ЛЕЧЕБНАЯ ПЕДАГОГИКА

Пациент всех врачей

Многие диагнозы заболеваний школьников – это расплата за популярную идею “шестилетка в школе”

Мамы и папы «подготовишек» потянулись в школы. Какая лучше? Придется ли ребенку проходить тестирование? Какие вопросы будут ему задавать? Примут ли, если шесть исполнится только летом?
Родителям, напуганным перспективой перехода на двенадцатилетнее образование, кажется, что если малыш умеет немного читать и считать, к школе он уже готов. Так ли это?
На эти и другие вопросы корреспондента «ПС» Людмилы МАЗУРОВОЙ отвечает директор центра психолого-педагогической реабилитации и коррекции «Исток» Стелла ШАРМИНА.

– По новым санитарным нормам прием в первый класс детей, не достигших к сентябрю шести с половиной лет, не допускается. Тех, кому больше шести с половиной, но меньше семи, школа может принять только после заключения психолого-медико-педагогической комиссии, если рост, вес, развитие психических функций и речи ребенка соответствуют его возрасту.

— Но это правило часто нарушается. Бывает, малышу еще и шести нет, а он уже идет в школу. Родители мальчиков считают: чем раньше сын получит среднее образование, тем больше будет у него шансов поступить в институт и не «загреметь» в армию. И забывают, что ребенок успешно справляется с нагрузками только когда он достиг физической и психической зрелости, достаточной для учебного процесса. А по данным врачей-гигиенистов, далеко не все нынешние дети готовы к обучению даже в семи- и восьмилетнем возрасте.

– А ведь совсем недавно родителей чуть ли не уговаривали отдавать малышей в школу именно с шести лет.
– Это было совершенно непродуманное решение, абсолютно не учитывающее состояние здоровья детей. Сегодня чуть ли не у каждого ребенка в амбулаторной карте стоит диагноз: перинатальная энцефалопатия или синдром повышенной нервно-рефлекторной возбудимости. У почти 95% новорожденных различные функциональные нарушения, которые к школьному возрасту не всегда компенсируются.
Многие нынешние «подготовишки» затрудняются вдеть нитку в иголку, пришить пуговицу, зашнуровать ботинки, завязать бантик, расстегнуть и застегнуть крючки и молнии. И не потому, что их этому не учили. Здоровый ребенок сам многому учится: увидел, как кто-то что-то сделал, ему стало интересно, он повторил. Нормальный процесс. А вот другой хочет, да не может. Естественно, в школе у него сразу возникают проблемы с письмом, он пишет медленно, коряво, неаккуратно, потому что физическое состояние ребенка и его психические возможности очень тесно связаны.
Для того чтобы ребенок успевал в школе, у него должны быть хорошо сформированы двигательные навыки. Мелкая моторика – основа развития, и если она не развита, не стоит удивляться недоразвитию речи. Такие дети приходят в школу с убогим словарным запасом и не могут ничего пересказать. В некоторых регионах уже стало нормой, что ребенок начинает говорить не к полутора годам, а к трем и позже. Даже теорию придумали: мол, это такая особенность, не надо волноваться и подстраивать всех под один стандарт. А волноваться надо. И чем раньше, тем лучше. Потому что плохая моторика, недоразвитие речи, задержка психофизического развития – явления одного порядка. Нет речи, нет богатства восприятия окружающего мира, нет его постижения, которое необходимо для эффективного усвоения знаний. Если ребенок владеет только бытовыми терминами, а абстрактные, отвлеченные понятия ему недоступны, ни о какой хорошей учебе речь идти не может. Уже в третьем классе учебный процесс из наглядно-образного переходит в вербально-логический, абстрактно-логический. И эти дети, даже если они поначалу и успевали, программу средней школы уже не тянут.

