, как говорится, никуда не лезет, что всех устраивает. Этот компромисс в женских карьерах так же плох, как и хорош, не лучше и не хуже любого другого компромисса.

– А что при этом происходит в личной жизни?
– Мне кажется, в личной жизни независимо от того, какой мы сделали выбор и какое решение приняли, происходит примерно следующее. Если мы самим себе в пределах сделанного выбора (профессиональной ниши, рисунка судьбы...) нравимся, если мы ощущаем, что это – наше, работа нас развивает, реализует, увлекает; если на нас прямо-таки “написана” устойчивая позитивная самооценка, то и с личной жизнью все будет в порядке.
Если же мы занимаемся, например, бизнесом с осатанелым лицом, если нас гложет мысль, что такая-то уже замужем, а у такой-то уже ребенок, если для нас работа – это компенсация, бегство (от самой себя, от личных проблем...), то вряд ли что-то хорошее получится и в личной жизни. Но не потому, что мы ушли в работу, а потому, что мы в нее так и поэтому ушли.

Ставки еще принимаются

...Считается, что женщины панически боятся старости. И готовы черту душу заложить, лишь бы оттянуть наступление хотя бы физических признаков. Мне ужасно интересно смотреть на глубоко пожилых женщин, которые прожили жизнь по разным сценариям. По моим наблюдениям, те, у которых в жизни была только одна “тема”, одна ценность – не важно, карьера или семья, – находятся в гораздо более плачевном состоянии, когда все ставки сделаны и новые не принимаются. Потому-то всякая сверхценность так чревата.
Я смотрю на приятельниц моей мамы, им сильно за семьдесят... Наверное, мои любимые старушенции засмущались бы, если бы я стала спрашивать: “А вы счастливы?” Они ответили бы, что поясница, зараза, болит, а ты тут со своими глупостями пристаешь.
Но я и так знаю, что прожили свою жизнь они очень разнообразно. Им до сих пор интересно разговаривать про пироги с вареньем, про детишек и про политические дрязги. Они получают удовольствие и когда селедочкой лакомятся, и когда, весело матерясь, о своих взаимоотношениях со страшным зверем – компьютером рассказывают. Да, они ничего сногсшибательного не придумали в своей жизни. По вечерам они пишут книжки, которые вряд ли станут бестселлерами. Но в их осмысленной, интересной старости для меня есть благая весть.