СЕЛЬСКАЯ ШКОЛА

Неторопливость, степенность и постоянство деревенских жителей, кажется, уже вошли в пословицу. И совершенно не важно, где человек живет – в Чувашии, в Красноярском крае, в Калужской или Вологодской областях. Слишком одинаковая жизнь из года в год, из века в век. И письма деревенских детей двадцатых годов двадцатого века мало отличаются от писем начала века нынешнего. Проблемы все те же. За это часто обвиняют сельчан в косности и излишнем традиционализме: дескать, все новое на селе приживается так плохо и медленно.
Ну действительно, в средней полосе России всегда грязь весной и летом, значит, полы в деревенских школах надо красить в цвета потемнее, чтоб меньше грязь была заметна. А заодно и стены. В синий цвет, например. Что школа напоминает присутственное место, это мало кого волнует. Инерция, традиционализм, так привыкли...
И вдруг те же самые люди берутся и переделывают свою жизнь в буквальном смысле: перестраивают школу собственными руками, перекрашивая и делая ее совершенно домашней, да еще при непосредственном участии детей. Вдруг сельские учителя рассуждают о педагогике сотрудничества, ищут свой ключик к каждому ребенку и взрослому.
Ничего не вдруг. Это и есть удивительные деревенские противоречия, которые странным образом все время продвигают вперед деревенскую педагогику. Воспитательное пространство деревни – действительно совершенно особенное, не похожее на городское, тем более если деревня действительно настоящая, с большими личными хозяйствами, курами и коровами. С привычкой жить друг для друга, а не только для себя самого. Тогда дети, даже если и растут на улице и в огороде, становятся, как правило, очень хорошими людьми – совестливыми, сердечными, трудолюбивыми.
На этих ценностях деревня держится, отсюда же черпает человек и энергию для преобразования жизни. Так живут многие взрослые, и дети попросту это впитывают.

“Мне хочется улучшить свою деревню вот чем...”

Сочинения и письма крестьянских школьников 20-х годов

Эти школьные сочинения и детские письма из деревни двадцатых годов прошлого века собраны сотрудниками Первой опытной станции по народному образованию Народного комиссариата просвещения РСФСР (московское и калужское отделения, колония “Бодрая жизнь”, руководимая известным педагогом и психологом Станиславом Теофиловичем Шацким).
В этих коротеньких текстах – история крестьянского детства, мечты о будущей взрослой жизни, о хорошей школе, в которой интересно и приятно учиться, картинки школьного и домашнего быта. Чем они могут быть интересны для нас, пишущих о сегодняшней сельской школе? Удивительно, но чтение этих писем похоже на продолжение разговора, который закончился только вчера.
Те же проблемы, теми же словами. Если не знать, что письмо написано в двадцать седьмом году, то и не скажешь. И как грустно становится оттого, что мечты о школе будущего по-прежнему часто остаются мечтами. Но и радостно – многие нынешние сельские школьники, как и те, из времен колхозов, тоже хотят быть крестьянами и поднимать на ноги родную деревню, а не бежать прочь. Об этом стоит серьезно подумать взрослым.

“На деревне грязь. Мужики не согласны. Была деревня большая, было лучше, а как разделились, стало хуже. Мужики озорные, все время пьянствуют, почти каждый день. Но есть и хорошее: мельница (кооперативная), народный дом... А потом, нашим мужикам не нравится, что в нашей деревне много сору, но как это сделать, они еще не могут удумать. Надо поменьше напиваться пьяным и поменьше ругаться друг с другом из-за пустяков: вот так надо исполнять”.

“Мне хочется улучшить свою деревню вот чем. Заровнять канавы, и где есть у дворов трясины, туда насыпать земли, и на следующий год, где была канава, там будет ровное место и трава, а то у нас деревня грязная. Потом наша деревня вот чем плоха: построены на самом виду сараи, погреба, амбары и навалены дрова. А лучше сделать вот как. Эти сараи и еще, что построено на улице, сломать, а на огороде построить. И чтобы половину денег нам давало государство. И еще посадить у каждого дома деревьев и развести цветники, и тогда наша деревня будет, как город”.

“Когда я прихожу из школы, не берусь прямо за уроки, а иду на двор помогать папе. Мы с папой ездим в сарай за стреской. Папа трясет стреску, а я тру солому. Натрясем – едем за водой, потом пилим дрова. А потом уже принимаюсь за уроки”.

“Я, как только кончил учиться, сделал удочки и ловил рыбу всю весну. Некоторые дни работал в огороде. Потом я больше всего времени провел за работой. Вместе со своими жал, ездил в луг, сгребал сено. После покоса и жнитвы наступило время косить яровые. Я тоже ходил вместе со своими. Я погонял лошадей. После обмолотки хлебов я со своими поехал рыть картошку, с большой охотой. За картошкой еще подоспела работа – уборка овощей. Так все время я провел в работе, и играть приходилось только по праздникам”.

* * *

“Громадный парк, посреди которого находится дом. Но что за дом! Вы не найдете ни одного вершка из сплошного дерева, везде стекло и стекло... Классы чистые, большие, с огромными окнами, с большим количеством света. В каждом классе стоит 20 небольших кресел, около которых небольшие столы с книгами и тетрадями. Каникул в школе будущего нет, занятия походят на сплошные каникулы...”
“Это было в 1998 году, когда Союз Советских Социалистических Республик разбогател и оборудовал многое, в том числе и школы. В общежитии можно увидеть очень чистые спальни для девочек и мальчиков. В нем же имеются богато оборудованные залы для физкультуры и много-много других великолепно оборудованных комнат для занятий и игр. Самоуправление в школе полное. Каждый обычный день можно услышать в 8 часов гудящий горн. Ребята моментально вскакивают и, одевшись, бегут в огромную залу, где у них происходит перекличка и затем физкультура для оздоровления своего тела. Потом, умывшись холодной водой, напившись какао и наевшись досыта, отправляются группами по этажам, каждая группа в свой кабинет. На переменах прогулки, спорт, после уроков тоже. После вечернего чая все разбрелись по театрам, концертам, кино, циркам...”

“Мы учимся грамоте и арифметике. Но эта школа мне не так нравится. Мне еще хочется учиться и мастерству, и каким-нибудь языкам, но нас этому не учат. Еще мне хочется поучиться по-славянски читать. Нам приносят книги из библиотеки больше про землю, а мне хочется читать про зверей. Но таких книг у нас нету”.

“Я бы хотел, чтоб в школе было много разной мебели и было бы много всего, что нужно ученикам. Вокруг школы было бы много деревьев, цветов. Были бы мастерские, в мастерских было бы много инструментов. В школе я бы хотел заниматься вот чем: арифметикой, чтением, географией и по свободным книгам. Потом – письмом, проходить по здоровью, изучать человека, заниматься физкультурой, пением и рисованием. Еще бы я хотел научиться, как надо управлять домашним хозяйством...”

“Мне очень хочется быть крестьянином и жить с матерью и отцом и чтобы крестьянствовать. Мне хочется быть крестьянином, чтобы быть богатым и много держать скота: овец держать штук двадцать, коров штук пять, лошадей штуки три, кур штук сорок. А для чего? Чтобы всего вдоволь было. А коз – чтобы интересоваться, как они будут по крышам лазать. И много иметь земли – рожь сеять, чтоб жить богатым-богатым крестьянином и иметь большой сад”.

Публикация подготовлена по материалам сборника “Неизвестная Россия. XX век. Книга третья”. М., 1993