– Откуда так много патологий и почему отставание в развитии у нас чуть ли не норма?
– Причин много. Вот к какому выводу пришли американцы, которые давно занимаются этой проблемой: в 70–80% случаев задержки психического и речевого развития ведущим, патогенным фактором у них является железодефицит. У нас положение в этом смысле еще хуже. Из-за экономических передряг последних лет характер питания значительно ухудшился. Железодефицит у женщин репродуктивного возраста неизбежно провоцирует аналогичную беду у детей. Отсюда и снижение иммунитета, и отставание в росте и весе, и задержка психического и речевого развития. У детей с хроническим железодефицитом повышенная утомляемость, они очень медлительны, их часто мучают головные боли, им трудно усваивать учебный материал, переключаться с одного вида деятельности на другой.
Впрочем, не следует думать, что это только российская проблема. Тенденция к деградации идет по всему миру. Виной тому плохая экология, огромное количество различных радиотрансляционных станций, ухудшение состава воздуха и воды, изменение температурного режима, шум, загазованность, накопление патологий из поколения в поколение.
Не срабатывает естественный отбор. Люди, обреченные на вымирание в младенчестве каких-нибудь пятьдесят лет назад, сейчас выживают и передают генетические дефекты своим детям. Медицина сделала огромный шаг вперед, спасая этих людей, и одновременно нанесла гигантский вред генотипу. Сейчас стараются сохранить любую беременность. Когда все эти «выношенные беременности» подрастают, они попадают в центры реабилитации с трудностями в учебе, поведении и адаптации и так далее.
И еще один момент: не всегда адекватный прием лекарств. Сейчас для медицины основная проблема – хронические патологии и осложнения от приема химических препаратов. Лекарства – палка о двух концах. Ни один препарат не обходится без побочных действий. Когда проводятся клинические испытания, важно лишь, подохнет кролик или выживет, летальная доза или нет. Выжил, в козленочка не превратился, чудненько, значит, грубых мутаций не ожидается. А потом вдруг... зубы посыпались, зрение ухудшилось, психика нарушилась.
Колоссальный урон нанесла мода на ходунки. Категорически нельзя впихивать ребенка в эти ходули! Понятно, очень хочется, чтобы малыш побыстрее встал и пошел, но это тот случай, когда торопиться не стоит. Вот ползание – совершенно необходимый этап. Потому что когда ребенок ползает, идет построение схемы тела, формирование межполушарных связей и различных уровней ствола мозга, выстраиваются перекрестная и горизонтальная функциональные связи. Благодаря активному потоку тактильных импульсов (к полу прикасаются и руки, и колени, и голень), согласованной работе мышц верхнего плечевого пояса и нижних конечностей определенным образом формируется позвоночник.
Если родители неуспевающих или плохо успевающих учеников напрягутся и вспомнят, как шло двигательно-моторное развитие, то в большинстве случаев они припомнят, что ребенок почти не ползал. Сел, встал, пошел, спотыкаясь и падая. Поэтому одним из эффективных способов профилактики и даже исправления каких-то школьных трудностей является ползание... Да, да! И в семь, и в десять лет можно встать на четвереньки и проползать весь пропущенный период. Желательно со специалистом.
– А какие-то другие физические нагрузки могут помочь?
– Вообще-то это не одно и то же. Но физические нагрузки, безусловно, необходимы. Многие считают, что раз ребенок пошел в школу, все другие занятия – танцы, коньки или футбол – надо отбросить. Глубокое заблуждение. Особенно этим грешат родители хорошо успевающих учеников. И зря, потому что учебные и физические нагрузки адресуются к разным системам организма. Во время учебы происходит очень быстрое истощение левого полушария. А во время умеренных физических нагрузок, напротив, функциональная активность всех зон обоих полушарий мозга повышается. Давно известно: если родители хотят, чтобы ребенок справлялся с большими учебными нагрузками, физические нагрузки он должен получать пропорционально увеличивающимся. То есть, чем больше учится, тем больше должен заниматься физкультурой и спортом.
К сожалению, я неоднократно сталкивалась с тем, что хорошие, умные ребятишки, которые в школе из кожи вон лезли, получили золотую или серебряную медаль, сдали экзамены сразу в три института и поступили, на первом курсе... уходят в академический отпуск. Перегрузки, длительные стрессы и переутомление при органической неполноценности, которая сейчас почти у каждого, неизбежно ведут к тому, что «крышу» срывает полностью. Шизофрения.
Когда ребенок получает адекватные двигательные нагрузки, внешнюю стимуляцию, с ним много общаются, гуляют и играют, тогда и закладывается фундамент для формирования нормальной высшей психической функции. Ни искусственно тормозить, ни искусственно подстегивать ребенка нельзя. Если малыш легко берет тот материал, который вы предлагаете, ну и слава Богу. Но когда в кроху с преобладанием чисто игровых интересов, да еще с гиперактивностью буквально впихивают знания, последствия самые печальные.
– А раньше таких детей ласково называли егозой.
– Шалун и непоседа – это одно, а двигательная расторможенность несколько иное. Такой ребенок не может остановиться, даже если он очень устал, не может сосредоточиться на каком-нибудь занятии, высидеть урок. У него могут быть прекрасные потенциальные возможности, но с предмета разговора, обучения он без конца как бы соскальзывает. У подобной рассеянности есть совершенно четкие причины. Как правило, высокая двигательная расторможенность связана с низким уровнем обменных процессов. Если по каким-то причинам функция печени нарушена, то общий уровень обмена веществ снижен.
Причина гиперактивности – и избыточная активизация гормонов роста. Из-за быстрого роста у ребенка случается дефицит кальция и железа, что в свою очередь ведет к ряду других обменных нарушений. Иногда двигательная расторможенность – следствие черепно-мозговой травмы или несформированности лобных отделов мозга, например, из-за злоупотребления родителями алкоголем. Психотравмирующие ситуации, кратковременные, но острые стрессы, посттравматический синдром тоже вносят свою устрашающую лепту. Синдром дефицита внимания, гиперактивность, повышенная агрессивность, неуравновешенность – вот далеко не полный перечень бед, сваливающихся на маленького ученика.
– Сколько детей у нас страдают гиперактивностью?
– Проблема синдрома дефицита внимания и гиперактивности очень остра во всем мире. На Западе, пусть и не очень успешно, но пытаются с ней бороться. У нас же мало кто из педагогов и школьных психологов слышал об этом заболевании. Хотя ситуация катастрофическая. Скрининговые обследования показали: синдром дефицита внимания почти у трети учащихся. А мальчики одновременно еще и гиперактивны. Непоседливы, неусидчивы, болтливы, плохо слушают обращенную к ним речь, затрудняются выполнять инструкции. При такой расфокусировке учебный материал не усваивается. Тот же результат обучения и у ребенка, страдающего синдромом дефицита внимания. Он может спокойно просидеть положенное время, но ничего не запомнить и не понять, так как слушал вполуха.
Такие дети в старших классах превращаются в самых трудных и неудобных учеников. Что с ними делать, учителя не знают. Ну создали коррекционные классы, стали их туда переводить. Однако, несмотря на малокомплектность, классы эти надежд не оправдали. Если бы в них собирали учеников с однотипными проблемами, то можно было бы выстраивать эффективные программы. Но туда попадают дети и с синдромом дефицита внимания, и с задержкой психофизического или психоречевого развития, и соматически ослабленные с нормальным сохранным интеллектом, и медлительные, и часто болеющие.
Не сработала эта форма обучения еще и из-за дефицита кадров. Даже специальные коррекционные школы в Москве укомплектованы квалифицированными дефектологами только на треть, в Питере – на 24%, в Ярославле – на 10%, дальше – по убывающей. Классы коррекционно-развивающего обучения, как правило, ведет обычный учитель, не осознающий многих детских проблем.
– Разве реально в условиях школы скорректировать все эти дефекты?
– Реально. Но проблема в том, что, несмотря на декларируемую необходимость межведомственного, интегрального подхода, система образования у нас сама по себе, медицина сама по себе, санитария и гигиена сами по себе, психология, которая с 1995 года пытается прорваться в школу, тоже сама по себе.
Банальный пример: на адаптацию первокласснику требуется в среднем полгода. Поэтому режим учебных нагрузок должен быть ступенчатым. У детей семи-восьми лет самое слабое место – мелкие мышцы спины. Высидеть даже тридцать минут в фиксированной позе за партой им очень тяжело. Они устают физически. Получается, в сентябре у первоклассников должно быть три урока в день по тридцать пять минут. Во второй четверти – четыре. Лишь с января длительность урока может быть увеличена до сорока пяти минут. На практике же, особенно в школах с углубленным изучением каких-либо предметов, режим нагрузок постоянно нарушается. Щадящим он бывает в лучшем случае две первые недели. Дальше по четыре-пять уроков, и сразу по сорок минут. Плюс факультативы, дополнительные занятия.
Все почему-то забывают, что ребенку нужно не только учиться, но еще и расти, развиваться, формироваться как личности. А у нас каждое ведомство тянет в свою сторону. Санитарные нормы, базовые учебные планы и школьные расписания не стыкуются. Разные специалисты пишут статьи, делают выводы, а для кого – непонятно. Педагоги меняют содержание образования, выдумывают новые приемы обучения, новые учебники, программы, несоразмерные с психофизическими особенностями учащихся.
Можно издать очень красивый учебник, но в состоянии ли ребенок его воспринять? Учебники двадцатилетней давности были гораздо доступнее для понимания. Система изложения в современных – ребенку попросту непонятна. Классическое преподавание подразумевало, что учитель объясняет классу новую тему, а затем дает задание, которое иллюстрирует разобранный материал – так называемое пассивное обучение. Потом в моду вошло активное: учащимся предлагается провести ряд экспериментов или даются задачи с условием: «Подумайте, как ее можно решить». Предполагается, что «методом тыка» ученики проанализируют ее и сами выйдут на правило или закон. Но подобные методы не всегда хороши даже в старших классах, не говоря уже о первоклашках.
Нельзя всех причесывать под одну гребенку. Для коммуникабельных и особо не углубляющихся в себя экстравертов предпочтительнее игровой, поисковый метод обучения. А для интровертов – наоборот. Но программы составляются с уклоном либо в одну сторону, либо в другую. Поэтому, если в школе ведется преподавание традиционными, классическими методами, экстравертам усваивать материал сложнее. Если школа новаторская, экспериментальная, в проигрыше интроверты. А по статистике в начальной школе, где преобладают методы обучения, опирающиеся на зрительное, тактильное восприятие, успешнее учатся дети-экстраверты. В старших классах вперед вырываются интроверты, потому что материал дается в большей степени не наглядно-образный, а вербальный, который им проще усвоить. Высшее образование также легче дается интровертам. Экстраверсия подразумевает некоторую поверхностность. Это ребята, которые легко переключаются с одного вида деятельности на другой, бросают одно незаконченное дело и хватаются за другое. Они быстро адаптируются, любят экспериментировать, но систематические занятия им в тягость.
– Как отличить экстраверта от интроверта?
– Для специалистов это не очень сложная задача. Только их в массовой школе очень мало. Ставки психологов ввели, но выпускники соответствующих факультетов солидных вузов пошли не в школу, а в кадровые агентства и в различные фирмы на должности менеджеров по персоналу. Даже в Москве, где не один и не два института готовят психологов, школы ими не укомплектованы. А в интернатах и коррекционных образовательных учреждениях положение еще хуже.
Школы вынуждены принимать на должности психологов обычных учителей, которых они посылают на краткосрочные курсы. Разве это решение проблемы? Попытки заткнуть брешь «скороспелыми» психологами малоэффективны. Как правило, они ограничиваются бесконечными тестированиями.
– Стелла Леонидовна, как справиться хотя бы с частью проблем? И с чего начинать, со школы или с медицины?
– И с того, и с другого одновременно. Например, выявить и скорректировать скрытые задержки речевого развития может только специалист высокого класса. Чтобы определить зону первичного дефекта, необходимо провести полное психофизиологическое обследование. То есть нужен невропатолог, психоневролог, психиатр. А в наших детских поликлиниках и школах, особенно на периферии, логопедов-то не хватает.
Многие беды можно предотвратить. Но для этого нужны общие усилия медицины, образования и родителей. Прежде чем отправлять шестилетку в школу, папы и мамы должны очень хорошо подумать. Если ребенок уже учится, то поберечь его хотя бы в первый год. Пусть много двигается, бывает на воздухе, получает полноценное питание, достаточно отдыхает. Ребенок утром с трудом поднимается, капризничает, у него снизился аппетит, он не хочет общаться с друзьями? Значит, он хронически переутомлен. А физическое истощение неизбежно повлечет за собой снижение иммунного статуса, неврозы, нарушения школьной адаптации, отставание в учебе.
И последнее. Коррекция и реабилитация по-настоящему эффективны лишь в первые три года жизни. Чем дальше, тем сложнее. Время потеряно, дистанция между ребенком с проблемами развития и сверстниками все длиннее. Если малыша слишком рано отдали в школу, а он не справился с нагрузками и к проблемам здоровья прибавились эмоциональные, ждите беды. У вас вырастет закомплексованный неудачник. И не обязательно тихоня. Комплексы подтолкнут его к агрессии, наркотикам, алкоголю и даже к суициду. Вам это надо?